«Мы должны вспоминать о Крыме везде, где это уместно» – консул Украины в Торонто

Что происходило в МИД Украины накануне появления в Крыму «зеленых человечков», как западные страны относятся к аннексии Крыма и каким образом Украина может заручиться международной поддержкой? Об этом в эфире «Дневного шоу» на Радио Крым.Реалии говорим с генеральным консулом Украины в Торонто (Канада) Андреем Веселовским.

​

– Интересуетесь ли вы тем, что происходит сейчас в Крыму?

– Конечно. Крым – это часть моей родины. Тем более, учитывая оккупацию Крыма, каждое событие, каждая новость из Крыма очень важна эмоционально.

– Бывали ли вы в Крыму? Когда это было в последний раз?

– Я бывал в Крыму не раз. Министерство иностранных дел Украины часто проводило там международные мероприятия. В свое время в Ялте состоялся один из саммитов Европейского Союза, там проходил саммит ГУАМ (Организация за демократию и экономическое развитие, в нее входят Грузия, Украина, Азербайджан и Молдова – КР). Бывали и украинско-российские переговоры. В частности, я хорошо помню 1990-1991 годы, когда там были неофициальные и официальные встречи, переговоры по Черноморскому флоту.

Впервые я был в Крыму 60 лет назад. Меня родители привезли туда ребенком, это было в Евпатории. А в последний раз был в 2013 году – там жили наши друзья. Я был и на горе Аю-Даг, и в лагере «Артек», и в старом Крыму... А в Керчи и Севастополе мне повезло сниматься в художественном фильме. Мне тогда было 12 лет.

– В 2014 году, когда в Крыму появились «зеленые человечки», вы уже были в Канаде? Как вы тогда видели те события?

– Тогда я был в Киеве. В феврале, еще до этих событий, в МИД было ощущение, что будет сложная ситуация между Украиной и Россией. Когда Янукович сбежал со своей – иначе это не назову – «шоблой», появились первые признаки того, что Крым будет местом первого удара.

Как только был назначен временно исполняющий обязанности Андрей Дещица, он собрал людей, которые разбирались в двусторонних отношениях, и мы время от времени советовались. Я помню свою трагическую фразу, которую я себе сказал где-то 25-27 февраля: «Крым у нас забрали». Его тогда еще не забрали фактически, но было понятно, что у Украины (его – КР) нет. Я тогда сказал, что нам надо начинать жить с этими новыми реалиями.

Надо сказать, что тогда и в России еще были голоса, которые доносили часть правды. И в Крыму жили и работали десятки украинских корреспондентов, патриотов, которые передавали и через Facebook, и через средства массовой информации... Все видели, что происходит, – за каждым «зеленым человечком» стоял БТР, но у Украины не было сил с этим бороться, а на западе не было понимания, что же происходит. Не понимали, что речь идет об агрессии и аннексии.

– Есть ли сейчас это понимание?

– Мне кажется, что сейчас абсолютно противоположные ощущения, пожалуй, в большинстве западных стран. Главное, что изменение этого видения наконец пришло к западной общественности. В течение 2014 и 2015 годов большинство действий в поддержку Украины делали политики. Меньше американские, больше – наши непосредственные соседи. Но в то время в обществах и СМИ была инерция видения Украины как части большого восточноевропейского пространства, где она по собственной глупости поссорилась с Россией, и Россия ее сейчас поставит на место.

Только позже, когда корреспонденты западных солидных изданий начали попадать в Крым и на Донбасс, когда были данные аэрокосмических исследований о передвижении вооруженных сил Российской Федерации на территории Украины, все эти гумконвои, которые выгружали боеприпасы и загружали трупы – все это переломило общественное мнение.

Это не значит, что все эти люди поддержали позицию западных лидеров. Тогда они сказали: это не наша война. Так же, как когда-то сказали некоторые украинские политики, когда Россия начала войну против Грузии. Но сейчас, в 2017 году, большинство людей поняло, что война может прийти и в их страны.

– Можно ли сказать, что западные страны, де-юре признавая аннексию Крыма незаконной, готовы принять ее фактически?

– Каждая страна – это семья, она имеет свою историю и свои отношения. Чем страна дальше – тем она меньше знает и тем меньше беспокоится. Но не обязательно. Например, Португалия. Она далеко от Украины, но она знает, что такое быть колонией большего, соседнего государства, – Португалия имела такой опыт с Испанией. Зато некоторые наши близкие соседи на Западе, наоборот, имеют синдром потерянной великодержавности. Поэтому их отношение к Украине может быть менее дружелюбным, а к России – более снисходительным.

Украина сама должна демонстрировать свое отличие от Российской Федерации и свое сходство с Европой. Мы должны отделить себя от «советскости», которой сейчас живет Российская Федерация. Тогда наша поддержка будет безусловной.

– По вашему мнению, где должен решаться вопрос Крыма? Нужно ли поднимать его в больших геополитических группах?

– С точки зрения внешнего международного права, Крым – аннексирован, это противоправное деяние. С точки зрения международного права, Донбасс является территорией Украины, и там якобы возникли какие-то самодеятельные группы населения, которые якобы защищают какие-то свои этнические права. Для украинцев и то, и то – захваченные врагами территории. Для дипломатов, а, следовательно, и для способов решения проблемы – это разные контексты.

Мы должны вспоминать о Крыме везде, где это уместно. Но я бы хотел сказать, что лучше это делать отдельно. Так мы показываем, что понимаем, почему западные страны так на это смотрят. И это нам поможет, потому что мы и своему населению сможем это лучше объяснить.

– Вернется ли Крым в состав Украины де-факто?

– Думаю, что вернется. В 1991 году Украина оказалась на стыке развала трех империй: Австро-Венгерской, Османской и Российской. Первые две развалились, развалится и третья. Не потому, что мы любим или не любим Россию – имперский способ не может быть в современном мире экономически выгодным.

(Над текстовой версии материала работала Катерина Коваленко)