Прага – Действия режима Путина не оставляют уверенности, что он в своей экспансивной политике остановится на Востоке Украины, ведь он уже не остановился в Крыму. Об этом в интервью Радио Свобода заявил в Праге еврокомиссар по вопросам расширения и политики соседства Штефан Фюле. Он выступил с резкой критикой политики России, отметив, что Путин пытается установить вместо многополярности модель мироустройства без полюсов, где бы царило одно правило – отсутствие всяких правил.
– Господин Фюле, Вы всегда выступали за диалог Запада с Россией. Почему он не сложился? И сегодня, после военного вторжения России в Украину, не поздно ли его вести?
– Я сожалею о многих вещах, в том числе и о том, что не настаивал в полной мере на проведении консультаций с Россией, когда для этого было время. Это
не значит, что мы не предлагали России говорить о соглашении об ассоциации, о Таможенном союзе, о Евразийском союзе, чтобы найти modus operandi между двумя интеграционными проектами в Европе. Это создает сложную картину. Украина стала в известной степени жертвой этой ситуации.
И наша задача – не позволить президенту Путину допустить еще большей ошибки, чем он допустил в Крыму. В целом понятно, что мы несем ответственность перед обеими сторонами. Если мы сможем определить надлежащие механизмы для того, чтобы две группы стран работали на благо европейского континента, то мы получим новую линию раздела. Это будет линия экономического и торгового раздела в Европе.
– По Вашему мнению, Россия действительно пытается изменить мироустройство, по крайней мере, на европейском уровне?
– Мы уже жили в двухполярном мире, разделенном «железным занавесом», раньше. Затем мы перешли к многополярной модели. Президент Путин пытается построить мир без полюсов, где действовало бы только одно правило – правило об отсутствии каких-либо правил. Это ужасно. Будапештский меморандум касался не только безопасности, но и уважения к территориальной целостности. Это был крайне важный документ, на его базе Украина отказалась от ядерного оружия, расположенного на ее территории. Какой месседж мы посылаем другим странам, стремящимся получить ядерное вооружение? Что, мол, мы готовы дать вам гарантии территориальной целостности, но можем нарушить их, когда посчитаем нужным?
– Господин Фюле, признаете ли Вы за ЕС определенные просчеты, которые, в конце концов, оказали влияние на нарастание нынешнего кризиса в отношениях с Россией?
– То есть в чем мы потерпели неудачу? Наша сильная вера в то, что можно построить объединенную Европу по принципу, когда каждый выигрывает, а не когда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает (zero sum game), потерпела крах. И самые большие ошибки мы допустили, когда не восприняли серьезно месседжи, которые президент Путин посылал нам. Несколько лет назад он заявил, что распад Советского Союза был величайшей катастрофой 20 века. Кто-то из нас смеялся с этих слов, кто-то не мог понять, о чем он говорил. На саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году я присутствовал в комнате, когда президент Путин сказал, что «Украина – это искусственная страна». И опять же кто-то из нас смеялся над этим, кто-то не понял. Теперь мы понимаем – и нам уже не до смеха. Мы не должны оставлять попыток ответить на это. Как раз наоборот, сейчас пришло время быть решительными, едиными и найти мирное разрешение этой проблемы. Путин не остановился в Крыму. Почему я должен надеяться, что он остановится на Востоке Украины?
– Те, кто в Украине выступает за европейскую интеграцию, получили в российской пропаганде ярлык «бандеровцев» и «фашистов». Что может быть более враждебным? Вы и далее вовлекаете Украину в ассоциацию с ЕС. Не думаете ли Вы, что параллельно с этим ЕС должен предоставлять Украине гарантии безопасности? Евросоюз готов к этому?
– Мы никогда не навязывали наши стремления партнерам. Целый проект «Восточное партнерство» – это реакция на желание наших партнеров иметь тесные отношения с ЕС. У нас шесть партнеров, каждый из них имеет собственную интерпретацию. Что это значит? У Азербайджана, Армении, Беларуси может быть одна интерпретация, а в Украине, Молдавии, Грузии она может быть другая. Мы, несмотря на разницу в подходах, готовы помочь всем нашим партнерам реализовать свои стремления. Политика «Восточного партнерства» остается в силе, наши обязанности в ее рамках сохраняются. Это не процесс, когда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает (zero sum game). Наша политика заключается в том, что от нее каждый получит пользу, что она пойдет на пользу не только нашим партнерам, но и их соседям, нам очень сложно объяснить это нашим российским коллегам. В свете последних событий мы еще больше, чем раньше, будем об этом говорить.
Меня очень волнует пропаганда Кремля, которая из одной, я бы сказал, изолированной группы людей делает картинку всего того, что происходит в Западной Украине. Во время нелегитимного референдума в Крыму я видел плакаты, разделены на две половины: с одной стороны – фашистская символика, а с другой – российский триколор, простите, чем может закончиться такая пропаганда? Мы видим, что она влияет и на восток Украины, но как далеко протянется ее влияние? Под Киевом она тоже будет действовать, а может, под Кишиневом или Тбилиси? Где конец этой пропаганды?
– А как быть с тем, что любые попытки Украины, Молдовы или Грузии сблизиться с ЕС в будущем могут угрожать их безопасности непосредственно или вызвать напряжение как внутри стран, так и со стороны России?
– Вы от меня не услышите, что в свете этого мы прощаемся с нашей политикой, мы соглашаемся с тем, что в Европе в начале 20-го века есть сферы влияния и есть линии раздела, которые нельзя пересекать. Наша политика «Восточного партнерства» опирается на стремления наших партнеров. Мы будем солидарны с нашими партнерами. Мы будем помогать им достичь их. Что касается наших российских коллег, мы готовы говорить о последствиях такой политики для России, она от нее только выиграет. Если Россия будет продолжать свой нынешний политический курс, то будет продолжаться политика ее изоляции со стороны Европейского союза и наших союзников.
– 30 апреля Вы сказали о том, что события в Крыму и на Востоке Украины будут иметь последствия для ЕС, требовать единства со стороны его членов, когда нарушается Хельсинкский заключительный акт 1975 года. Как ЕС будет проявлять решимость?
– По двум направлениям. Во-первых, мы и далее будем проявлять солидарность с Украиной. Мы готовы не только усилить нашу финансовую и экспертную помощь этой стране. По соглашению об ассоциации, мы готовы в одностороннем порядке предложить все преимущества, которые дает его экономическая часть. Во-вторых, мы будем дальше вести диалог с Россией, пытаться пригласить ее за стол переговоров, чтобы найти мирное решение. У нас есть единая позицию по санкциям, два круга санкций были реализованы, в частности есть список лиц, которые не могут приехать в страны Шенгенской зоны, их счета в европейских банках заблокированы. Этот список расширяется.
Лидеры стран ЕС четко высказались: если эскалация будет продолжаться, то мы перейдем к третьему уровню санкций – экономическим и финансовым акциям. То, что сейчас происходит, делает нас более едиными, укрепляет принципы не только ЕС, но и нашего сотрудничества с восточными партнерами.
Материал подготовили Daisy Sindelar, Русская редакция Радио Свобода и Жанна Безпятчук
– Господин Фюле, Вы всегда выступали за диалог Запада с Россией. Почему он не сложился? И сегодня, после военного вторжения России в Украину, не поздно ли его вести?
– Я сожалею о многих вещах, в том числе и о том, что не настаивал в полной мере на проведении консультаций с Россией, когда для этого было время. Это
Наша задача – не позволить президенту Путину допустить еще большей ошибки, чем он допустил в Крыму
И наша задача – не позволить президенту Путину допустить еще большей ошибки, чем он допустил в Крыму. В целом понятно, что мы несем ответственность перед обеими сторонами. Если мы сможем определить надлежащие механизмы для того, чтобы две группы стран работали на благо европейского континента, то мы получим новую линию раздела. Это будет линия экономического и торгового раздела в Европе.
– По Вашему мнению, Россия действительно пытается изменить мироустройство, по крайней мере, на европейском уровне?
– Мы уже жили в двухполярном мире, разделенном «железным занавесом», раньше. Затем мы перешли к многополярной модели. Президент Путин пытается построить мир без полюсов, где действовало бы только одно правило – правило об отсутствии каких-либо правил. Это ужасно. Будапештский меморандум касался не только безопасности, но и уважения к территориальной целостности. Это был крайне важный документ, на его базе Украина отказалась от ядерного оружия, расположенного на ее территории. Какой месседж мы посылаем другим странам, стремящимся получить ядерное вооружение? Что, мол, мы готовы дать вам гарантии территориальной целостности, но можем нарушить их, когда посчитаем нужным?
– Господин Фюле, признаете ли Вы за ЕС определенные просчеты, которые, в конце концов, оказали влияние на нарастание нынешнего кризиса в отношениях с Россией?
– То есть в чем мы потерпели неудачу? Наша сильная вера в то, что можно построить объединенную Европу по принципу, когда каждый выигрывает, а не когда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает (zero sum game), потерпела крах. И самые большие ошибки мы допустили, когда не восприняли серьезно месседжи, которые президент Путин посылал нам. Несколько лет назад он заявил, что распад Советского Союза был величайшей катастрофой 20 века. Кто-то из нас смеялся с этих слов, кто-то не мог понять, о чем он говорил. На саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году я присутствовал в комнате, когда президент Путин сказал, что «Украина – это искусственная страна». И опять же кто-то из нас смеялся над этим, кто-то не понял. Теперь мы понимаем – и нам уже не до смеха. Мы не должны оставлять попыток ответить на это. Как раз наоборот, сейчас пришло время быть решительными, едиными и найти мирное разрешение этой проблемы. Путин не остановился в Крыму. Почему я должен надеяться, что он остановится на Востоке Украины?
– Те, кто в Украине выступает за европейскую интеграцию, получили в российской пропаганде ярлык «бандеровцев» и «фашистов». Что может быть более враждебным? Вы и далее вовлекаете Украину в ассоциацию с ЕС. Не думаете ли Вы, что параллельно с этим ЕС должен предоставлять Украине гарантии безопасности? Евросоюз готов к этому?
– Мы никогда не навязывали наши стремления партнерам. Целый проект «Восточное партнерство» – это реакция на желание наших партнеров иметь тесные отношения с ЕС. У нас шесть партнеров, каждый из них имеет собственную интерпретацию. Что это значит? У Азербайджана, Армении, Беларуси может быть одна интерпретация, а в Украине, Молдавии, Грузии она может быть другая. Мы, несмотря на разницу в подходах, готовы помочь всем нашим партнерам реализовать свои стремления. Политика «Восточного партнерства» остается в силе, наши обязанности в ее рамках сохраняются. Это не процесс, когда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает (zero sum game). Наша политика заключается в том, что от нее каждый получит пользу, что она пойдет на пользу не только нашим партнерам, но и их соседям, нам очень сложно объяснить это нашим российским коллегам. В свете последних событий мы еще больше, чем раньше, будем об этом говорить.
Меня очень волнует пропаганда Кремля, которая из одной, я бы сказал, изолированной группы людей делает картинку всего того, что происходит в Западной Украине. Во время нелегитимного референдума в Крыму я видел плакаты, разделены на две половины: с одной стороны – фашистская символика, а с другой – российский триколор, простите, чем может закончиться такая пропаганда? Мы видим, что она влияет и на восток Украины, но как далеко протянется ее влияние? Под Киевом она тоже будет действовать, а может, под Кишиневом или Тбилиси? Где конец этой пропаганды?
– А как быть с тем, что любые попытки Украины, Молдовы или Грузии сблизиться с ЕС в будущем могут угрожать их безопасности непосредственно или вызвать напряжение как внутри стран, так и со стороны России?
– Вы от меня не услышите, что в свете этого мы прощаемся с нашей политикой, мы соглашаемся с тем, что в Европе в начале 20-го века есть сферы влияния и есть линии раздела, которые нельзя пересекать. Наша политика «Восточного партнерства» опирается на стремления наших партнеров. Мы будем солидарны с нашими партнерами. Мы будем помогать им достичь их. Что касается наших российских коллег, мы готовы говорить о последствиях такой политики для России, она от нее только выиграет. Если Россия будет продолжать свой нынешний политический курс, то будет продолжаться политика ее изоляции со стороны Европейского союза и наших союзников.
– 30 апреля Вы сказали о том, что события в Крыму и на Востоке Украины будут иметь последствия для ЕС, требовать единства со стороны его членов, когда нарушается Хельсинкский заключительный акт 1975 года. Как ЕС будет проявлять решимость?
– По двум направлениям. Во-первых, мы и далее будем проявлять солидарность с Украиной. Мы готовы не только усилить нашу финансовую и экспертную помощь этой стране. По соглашению об ассоциации, мы готовы в одностороннем порядке предложить все преимущества, которые дает его экономическая часть. Во-вторых, мы будем дальше вести диалог с Россией, пытаться пригласить ее за стол переговоров, чтобы найти мирное решение. У нас есть единая позицию по санкциям, два круга санкций были реализованы, в частности есть список лиц, которые не могут приехать в страны Шенгенской зоны, их счета в европейских банках заблокированы. Этот список расширяется.
Лидеры стран ЕС четко высказались: если эскалация будет продолжаться, то мы перейдем к третьему уровню санкций – экономическим и финансовым акциям. То, что сейчас происходит, делает нас более едиными, укрепляет принципы не только ЕС, но и нашего сотрудничества с восточными партнерами.
Материал подготовили Daisy Sindelar, Русская редакция Радио Свобода и Жанна Безпятчук
