Симферополь – За последние четыре года бывший председатель Верховной Рады Крыма Анатолий Гриценко не дал ни одного полноценного интервью. После выхода из СИЗО, куда он попал в период сложных отношений с возглавлявшим тогда правительство автономии Василием Джарты, экс-спикер перестал заниматься активной политической деятельностью. Крым.Реалии стали первым за последние несколько лет изданием, с которым Анатолий Гриценко любезно согласился пообщаться. В интервью нашему сайту экс-спикер рассказал о событиях непростого для него 2011 года, взаимоотношениях с коллегами по Партии регионов, а также нынешней ситуации и своих политических перспективах.
– Чем вы занимались в последние годы?
– Наблюдал за ситуацией, мне было интересно, что происходит в Крыму. Участвовать в активной политической жизни не было необходимости. Сейчас есть повод: буду участвовать в избирательной кампании в Госсовет Республики Крым.
– Можете поделиться своими наблюдениями?
– Мне кажется, что последние четыре года были очень тяжелыми для крымчан. У подавляющего большинства жителей республики были большие надежды на перемены, когда они шли на выборы президента Украины в 2010 году. Но, к сожалению, эти ожидания не оправдались. Хотя, если вспомнить, республике за четыре года было выделено очень много финансовых средств из различных государственных программ для решения социально-экономических проблем, проблем жилищно-коммунального хозяйства. Например, из стабилизационного фонда в 2010 году было выделено 560 миллионов гривен. В 2011 году – 813 миллионов на социально-экономическое развитие, более 46 миллионов – субвенция регионам, 50 миллионов – на строительство и ремонт дорог. В 2012 году – 194 миллионов на капитальные расходы, более 144 миллионов было выделено из фонда регионального развития, более 85 миллионов – на строительство и ремонт дорог. В 2013 году – 111 миллионов из фонда государственных капитальных расходов, более 57 миллионов – фонд регионального развития, 25 миллионов – из фонда социально-экономического развития.
По моим подсчетам, если перевести на рубли, за четыре года по разным программам Крыму выделили порядка 7 миллиардов рублей. На мой взгляд, это достаточно внушительная сумма, чтобы улучшить ситуацию в социальной сфере, жилищно-коммунальном хозяйстве. Но этого не удалось сделать. Сейчас новый этап в жизни крымчан, которые надеются, что в составе Российской Федерации многие проблемы будут решены.
– Где вы проживаете сейчас?
– Я живу в Ленинском районе, часто бываю в Симферополе, Керчи и многие других регионах Крыма. Все это время общался с людьми, поддерживал отношения со всеми, с кем раньше работал: с депутатами, поселковыми головами, поэтому о ситуации знаю непонаслышке.
– После крымского «референдума» 16 марта вы выезжали на материковую Украину?
– Да, был в Киеве, Херсоне, Запорожье.
– Проблем не возникало?
– Нет.
– Почему вы избегали общения с прессой?
– С одной стороны, не было такого повода, чтобы собирать пресс-конференции. С другой – мой номер телефона не изменился, многие издания звонили, просили прокомментировать те или иные события, и я это делал. Другое дело: были они опубликованы или нет. Умышленно я не прятался от прессы.
– Официально вы были без работы. Как проходил ваш день?
– Я активно поддерживал отношения со своими избирателями, хотя уже не был депутатом Верховной Рады Крыма (после выхода из СИЗО в 2012 году Анатолий Гриценко сложил депутатские полномочия. – Прим. ред.). В силу своих возможностей пытался решить различные вопросы: я строил церковь, проводил водопроводы, помогал людям в решении личных проблем – жизнь была насыщенной. Не мог бросить простых людей, которые в меня поверили, которые обращались ко мне за помощью, просто как к человеку. Несмотря на то – депутат я или нет.
– В прессе сообщалось, что вы, будучи спикером, могли приехать на выходных к себе домой в Чистополье, сесть за трактор и отправиться работать в поле?
– Немножко преувеличивали. Да, я, будучи председателем Верховного Совета Крыма, когда приезжал к себе домой в Ленинский район на выходных проведать маму, встречался с теми, с кем дружу, с избирателями. А на тракторе я умею ездить – для меня это не проблема.
– После того, как вы угодили в СИЗО, люди не стали от вас отворачиваться?
– События, которые были в моей жизни, не имеют ничего общего с Уголовным кодексом Украины – абсолютно. Это были небольшие проблемы моей политической жизни, но не проблемы с законом. Я очень благодарен своим избирателям, жителям Ленинского района, других регионов Крыма. Когда меня арестовали, они буквально за семь дней собрали почти 15 тысяч подписей в мою поддержку под обращением к президенту Украины Виктору Януковичу. После моего возвращения у людей, с которыми я встречался, на глазах появлялись слезы. Они понимали всю абсурдность той ситуации. И поддержка простых людей для меня гораздо важнее, чем лицемерие некоторых бывших коллег.
– Правда, что у вас были не очень хорошие отношения с тогдашним премьером Крыма Василием Джарты, что якобы и стало причиной возбуждения против вас уголовных дел?
– У меня с Джарты были разные отношения – были хорошие, были плохие. Учитывая, что его нет, я бы не хотел сейчас эту тему обсуждать.
– Как вы относитесь к тем однопартийцам из Верховной Рады, Совета министров, которые не поддержали вас в трудное время?
Я ни на кого не обижаюсь. Я в душе их всех простил и мне сейчас очень легко живется, потому что не поедаю себя обидами на кого-то. Люди такие, какие они есть
– Находясь в следственном изоляторе, я читал различные материалы о том, что, мол, Гриценко вернется, будет мстить, он обиженный. Я ни на кого не обижаюсь. Я в душе их всех простил и мне сейчас очень легко живется, потому что не поедаю себя обидами на кого-то. Люди такие, какие они есть.
Когда одному из ныне действующих депутатов Госсовета Крыма задали вопрос: «Как вы себя чувствуете?», он ответил: «Такое впечатление, что мы находимся глубоко под водой и ждем того момента, чтобы всплыть, один раз глубоко вздохнуть и снова нырнуть». Это люди, которые привели макеевско-донецких к власти. Эти люди жили в страхе четыре года, они за себя не могли постоять, они приходили на работу, не зная, за что будут голосовать, и что завтра будет с ними. Мне говорили, что в первый день моего задержания некто гражданин Бурлаков (бывший первый вице-премьер правительства Крыма Павел Бурлаков. – Прим. ред.) дал команду своим помощникам, чтобы обзвонили всех депутатов с требованием не комментировать ситуацию, касающуюся моего задержания. И они не комментировали. Бог им судья, я зла не держу.
– На каких условиях вас освободили в марте 2012 года?
– Впервые, когда поняли всю абсурдность возбужденных против меня уголовных дел, по команде сверху подняли около 400 работников милиции. Они приехали в Ленинский район, ходили по домам, просили любой компромат на Гриценко. Контрольно-ревизионное управление провело ревизию в Верховном Совете Крыма, Совете министров – они пытались хоть как-то подкрепить мое задержание. По тем уголовным делам никакого состава преступления не было, в течение 20 минут можно было бы пояснить, что все мои действия были законными, что я, будучи главой Ленинской райгосадминистрации (с 2001 по 2005 годы. – Прим. ред.), в строгом соответствии с законами Украины принимал решения, в том числе в вопросе земель военного совхоза «Азовский». Любое решение, которое я подписывал, визировалось разными специалистами.
Первая попытка договориться со мной была в Запорожье (Гриценко содержался в местном СИЗО. – Прим. ред.), когда ко мне приехал высокопоставленный генерал. Он предложил мне согласиться с тем сроком, который я отсидел, чтобы я сознался в совершенном преступлении, и потом в зале суда меня отпустили бы. Я категорически не согласился, сказал, что адаптировался к сложившейся ситуации, лучше я буду ждать и бороться за справедливость, вплоть до Верховного Суда Украины, но никогда не признаю то, чего не совершал. Мне говорят: «Вы же понимаете, что были арестованы, кто-то должен нести ответственность». А эту ответственность должны нести на тот момент замгенпрокурора Украины – прокурор Крыма Молицкий, который возбуждал уголовное дело, следователи Суходолов и Онищенко, которые предьявляли обвинение, зампрокурора Крыма Лемешев, который утверждал обвинительное заключение. Мне сказали: «Вы же понимаете, что против замгенпрокурора Украины дело никогда не возбудят. Если не согласитесь, будете сидеть». Я сказал, что согласен сидеть.
Потом прошло время, ко мне приехали представители правоохранительных органов, которые предложили мне согласиться на два года условно, а я должен взять на себя обязательства не подавать апелляцию. Я недолго думал над этим предложением и согласился. Я понимал, что меня выпускают на свободу, дают два года условно. В противном случае я бы мог до сих пор судиться и находиться в следственном изоляторе.
– И все-таки, кому было выгодно возбуждать уголовные дела, задерживать вас?
Когда пишут, что Гриценко пытался осуществить в Крыму какой-то переворот, это полная чушь
– И так все очевидно. Я скажу, что инициатива исходила из Крыма. Что наговорили президенту Украины Януковичу, с согласия которого было возбуждено уголовное дело, не знаю, потому что я с ним не встречался и не смог задать ему этот вопрос. Когда пишут, что Гриценко пытался осуществить в Крыму какой-то переворот, это полная чушь. Я мог по-разному относиться к Василию Джарты, но его поставил президент Янукович. Я был в команде Партии регионов. Как я мог себе позволить пойти против президента Украины? У меня и в мыслях не было затевать какие-то перевороты, тем более, когда в парламенте было 80 регионалов, которых жестко контролировал Джарты. Как в такой ситуации можно было собрать более 51 депутата? А главное: зачем? Я пытался заниматься своими делами, но, наверное, кого-то раздражал, как и сегодня, некоторых крымских политиков.
– Вы не виделись с Януковичем после своего выхода из СИЗО, а телефонные разговоры с ним были?
– Да, по телефону я с ним общался. Был нормальный разговор, но это не имело никакого отношения к моим событиям.
– Как бы вы оценили действия Януковича в связи с событиями на Майдане, его бегством из страны?
– Наверное, он должен был поступить по-иному.
– Вы разделяете мнение о том, что после событий на Майдане в Крыму якобы могли бы быть столкновения, как сейчас на Востоке Украины?
– У нас другой национальный состав, возможности минимизированы, но исключать очень сложно. Если бы 26 февраля, когда возле Верховной Рады Крыма собрались более 10 тысяч крымских татар с одной стороны, и несколько тысяч – с другой, был бы какой-то конфликт, то, возможно, последствия были бы серьезными, но таких массовых событий, как на Востоке Украины, в Крыму не могло бы быть.
– Вы могли уже тогда предположить, что Крым «присоединится» к России?
– Я думаю, никто этого не мог предположить. Мне кажется, вся эта ситуация была с колес. Референдум назначили сначала на 25 мая, потом – на 30 марта, потом – на 16 марта. Все это отрабатывалось по мере той ситуации, которая возникала. Никто из крымских политиков не мог предположить, что 27 февраля будут те события, которые произошли.
– Как расцениваете фигуру Сергея Аксенова во всех этих процессах и вообще его деятельность на посту «премьера»?
– Аксенов в меньшей степени несет ответственность за те события, которые происходили с 2010 по 2014 годы. Он был обычным депутатом Верховного Совета и никак не мог влиять на те процессы, которые происходили в Крыму. Он достаточно энергичный и активный политик, выполняет четко поставленные задачи, пытается навести порядок.
– Вы с ним общаетесь, может за советом к вам обращался?
– Нет. У него есть своя команда, ему есть, к кому обратиться за советом. Я лично ничего плохого о нем сказать не могу.
– А с нынешним «спикером» сейчас разговариваете?
– Мы с ним общались до определенного периода. Сейчас у него нет ко мне вопросов, у меня – к нему.
– Когда вам избирали меру пресечения, за вас поручились ваши политические оппоненты – народные депутаты Андрей Сенченко, Мустафа Джемилев и Сергей Велижанский. Как у вас сейчас с ними складываются отношения?
– С Сенченко практически не общаемся, Джемилева в последний раз я видел, наверное, месяца три назад. Я благодарен им за то, что они пришли в суд поддержать меня. Для меня это было большой неожиданностью, их никто не приглашал и никто не просил. Я ни к кому не обращался. Но есть простые человеческие отношения, независимо от национальности, политических взглядов. С Джемилевым, Сенченко и Велижанским у меня давно сложились нормальные отношения.
– Как вы расцениваете запрет на въезд в Крым Мустафе Джемилеву и главе Меджлиса Рефату Чубарову?
Я не хочу называть крымскотатарских политиков, на которых пыталось сделать ставку предыдущее руководство. Как мне показалось, опыт ничему не учит
– Мне сложно комментировать, но я вам скажу так: права человека должны соблюдаться. Политические решения не приводят к позитиву. Более того, проблемы крымских татар существуют, они есть. И не учитывать эти проблемы было бы, наверное, неправильно. Делать ставку на тех людей, которые являются неавторитетными среди народа, вредить благому намерению как-то решить эти проблемы... Я не хочу называть крымскотатарских политиков, на которых пыталось сделать ставку предыдущее руководство. Как мне показалось, опыт ничему не учит. А Мустафу не изменишь, он такой, какой есть.
– Как вы относитесь к решению «Госсовета» о создании списка лиц, пребывание которых на территории республики является нежелательным? Вообще, в «парламентской» ли это компетенции?
– Всегда есть опасность самому попасть в этот список. Никто ни от чего не застрахован. Скажу так: зло возвращается.
– На выборах в «Госсовет Крыма» вы баллотируетесь по списку партии «Справедливая Россия». Почему вы выбрали эту политическую силу?
– У нас взаимная любовь (улыбается). Это соответствует моему внутреннему состоянию: у меня всегда в жизни возникают проблемы, потому что я хочу, чтобы было справедливо, по закону. Других политических сил, которые соответствовали бы моим политическим убеждениями, в Крыму мало.
– Многие стремились попасть в «Единую Россию». Вас туда приглашали?
– Это естественный процесс. Все бывшие офисы Партии регионов в Крыму стали офисами «Единой России», большинство поселковых голов, мэров оказались в «Единой России». Сегодня из «Справедливой России» пытаются сделать оппозицию к «Единой России». Наши политические оппоненты рассказывают о том, что якобы партия «Справедливая Россия» хочет возвращения Крыма в Украину, что лидер партии Сергей Миронов выступал против присоединения Крыма к России. Все это, конечно, чушь.
Когда убивали мэров городов и поселков, возбуждали заказные уголовные дела, где была Партия регионов, где были ее лидеры? А теперь они практически все в «Единой России»
Мне предложения вступить в «Единую Россию» не поступали. Я вам скажу, что в крымское региональное отделение этой партии я бы не пошел. Когда убивали мэров городов и поселков, возбуждали заказные уголовные дела, где была Партия регионов, где были ее лидеры? А теперь они практически все в «Единой России». Как я могу с моралью этих политиков быть в одной партии? О чем мне потом людям говорить?
– Когда вы покинули Партию регионов?
– Находясь в следственном изоляторе, я написал заявление о выходе из партии.
– Вы давно знакомы с лидером крымского отделения «Справедливой России» Александром Терентьевым?
– Я его знаю примерно с 2005 года. У меня с тех пор с ним сложились хорошие отношения.
– Как формировался избирательный список вашей политической силы на «выборы» в Госсовет»?
– Мы пытались вовлечь в партию узнаваемых и авторитетных людей из разных регионов. Я иду на выборы от Ленинского района, Галина Путинцева (руководитель Керченского медицинского колледжа. – Прим. ред.) – от Керчи, Сергей Бейм (известный бизнесмен. – Прим. ред.) – от Симферополя, Владимир Щербина (экс-мэр Алушты. – Прим. ред.) – от Алушты, Анатолий Рогозенко (экс-министр Совета министров АРК. – Прим. ред.) – от Советского района, Вадим Мустецов («депутат» «Госсовета». – Прим. ред.) – от Красногвардейского района, Николай Климченко – от Раздольненского и так далее.
– Бейм будет одним из спонсоров избирательной кампании?
– Спонсорами будут те, кто работает на мажоритарных округах.
– Ваша судимость не мешает вам баллотироваться в депутаты?
– Во-первых, у меня было два года условно. Во-вторых, статья, по которой мне выносилось обвинение, полностью декриминализирована решением Верховной Рады Украины. Есть судебное решение. Поэтому у меня вообще нет судимости.
– На какой процент голосов рассчитывает «Справедливая Россия»?
– Мы рассчитываем получить от 15 до 20%. Думаю, в «Госсовет» также пройдут ЛДПР, КПРФ, «Родина» и «Единая Россия».
– Вы не считали, сколько уже потратили из собственных средств на избирательную кампанию?
– Практически ничего.
– Анатолий Гриценко в новых реалиях – амбициозный политик?
– Анатолий Гриценко – это Анатолий Гриценко. У меня всегда были нормальные и здоровые амбиции. Я никогда не был карьеристом. Власть – это не самоцель моей жизни. Главное – не потерять духовность. Я человек амбициозный с точки зрения позитивного склада характера. Мне всегда приятно помогать людям.
– Покидая кресло спикера Верховной Рады Крыма, вы не думали про себя: я ухожу, чтобы вернуться?
– Нет, помните, я сказал: «Я хочу вам пожелать удачи и терпения». Потом мне один депутат сказал: «Анатолий Павлович, мы вспоминаем ваши слова. Мы терпим».
– Кем вы видите себя после «выборов» в «Госсовет» 14 сентября?
– Вы знаете, если бы не было у меня в 2011 году своего испытания, я бы, может, и не баллотировался в депутаты Государственного Совета. Вся наша жизнь – это школа с ее уроками и испытаниями. И построена она так, что мы их либо проходим, либо нет. Был Гриценко, что-то делал, а потом пропал. Теперь пишут: у него проблемы с законом, ранее судимый и так далее. Я вам скажу, что мне не хочется быть председателем Госсовета, мне не хочется быть главой республики. Буду делать все, для того, чтобы жизнь крымчан была лучше.
– Ваш прогноз развития событий, особенно на фоне того, что происходит на Востоке Украины? Сможет ли Россия договориться с Украиной?
– Россия и Украина просто обречены жить в дружбе, мире и согласии. Это проблемы какого-то стечения обстоятельств. Все будет хорошо
– В высших политических кругах России всерьез опасаются, что Украина может попытаться силой оружия вернуть полуостров. Вы разделяете такие опасения?
– Если хватит того горького опыта противостояния на Востоке Украины, где сотни погибших людей и с одной, и с другой стороны, то нужно садиться за стол переговоров и принимать решения дипломатическим путем.
