«Призвать к ответу», «привлечь к ответственности», «свершить правосудие». Об этом говорят сегодня главы государств, этого требует в своей резолюции Совет Безопасности ООН, и, конечно, этого хотят простые граждане стран, к которым далекая непонятная война вдруг приблизилась вплотную.
Далеко не факт, что независимые эксперты, даже если они получат, как сказано в резолюции СБ, «безопасный, гарантированный, всесторонний и неограниченный доступ« к месту катастрофы и всем материалам дела и проведут тщательное и беспристрастное их исследование, установят виновных. Но если это и произойдет, добиться того, чтобы виновные предстали перед судом, будет не просто.
Мне возразят, что это сейчас не столь важно – что-нибудь придумают, какая-нибудь управа найдется. Но мировой порядок потому и называется порядком, что в нем действуют законы и правила. Поэтому думать над этим вопросом надо уже сегодня.
Вполне вероятно, что уничтожение малайзийского лайнера будет квалифицировано как военное преступление. Тогда это юрисдикция Международного уголовного суда в Гааге. Но ни Россия, ни Украина не ратифицировали Римский статут – многосторонний договор, на основании которого действует гаагский суд. А Малайзия его и не подписывала. Тем более участниками Римского статута не являются те, кого резолюция СБ называет «вооруженными группами». Решение передать дело в Гаагу можно провести и через Совет Безопасности ООН, но там оно столкнется с российским вето. Украина или Малайзия могут временно, именно для этого случая признать юрисдикцию Международного уголовного суда, но необходимо, чтобы то же самое сделала и Россия.
Доказать факт умышленного нападения на гражданское воздушное судно очень сложно. Защита будет утверждать, что обвиняемые приняли пассажирский лайнер за военный самолет противника. Именно так объяснили США действия своих военнослужащих в 1988 году, когда американский ракетный крейсер сбил иранский пассажирский самолет и погибло 290 граждан из шести стран, в том числе 65 детей. США – тоже не участник договора о Международном уголовном суде, поэтому Вашингтон не признал его юрисдикцию, однако согласился выплатить семьям погибших в общей сложности 61,8 миллиона долларов компенсации.
Если какая-либо страна, например Нидерланды или Украина, возбудит уголовное дело в рамках национального законодательства, то такой суд, скорее всего, останется без подсудимых, потому что Россия своих граждан не выдает – это запрещено статьей 61 Конституции. Если виновные окажутся гражданами Украины и, допустим, спрячутся на территории России, то и в этом случае их экстрадиция проблематична. Россия – участник Европейской конвенции о выдаче, но конвенция предусматривает возможность отказа экстрадировать обвиняемого, если страна, предоставившая ему убежище, сочтет, что его преследование политически мотивировано. Именно на этом основании Лондон отвечает неизменным отказом на запросы Москвы о выдаче лиц, сумевших убедить британское правительство в том, что обвинения против них имеют политическую подоплеку.
В истории очень мало примеров, когда кто-то был наказан судом народов. Ни за работорговлю, ни за колониализм, ни за войну пулеметами «максим» с не знающими пороха туземцами...
В сущности, привлечение к ответственности виновников трагедии в небе над Донецком возможно лишь в рамках гораздо более масштабного обвинения тех, кто планировал, осуществлял и обеспечивал действия сепаратистов, которые на языке международного права называются незаконными вооруженными формированиями. Но на самом деле в истории очень мало примеров, когда кто-то был наказан судом народов. Ни за работорговлю, ни за колониализм, ни за войну пулеметами «максим» с не знающими пороха туземцами, ни за потраву неприятельских солдат газами, ни за голод, ни за ГУЛАГ никто никакой юридической ответственности не понес.
Кого судили за военные преступления Первой мировой? 12 немецких военнослужащих, из которых половина была оправдана, а остальные, самый старший по званию майор, получили незначительные сроки. Самое суровое наказание – 4 года тюрьмы – получили два офицера-подводника, потопившие канадский корабль-госпиталь и добивавшие спасшихся на шлюпках. Оба бежали из тюрьмы через несколько недель после приговора, а капитан субмарины бежал и от суда. Кайзер Вильгельм беспрепятственно удалился в изгнание с целым железнодорожным составом имущества. Его приютила королева Нидерландов Вильгельмина, наотрез отказавшаяся выдать родственника. Кайзер дожил в неге и довольстве до 1941 года, писал мемуары, читал Вудхауза, обличал всемирный еврейский заговор, ликовал по случаю прихода к власти Гитлера и умер за считаные дни до вторжения немецких войск в Советский Союз.
И лишь бесчинства нацистов заставили лидеров антигитлеровской коалиции всерьез задуматься о международном суде над инициаторами агрессивной войны. О том, что такой суд обязательно будет, они заблаговременно предупредили главарей рейха.
Состоится ли суд над режимом, развязавшим войну в соседнем государстве? Вопрос риторический. Но ведь должен же быть иной ответ кроме того, которым заканчивается великий роман:
«Заплатит ли кто-нибудь за кровь?
Нет. Никто.
Просто растает снег, взойдет зеленая украинская трава, заплетет землю... выйдут пышные всходы... задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать ее не будет.
Никто».
Владимир Абаринов, вашингтонский обозреватель Радио Свобода
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
