Ровно 90 лет назад у многих тысяч крымских татар появилась надежда изменить свою жизнь и вернуться на историческую родину. Увы, осуществиться этому было не суждено…
«Некогда цветущий и густонаселенный Крым со времени своего присоединения в 1783 году к России под влиянием лицемерной и гнусной политики царского правительства, стремившегося во что бы то ни стало согнать туземное население с родных пепелищ, очень скоро обезлюдел и, потерявши активную, свободолюбивую и трудоспособную часть населения, экономически захирел».
Так начинался совместный доклад Крымского Центрального Исполнительного Комитета и Крымского правительства под названием «О реэмиграции крымских татар из Болгарии и Румынии в Крым и о причинах эмиграции татар». В апреле 1925 года документ поступил для рассмотрения в Президиум Центрального Исполнительного Комитета.
В высшие органы власти был направлен проект, в котором руководители Крымской АССР предлагали рассмотреть вопрос о возвращении на историческую родину значительной части крымских татар
Итак, в высшие органы власти был направлен проект, в котором руководители Крымской АССР предлагали рассмотреть вопрос о возвращении на историческую родину значительной части крымских татар, оказавшихся в результате полуторавекового эмиграционного процесса за пределами Крыма.
Как отмечали авторы доклада, председатель ЦИК Вели Ибраимов и глава Крымского правительства Осман Дерен-Айерлы, первая волна массовой эмиграции крымских татар началась сразу же по присоединении Крыма к России, охватывала 17-летний период, в течение которого эмигрировало и было выселено «административным порядком» около 300 тысяч человек, по преимуществу в Анатолийскую и Румелийскую провинцию Турции.
Не прекращаясь, но несколько затихнув в первой половине ХIХ века, вторично массовая эмиграция крымских татар вспыхнула вскоре после окончания Крымской войны: в 1856-1862, по официальным данным, эмигрировало 181177 крымских татар. В одном только Перекопском уезде опустело 278 селений, из них 244 селения к 1870 году, по свидетельству Земства, оставались в развалинах; всего же в четырех уездах крымские татары покинули 687 селений, из которых 315 совершенно опустели.
Из последующих эмиграций «наибольший размах имела эмиграция 1889 года, унесшая из Крыма до 200 000 татар»
Из последующих эмиграций «наибольший размах имела эмиграция 1889 года, унесшая из Крыма до 200 000 татар». Таким образом, на протяжении полутора столетий «Крым потерял 800-900 тысяч душ коренного населения, и если к этому прибавить массовое истребление молодого поколения в Японскую империалистическую и гражданскую войны, а также значительное вымирание и обнищание татарских масс от голода 1921-1922 года, в каковой год, по данным ЦК после голода татары потеряли 80 тысяч человек, станет вполне понятным процесс превращения Крыма, с недавно еще преобладавшим татарским населением над остальными национальностями, в нацменьшинство».
Помимо исторического экскурса доклад содержал экономическое обоснование целесообразности возвращения крымских татар на родину.
Первым Учредительным Съездом Советов Крымской АССР в ноябре 1921 года был принят Земельный закон, в котором говорилось о наделении землей, наряду с безземельными и малоземельными «в первую очередь также эмигрантов татар, в эпоху царизма выселенных из Крыма и бежавших в Турцию и на Балканы».
Этим дополнением в Земельном Законе 1-й Всекрымский Съезд Советов встал на практический путь восстановления исторической справедливости, тем самым подчеркнув не только желательность возвращения эмигрантов-татар в Крым, но, сопровождая добавление словами «в первую очередь», предусматривал возможность возвращения эмигрантов в самое ближайшее время.
Голод 1921 года, особенно негативно отразившийся на крымскотатарском крестьянстве, и его последствия актуализировали вопрос о реэмиграции
Голод 1921 года, особенно негативно отразившийся на крымскотатарском крестьянстве, и его последствия не только не отодвинули вопрос о реэмиграции, а напротив актуализировали его. В начале 1922 года, в самый разгар голода, многие крымские татары панически готовились к эмиграции, но за отсутствием средств к отъезду, «скопившись в портах Крыма, умирали. Под влиянием этого желающие реэмигрироваться из Румынии и Болгарии крымские татары приостановили движение в Крым. Но как только полуостров начал оправляться от нанесенной голодом раны, желание к реэмиграции выросло вдвое».
Вначале предлагалось возвращение не более 20000 переселенцев, начиная с тех районов, где из-за голода «имела место, как например по реке Бурульче, Карасу, значительная убыль татарского населения». Наличие здесь полуразрушенных жилых и хозяйственных строений и некоторого количества готовых колодцев, и образовавшийся в них некоторый запас пустующих земель позволяли обратить внимание именно на эти пустующие земли в первую очередь.
«Конечно, таких площадей далеко не хватит для первой партии реэмигрантов и последние будут устроены также и в остальных частях степных районов. Лишь после устройства первой партии переселенцев в 20000 человек, если позволит земельный фонд, можно будет приступить к вызову из Румынии и Болгарии следующих 20000 и затем остальных 10-20 тысяч реэмигрантов после устройства второй партии», говорилось в документе.
Вопрос о реэмиграции крымских татар из Румынии и Болгарии был одним из важных вопросов руководства автономии в первые годы после образования Крымской АССР 1921 года
Как следует из источников, вопрос о реэмиграции крымских татар из Румынии и Болгарии был одним из важных вопросов руководства автономии в первые годы после образования Крымской АССР 1921 года. По-видимому, особую остроту он приобрел к началу 1925 года, когда после Постановления ЦИК СССР от 29 августа 1924 года при Президиуме Совета Национальностей ЦИК был учрежден Комитет по земельному устройству трудовых евреев, что привело к активизации процесса еврейского переселения в Крым.
Совершенно очевидно, что уже проходившее к тому времени расселение еврейского населения в Крыму (в 1923-1924 годах «самотечным порядком» в Крыму было поселено 638 семей (3221 человек) на площади 18262 десятин) шло вразрез с планами руководства Крыма, считавшего своей первоочередной задачей «устройство местного земледельческого населения».
В январе 1925 года Наркомат земледелия Крыма вынес «особое мнение», в котором говорилось, что вопрос о переселении еврейского населения в Крым может быть решен только «по окончании междуселенного землеустройства и выявления свободного земельного фонда». Отмечалось также, что «согласно решениям Учредительного и 4-го Всекрымского съезда Советов перед Крымским правительством поставлен вопрос о наделении землей возвращающихся из стран Ближнего Востока эмигрантов татар». Уже в начале февраля 1925 года КрымЦИК постановил ходатайствовать перед ЦИК СССР о разрешении въезда в Крым двадцати тысяч реэмигрантов-крымских татар из Болгарии и Румынии.
На протяжении следующих нескольких месяцев проблема эта оставалась одной из актуальных в Крыму, всесторонне обсуждалась она на страницах партийной печати. Так, в опубликованной 24 мая 1925 года статье А.Леонова «Землеустройство в Крыму» освещались экономические аспекты переселения в Крым реэмигрантов: «Для нужд расселения необходимы большие средства, часть которых должна быть получена как безвозвратная ссуда на нужды землеустройства и другие – возвратные для предоставления кредита на возведение построек, приобретение сельскохозяйственного инвентаря». Несколькими днями позже на расширенном Пленуме Крымского обкома и областного Контрольного комитета РКП(б) вполне определенно говорилось о том, что «вопрос о наделении евреев землей тесно связан с переселением к нам татар из Румынии и Болгарии».
И все же столь не рядовой для крымского руководства вопрос был рассмотрен «в партийном порядке» и отклонен. В беседе с Наркомом земледелия Селимом Меметовым, опубликованной в газете «Красный Крым» 7 июля 1925 года, вопрос о реэмиграции больше не затрагивался, одной из приоритетных задач крымского землеустройства теперь назывался план расселения крестьян лесных малоземельных районов в степные районы…
Остается гадать, какова была та цена, которую пришлось заплатить за похороненный навсегда план реэмиграции крымских татар из Болгарии и Румынии... Но как бы то ни было, уже в сентябре 1925 года план «перехода к сельскому хозяйству» еврейских семей, переселяемых в отдельные территории РСФСР (в том числе Крым), УССР, БССР и ЗССР, был признан «соответствующим как государственным интересам, так и нуждам трудового населения».
Хорошо известна дальнейшая судьба инициаторов и защитников проекта реэмиграции. В 1928 году председатель КрымЦИК Вели Ибраимов был репрессирован (среди множества абсурдных обвинений говорилось и о «выпячивании национальных интересов в угоду классовым»), та же участь постигла Председателя Крымского правительства Османа Дерен-Айерлы (с поста Предсовнаркома Крыма он был смещен в марте 1926 года).
Это был один из первых, но отнюдь не последний за время существования крымскотатарского народа в условиях «советского эксперимента» пример, когда местная инициатива столкнулась с суровой реальностью нарождавшейся административно-командной системы управления, жестко регламентировавшей любые проявления национальной самостоятельности. Правда, если первое послеоктябрьское десятилетие еще проходило в обстановке заигрывания с местными элитами, то последующие годы были куда более печальными.
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
