Мать четверых детей и общественный активист Екатерина Мальдон в апреле была вынуждена покинуть Россию из-за возросшего на нее давления со стороны правоохранительных органов. Зимой прошлого года в ее квартире прошел обыск. Следствие объяснило его тем, что подъезд, в котором жила активистка, был расписан проукраинскими надписями. Затем Екатерину Мальдон принудительно доставили на допрос. Она предполагает, что в ее отношении может быть возбуждено уголовное дело.
Екатерина Мальдон пришла в протестное движение в 2012 году, но тогда ее гражданская активность не была связана с политическими требованиями. Мальдон – многодетная мать – стала координатором группы обманутых многодетных очередников города Москвы. Группа объединила людей, пострадавших от того, что город прекратил обещанные по закону выплаты субсидий на приобретение льготного жилья. После этого Екатерина Мальдон стала постоянной участницей многих протестных мероприятий – акций в поддержку "узников Болотной", политических заключенных, украинской военнослужащей Надежды Савченко. В последнее время Мальдон активно участвовала в проукраинских акциях, вызывавших противоречивые отклики. В частности, в ноябре прошлого года после окончания спектакля "Трамвай желание" в МХТ имени Чехова, она кинула на сцену актеру Михаилу Пореченкову игрушечный пистолет, таким образом отсылая к его поездке в Донецк, где российский актер стрелял из пулемета в сторону украинских военных.
"Я замучилась ждать стука в дверь", – признается Екатерина Мальдон, объясняя свой отъезд в Украину. Его она называет "эвакуацией". О причинах, побудивших ее к этому решению, о протестной деятельности и о дальнейших планах Екатерина Мальдон рассказала Радио Свобода:
– Я давно подвергалась прессингу, но в последнее время происходит очевидная фабрикация уголовного дела на меня. С этой целью провокаторы расписали мой подъезд портретами Степана Бендеры, флагом "Правого сектора", украинским флагом, вылив несколько литров краски на пол, чтобы по ней все топтались, жовто-блакитной краски. В рамках этого уголовного дела, заведенного якобы за вандализм, у меня провели обыск. Хотя я сейчас прекрасно понимаю, что это была целенаправленная провокация для того, чтобы проникнуть в мою квартиру и "награбить" там все, что понравится: аппаратуру, компьютер мой, ноутбук моего мужа, украинскую символику, в том числе российский флаг зачем-то, последний роман Пелевина "Любовь к трем Цукербринам", наверное, буквы там знакомые искать будут. Дома меня не было, я была вообще в другом городе, они специально подловили такой момент, чтобы меньше шума было. Там был мой муж, которому вызывали "скорую", который вообще не при делах, и трое маленьких детей в возрасте от 4 до 7 лет. Это не помешало орудовать там до 11 часов вечера, устроить бедлам, все перевернув. Это был не обыск никакой, это был бандитский разбой.
– Формально у них были какие-то документы на обыск?
Просто не было сил – ни моральных, ни физических, никаких
–— Да, у них были какие-то формально документы, я их, конечно, не видела, потому что меня там вообще не было. Издевались над моей семьей в мое отсутствие. На этом все не закончилось. После этого мне еще устроили принудительный привод в Управление полиции по ЦАО, меня туда в сопровождении почему-то Центра по борьбе с экстремизмом доставляли, но общаться там я отказалась, ничего они от меня не добились. Потом они названивали моему адвокату, назначая новые встречи, но я сидела со своими детьми на больничном: была зима, дети маленькие, они приносят инфекцию из детского сада и болеют. Если раньше я не брала больничные, то теперь я их стала брать. Поняв, что в любой момент меня так же, как Павла Шехтмана, могут просто...
Я замучилась ждать стука в дверь, ждать, что в следующий раз меня просто могут закрыть в СИЗО, предъявить любые обвинение, какие им взбредут в голову, и не только по 212-ой статье УК, новоизобретенной. Меня могут "свинтить" на любой протестной акции или в любом месте города Москвы с помощью провокаторов, как это устроили с моим другом Ильдаром Дадиным, который сейчас сидит под домашним арестом. К нему просто на Манежной площади подошли с двух сторон два провокатора и начали его толкать. На вопрос: "Чего вы толкаетесь?" – его тут же свинтили, а провокаторов не тронули.
Подставлять свою семью под этот беспредел мне не хотелось. Поэтому я не стала этого дожидаться и уехала
Поскольку по поводу меня была организована такая мощная изощренная провокация, как росписи в подъезде, всем адвокатам и всем моим защитникам и правозащитникам, и всем моим друзьям было очевидно, что это навороченная спецоперация против меня проводится. Поэтому когда дети у меня выздоровели, когда больничных не стало, я поняла, что никакой формальной "отмазки" больше нет, я просто собралась быстро и уехала. Потому что ждать явления сотрудников Центра по борьбе с с экстремизмом мне уже не хотелось, просто не было сил – ни моральных, ни физических, никаких. Подставлять опять свою семью под этот беспредел весь мне не хотелось. Поэтому я не стала этого дожидаться и уехала. Я считаю, что это эвакуация ради спасения жизни, здоровья и так далее.
– Вы уехали через Украину куда-то еще?
– Я, естественно, не афиширую места, где я нахожусь, потому что мне угрожают, и я не объясняюсь, где я. Я просто скрываюсь на территории Украины, скажем так.
– Но вы уехали с семьей, с детьми? Или они остались в России?
– Нет, к сожалению, я пока не могу вывезти детей. Это сложно сделать, нет согласия моих ближайших родственников, чтобы вывезти детей в Украину. Я в любом случае буду с ними, и если мне придется даже возвращаться и погибать, я в любом случае долго без детей не проживу. Но я пока нахожусь здесь и жду, чем закончится спецоперация против меня, закончится она или нет. Вся моя аппаратура находится на каких-то там якобы экспертизах, то есть фабрикация продолжается. Хоть что-то когда будет ясно, тогда я буду принимать дальнейшие решения и меры.
Я стала выходить на мероприятия и начала понимать, что творится, я узнала, за что люди сидят по "болотному делу", узнала, сколько у нас политзаключенных, сколько у нас воруют. У меня открылись глаза
– То есть вы пока не собираетесь обращаться за политическим убежищем?
– Нет. Я не могу обращаться за политическим убежищем отдельно от своей семьи и детей. Если они не смогут приехать сюда, а я не могу их заставить, у меня будет однозначно то же гражданство и то же место жительства, что у моих детей. То есть, это ситуация временная, и я пока не осмелюсь прогнозировать, чем она закончится. Я пока просто жду.
– А как ваши близкие относятся к тому, что вы уехали?
– Они абсолютно меня поддерживают. Они прекрасно понимают и говорят: лучше езжай, спасай себя, потому что если ты будешь там где-то в тюрьме или в мордовской зоне, с твоим характером тебя там угробят. Я не терплю нарушений прав граждан и в каком виде. Поэтому они прекрасно понимают, что это просто спасение жизни, что это необходимо для спасения моей жизни, и для детей – лучше уж мама в Скайпе, чем вообще нигде и никогда.
– Насколько я помню, вы пришли в так называемый протест несколько лет назад, начиная с митингов за субсидии на льготное жилье.
– В 2012 году.
– Что вас тогда побудило выходить, голодать, и как вы сейчас смотрите на ту ситуацию?
– Я была координатором инициативной группы обманутых многодетных очередников города Москвы 2012 года. В 2012 году специальным распоряжением Департамента жилищной политики города Москвы всем многодетным очередникам вне зависимости от даты постановки на учет была предложена субсидия на приобретение жилья в размере его нормативной стоимости. Нам сказали, что все будет, собирайте быстрее документы. Мы эти документы собрали – представляете, что это такое: по кабинетам в будние дни, с детьми, с грудничками, в очередях, в духоте... И нам сказали: все, деньги кончились, всем спасибо, все свободны, геть в 20-летнюю очередь! Предвыборный пиар президента прошел, вы больше никому не нужны. Вот так вот цинично, подло и нагло нас обманули, даже не извинившись. Просто "кинули". Кто не успел, тот опоздал. Кто успел... Например, одна моя подруга, достаточно близкая, встала на очередь только перед этой кампанией, совершенно случайно повезло, подали документы все позже меня, заявление на субсидию тоже, тем не менее, они успели. А мои документы месяца четыре по причине халатности сотрудницы просто провалялись где-то в шкафу. Из-за этого мои дети были обречены на проживание в 14-метровой аварийной коммуналке.
Они продолжают жить на трехэтажных нарах, в пыточных условиях, без всякой надежды
Таких ситуаций было достаточно много. Ну, вот мы все обиделись, не стерпели и просто собрались и объявили голодовку. К нам приехали еще многодетные отчаявшиеся родители из других регионов. В итоге порядка 700 семей в 2012 году и в начале 2013 года получили свои субсидии, хотя у них начали отсекать посторонние совершенно площади, вычитать из субсидий. Мне после второй голодовки, объявленной по этому поводу, единственной в 2013 году отдали все в полном объеме. Сейчас обеспечивают давних очередников по плановой очереди, и никакие приоритетные права многодетных очередников уже не учитываются. Многодетные очередники, которые остались не у дел с тех пор, сейчас снова планируют голодовку. То есть они продолжают жить на трехэтажных нарах, в пыточных условиях, без всякой надежды, под крокодиловы слезы нашего правительства о демографии и бедненьких многодеточках, и как государство о них заботится.
– Я так понимаю, что после первых акций в 2012 году поводу квартир вы влились в протестное движение...
– Да, некоторые участники протестного движения поддержали меня, поддержали нашу голодовку, и потом я же стала выходить на мероприятия и начала понимать, что творится. Я узнала, за что люди сидят по "болотному делу", узнала, сколько у нас политзаключенных, сколько у нас воруют, все эти данные о коррупции я узнала, начав читать книги Бориса Немцова и Леонида Мартынюка, начиная с "Лужков. Итоги", расследования Роспила. У меня открылись глаза, когда я погрузилась в сферу современного диссидентства и оппозиции. Я стала уже серьезно выступать против этого так называемого узурпаторского правительства, засевшего в Кремле.
Я никогда в жизни не голосовала за Путина, слава богу, и за всю эту "кремлядь", прошу прощения за выражение. Когда Борис Николаевич Ельцин представил его под миллениум, своего сменщика, я сразу сказала, что это гэбня, ничего хорошего ждать не приходится. И я, в принципе, понимала, кто взрывал дома, что происходит в Чечне. Я просто не выступала, как многие, просто знала, о чем речь. Пока жареный петух не клюнет, не выходили, – я была из этой категории людей. Я из нее вылезла, когда именно меня так вот цинично и беспощадно клюнул жареный петух.
– Вы не жалеете сейчас?
– Я жалею о том, что я не была в протесте, когда уже давно пора было в нем быть. Но я рожала своих малышей, была в декрете. Может быть, я успела бы сделать больше для спасения этой страны, если бы я проснулась раньше.
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
