Олег Панфилов
Уже несколько недель крымские журналисты находятся в другом правовом, точнее, неправовом пространстве. После аннексии Крым из списка рейтинга Freedom House неформально может быть перенесен с украинского уровня свободы слова, согласно рейтингу Freedom House, с 131 места (индекс 60 – частично свободные) до российского 176 места (индекс 81 – несвободные). Если, конечно, крымские журналисты позволят.
Само собой, я не склонен драматизировать ситуацию и желаю крымским журналистам попытаться сохранить ту свободу, какая была раньше, но должен все-таки напомнить о том, что такое журналистика в российских условиях. И что нужно ожидать от чиновников, которые начали внедрять российские порядки.
О российских законах чуть позже, сейчас об ожидаемых неприятностях.
В России журналистов убивают. Каждый год фиксируется 15-20 смертей, из которых 2-3 убийства связаны непосредственно с профессиональной деятельностью. Практически, ни одно убийство журналиста не раскрыто. Дело Анны Политковской длится уже восьмой год. Безнаказанность преступлений приводит к новым убийствам.
Каждый год в России подвергаются нападениям 150-180 журналистов. Большинство из этих нападений совершаются при свидетелях, но крайне редко полиция или прокуратура дают ход расследованиям и наказанию, чаще всего эти преступления замалчивают.
Количество угроз, передаваемых устно или по телефону, огромное, но, поскольку юридически доказывать угрозы невозможно, то они остаются неучтенными при составлении мониторинга нарушений прав журналистов.
Юридические аспекты преследования
Опасность работы российских журналистов не заканчиваются физическим или моральным давлением: в России среди представителей власти популярны судебные преследования журналистов. Для этого в Уголовном кодексе России существуют несколько статей, которые можно применить против журналистов.
Ежегодно в России возбуждает от 50 до 80 уголовных дел против журналистов, до судебных разбирательств доходит 10-15 процентов. Международные организации, прежде всего ОБСЕ и Совет Европы, неоднократно напоминали властям России о декриминализации Уголовного кодекса, но тщетно.
Статья 129-я «Клевета», предусматривающая наказание за клевету в виде штрафа, обязательных работ или исправительных работ. В декабре 2011 года статья была изъята из Уголовного кодекса России, но спустя шесть месяцев возвращена в новой редакции: уже без наказания в виде лишения свободы, но увеличен размер штрафа – до 5 миллионов рублей.
Статья 298. «Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава», предусматривающая наказание от 5 миллионов рублей до 3-х лет обязательных работ.
Статья 130. «Оскорбление», предусматривает наказание от 80 тысяч рублей до 180 часов исправительных работ.
Статья 309. «Оскорбление представителя власти», предусматривает наказание от 40 тысяч рублей до 180 часов обязательных работ, либо до 1 года исправительных работ.
Статья 280. «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», предусматривает наказание от 300 тысяч до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
Статья 282. «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», предусматривает наказание от 500 тысяч рублей до 5 лет лишения свободы.
Две последние статьи – самые популярные для наказания журналистов после принятия закона «О противодействии экстремистской деятельности» в 2002 году. Зависимые от власти прокуратура и суды, как правило, поддерживают обвинения, которые зачастую бывают абсурдные, но они призваны напугать как журналиста-обвиняемого, так и его коллег. Заявителями обвинения чаще всего являются государственные чиновники.
В Уголовном кодексе Украины «журналистские статьи» декриминализировали еще в 2001 году. В разгар Майдана, в январе 2014 года Партия регионов и КПУ попытались вернуть статью о клевете в пакете «антимайдановских законов», но она просуществовала всего несколько недель.
Финансовые нюансы давления
Другим репрессивным механизмом российского законодательства является Гражданский кодекс, в котором есть вполне обычная для демократических стран статья – «Защита чести, достоинства и деловой репутации» (152-я ст. Гражданского кодекса России). Обычная для демократических стран, в которых не принято привлекать журналистов к уголовным судам, но в России, как, впрочем, и на большей части постсоветского пространства, именно эта статья называется «разорительной». Трудно назвать точную цифру количества исковых заявлений по этой статье в России, их несколько тысяч ежегодно.
Согласно процедуре, истец сам запрашивает сумму компенсации и, в зависимости от благосклонности суда, получает возможность разорить журналиста или редакцию газеты, журнала, радиостанции или телеканала. Почти всегда суды принимают сторону истца, если он государственный чиновник и, тем более, когда СМИ является независимым и долгое время портит нервы властям своими публикациями. Самым скандальным решением была сумма компенсации «Альфа-Банка» против издательского дома «КоммерсантЪ», определенной в 11 миллионов долларов, или миллионный иск против «Новой газеты».
Это лишь главные риски российской журналистики. Кроме них, есть огромное количество законных возможностей, когда представители власти душат СМИ: с помощью налоговой инспекции, пожарной инспекции или санитарно-эпидемиологической инспекции, большое количество случаев рейдерства и запретов на размещение рекламы в неугодных СМИ.
В принципе, в России мало осталось по-настоящему независимых СМИ, которые позволяют себе публиковать журналистские расследования или аналитические материалы, касающиеся коррупции. Даже формально юридически независимые СМИ вынуждены приспосабливаться и усмирять собственную редакционную политику, чтобы не вызвать гнев чиновников.
Условия выживания этнических масс-медиа – полная лояльность
Для Крыма, помимо перечисленных потенциальных угроз, полагаю, есть еще одна, совершенно обычная для регионов России, это СМИ на национальных языках. В Крыму два основных – крымскотатарский и украинский – могут столкнуться с такими же проблемами. Для российских регионов обычная ситуация, когда местные языки очень слабо представлены в печатной прессе, на радио и телевидении. Только два региона отличаются – Татарстан и Чечня. В остальных языки коренных народов почти не используются, они подавлены русским языком.
Насколько удастся в Крыму сохранить и так незначительно представленные СМИ на крымскотатарском и единственную газету на украинском – сейчас предположить сложно. Если власти и захотят их поддержать, то только при одном условии – лояльность.
Само собой, перечисляя возможные проблемы, я ни в коей мере не хочу напугать и тем более советовать не сопротивляться. Наоборот, необходимо создавать правозащитную организацию, вести мониторинг и бороться за свои права.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия), основатель и директор Центра экстремальной журналистики (2000-2010)
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции.
Уже несколько недель крымские журналисты находятся в другом правовом, точнее, неправовом пространстве. После аннексии Крым из списка рейтинга Freedom House неформально может быть перенесен с украинского уровня свободы слова, согласно рейтингу Freedom House, с 131 места (индекс 60 – частично свободные) до российского 176 места (индекс 81 – несвободные). Если, конечно, крымские журналисты позволят.
Само собой, я не склонен драматизировать ситуацию и желаю крымским журналистам попытаться сохранить ту свободу, какая была раньше, но должен все-таки напомнить о том, что такое журналистика в российских условиях. И что нужно ожидать от чиновников, которые начали внедрять российские порядки.
О российских законах чуть позже, сейчас об ожидаемых неприятностях.
В России журналистов убивают. Каждый год фиксируется 15-20 смертей, из которых 2-3 убийства связаны непосредственно с профессиональной деятельностью. Практически, ни одно убийство журналиста не раскрыто. Дело Анны Политковской длится уже восьмой год. Безнаказанность преступлений приводит к новым убийствам.
Каждый год в России подвергаются нападениям 150-180 журналистов. Большинство из этих нападений совершаются при свидетелях, но крайне редко полиция или прокуратура дают ход расследованиям и наказанию, чаще всего эти преступления замалчивают.
Количество угроз, передаваемых устно или по телефону, огромное, но, поскольку юридически доказывать угрозы невозможно, то они остаются неучтенными при составлении мониторинга нарушений прав журналистов.
Юридические аспекты преследования
Опасность работы российских журналистов не заканчиваются физическим или моральным давлением: в России среди представителей власти популярны судебные преследования журналистов. Для этого в Уголовном кодексе России существуют несколько статей, которые можно применить против журналистов.
В России среди представителей власти популярны судебные преследования журналистов. Для этого в Уголовном кодексе России существуют несколько статей, которые можно применить против журналистов.
Статья 129-я «Клевета», предусматривающая наказание за клевету в виде штрафа, обязательных работ или исправительных работ. В декабре 2011 года статья была изъята из Уголовного кодекса России, но спустя шесть месяцев возвращена в новой редакции: уже без наказания в виде лишения свободы, но увеличен размер штрафа – до 5 миллионов рублей.
Статья 298. «Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава», предусматривающая наказание от 5 миллионов рублей до 3-х лет обязательных работ.
Статья 130. «Оскорбление», предусматривает наказание от 80 тысяч рублей до 180 часов исправительных работ.
Статья 309. «Оскорбление представителя власти», предусматривает наказание от 40 тысяч рублей до 180 часов обязательных работ, либо до 1 года исправительных работ.
Статья 280. «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», предусматривает наказание от 300 тысяч до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
Статья 282. «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», предусматривает наказание от 500 тысяч рублей до 5 лет лишения свободы.
Две последние статьи – самые популярные для наказания журналистов после принятия закона «О противодействии экстремистской деятельности» в 2002 году. Зависимые от власти прокуратура и суды, как правило, поддерживают обвинения, которые зачастую бывают абсурдные, но они призваны напугать как журналиста-обвиняемого, так и его коллег. Заявителями обвинения чаще всего являются государственные чиновники.
В Уголовном кодексе Украины «журналистские статьи» декриминализировали еще в 2001 году. В разгар Майдана, в январе 2014 года Партия регионов и КПУ попытались вернуть статью о клевете в пакете «антимайдановских законов», но она просуществовала всего несколько недель.
Финансовые нюансы давления
Другим репрессивным механизмом российского законодательства является Гражданский кодекс, в котором есть вполне обычная для демократических стран статья – «Защита чести, достоинства и деловой репутации» (152-я ст. Гражданского кодекса России). Обычная для демократических стран, в которых не принято привлекать журналистов к уголовным судам, но в России, как, впрочем, и на большей части постсоветского пространства, именно эта статья называется «разорительной». Трудно назвать точную цифру количества исковых заявлений по этой статье в России, их несколько тысяч ежегодно.
Почти всегда суды принимают сторону истца, если он государственный чиновник и, тем более, когда СМИ является независимым и долгое время портит нервы властям своими публикациями.
Это лишь главные риски российской журналистики. Кроме них, есть огромное количество законных возможностей, когда представители власти душат СМИ: с помощью налоговой инспекции, пожарной инспекции или санитарно-эпидемиологической инспекции, большое количество случаев рейдерства и запретов на размещение рекламы в неугодных СМИ.
В принципе, в России мало осталось по-настоящему независимых СМИ, которые позволяют себе публиковать журналистские расследования или аналитические материалы, касающиеся коррупции. Даже формально юридически независимые СМИ вынуждены приспосабливаться и усмирять собственную редакционную политику, чтобы не вызвать гнев чиновников.
Условия выживания этнических масс-медиа – полная лояльность
Для Крыма, помимо перечисленных потенциальных угроз, полагаю, есть еще одна, совершенно обычная для регионов России, это СМИ на национальных языках. В Крыму два основных – крымскотатарский и украинский – могут столкнуться с такими же проблемами. Для российских регионов обычная ситуация, когда местные языки очень слабо представлены в печатной прессе, на радио и телевидении. Только два региона отличаются – Татарстан и Чечня. В остальных языки коренных народов почти не используются, они подавлены русским языком.
Если власти и захотят поддержать этнические СМИ, то только при одном условии – лояльность.
Само собой, перечисляя возможные проблемы, я ни в коей мере не хочу напугать и тем более советовать не сопротивляться. Наоборот, необходимо создавать правозащитную организацию, вести мониторинг и бороться за свои права.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии (Грузия), основатель и директор Центра экстремальной журналистики (2000-2010)
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции.
