На прошлой неделе Следственный комитет России официально сообщил о завершении расследования и утверждении обвинительного заключения по делу Николая Карпюка и Станислава Клиха, двух граждан Украины, которые были задержаны в России, соответственно, в марте и августе прошлого года.
Из всех историй украинских заключенных эта, пожалуй, самая драматичная: во-первых, речь идет о событиях давно минувших дней, а именно Чеченских войнах 1994-1995 и 2000 годов (соответственно, судебное разбирательство будет проходить в Грозном). Во-вторых, доступ к Николаю Карпюку до сих пор не получил ни один адвокат, действовавший от имени семьи. Ни к Карпюку, ни к Клиху не попал также ни один украинский консул, хотя попыток было немало.
В-третьих, сами истории ареста этих людей очень сложные и неоднозначные, они требуют отдельного расследования. Если в случае со Станиславом Клихом свою еще не выясненную до конца роль сыграла любовная линия, то по делу Николая Карпюка, как подозревают его родные, имело место похищение и вывоз одного из лидеров УНСО и «Правого сектора» на российскую границу, прямо в руки ФСБ. Ответ на вопрос, кто именно вывозил и по каким мотивам, может произвести эффект землетрясения в украинских националистических кругах. Сейчас дело об исчезновении Карпюка расследуется одним из райотделов Киева, но – безрезультатно. Хотя этот фрагмент истории не менее важен, чем дальнейшие события уже на территории России.
Что касается мотивов Кремля, то они кажутся относительно понятными и прозрачными. Похоже, что этим делом в Москве решили наказать всех УНСОвцев, которые принимали участие в теперь уже «замороженных» конфликтах на постсоветском пространстве, а заодно устроить публичную показательную расправу над УНА-УНСО, которая, как известно, с недавних пор запрещена в России (так же как и «Правый сектор»). Если дело Сенцова – это сигнал о том, что сядут все, кто не «Крымнаш», то «чеченское дело», очевидно, имеет целью наказать украинские националистические организации – тех, к кому российские силовики смогли дотянуться.
Адвокату Марине Дубровиной чудом удалось попасть в дело через 10 месяцев после ареста Станислава Клиха. К моменту встречи с адвокатом Станислав уже успел посидеть в целом ряде кавказских СИЗО. Застала его адвокат в Пятигорске.
Прежде чем вы начнете читать интервью с Мариной, обратите внимание на то, что обе семьи нуждаются в финансовой, а не только моральной, поддержке. Удивительно, но украинское государство не имеет ресурсов на юридическую защиту украинцев за рубежом. Все средства украинским волонтерским инициативам приходится собирать по миру. В то же время, юридические услуги российских адвокатов в таких делах и в такой локации, как Грозный, стоят недешево.
– Марина, на прошлой неделе Следственный комитет России сообщил о завершении расследования и утверждении обвинительного заключения в отношении Николая Карпюка и вашего подзащитного Станислава Клиха. Когда, по вашим прогнозам, может начаться рассмотрение дела по существу?
– По моим прогнозам, подготовительные заседания могут начаться ориентировочно 15-20 октября (уже стало известно, что подготовительное заседание состоится 15 сентября – КР). Дело в том, что Николаю Карпюку меру пресечения продлили только до 21 сентября, моему подзащитному Станиславу Клиху – до 21 октября. Карпюка, напомню, арестовали в марте прошлого года, и как раз сейчас срок, отведенный УПК России на расследование, завершается. Чтобы продлить его содержание под стражей, должно состояться предварительное слушание. В то же время, учитывая то, что с Карпюком достаточно много неясностей, возможны неожиданности. Но даже в случае их возникновения, следует ожидать начала суда не позднее, чем в первых числах октября.
– Какой именно суд будет рассматривать дело?
В первой инстанции дело будет рассматривать Верховный суд Чеченской республики, то есть судебное разбирательство будет проходить в Грозном
– По информации следствия, в первой инстанции дело будет рассматривать Верховный суд Чеченской республики, то есть судебное разбирательство будет проходить в Грозном.
– Вам удалось попасть к Станиславу в июне, через 10 месяцев после его ареста и избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу. По опыту других украинских узников мы знаем, что к этой категории заключенных применяются довольно жестокие пытки. Каково состояние здоровья Станислава? Применяются ли пытки к нему, а если да – то, что именно из него пытаются «выбить»?
– Пытки применялись сразу после ареста, то есть с августа 2014 года в течение ориентировочно 2 месяцев. Пытки, конечно, были очень жестокими, и самыми разнообразными – подвешивание, применение электрического тока, лишение пищи и воды, применение психотропных препаратов... Не буду описывать всего этого подробно. Скажу только, что Станислав за 10 месяцев потерял более 15 килограммов веса, у него развилась железодефицитная анемия. В общем, его здоровье требует внимания, лечения, витаминов, нормального питания. Несмотря на это, судебно-медицинская экспертиза, проведенная в начале лета, пришла к выводу, что проводить судебные заседания можно.
– А как насчет психологического состояния?
– Он готов бороться. Он не признает своей вины. Говорит, что никакого отношения к инкриминируемым ему деяниям не имеет. Станислав – человек, который никогда не держал в руках оружия, даже в армии он не служил. Он учился в Киевском университете имени Шевченко, где проходил обучение на военной кафедре. И это очень примечательный факт. Ведь, когда во время допроса он не смог назвать калибр автомата Калашникова, которым он якобы расстреливал российских военнослужащих (существует несколько моделей АК разного калибра – КР), его били ровно до тех пор, пока он не изучил калибр, который ему «назначили», и не озвучил его. Соответственно, в обвинительном заключении четко назван именно этот калибр автомата.
– Подавал ли ваш подзащитный заявление о применении пыток?
– Да, недавно Станислав подал соответствующее заявление. Но, по российским законам, фактами, связанными с незаконными методами ведения следствия в ходе предварительного расследования, занимается другой следователь. Пока проверка по заявлению Станислава еще не завершена. Но его уже допросили в моем присутствии, и мы дали достаточно подробное описание всего, что происходило. Была назначена также судмедэкспертиза, но результатов ее пока нет.
Они вывозили его из СИЗО с мешком на голове. Конечно, никто из них не представлялся
Должна сказать, что, скорее всего, в отношении лиц, которые применяли пытки к Станиславу, уголовное дело возбуждено не будет. Хотя бы потому, что мой подзащитный не может этих лиц назвать. Они вывозили его из СИЗО с мешком на голове. Конечно, никто из них не представлялся.
– Речь идет о сотрудниках ФСБ или других силовых ведомств?
– Сложно сказать. Это точно были не одни следователи. Как правило, избиением и пытками занимаются оперативные сотрудники, а кто именно – нам не известно. Могу только сказать, что пытки происходили во время содержания Станислава в ИВС в Зеленокумске и в СИЗО Владикавказа.
– Давайте немного поговорим о самом деле. Родственники Станислава утверждают, что в Чечне он не только не воевал, но и никогда не был просто физически. На чем же в таком случае строится обвинение Следственного комитета?
– В основном все обвинения строятся на показаниях гражданина Украины Малофеева Александра Валерьевича. Мы его не видели, хотя ходатайствовали о проведении очной ставки, в чем следствие нам отказало. Этот человек якобы участвовала в боях в Чечне в 1994-1995 годах, а также в 2000 году. Его участие было установлено путем раскадровки видеозаписей, содержащихся в интернете. Речь идет о видео «Виктор Мычко в плену» (где с граждан Украины был идентифицирован Малофеев) и «60 часов Майкопской бригады». На основании раскадровки была проведена портретная экспертиза, которая установила, что Малофеев участвовал в этих боях. Именно он и «узнал» и Клиха, и Карпюка.
– Кто такой этот Малофеев?
После участия в чеченских событиях этот человек переехал в Крым, где в 2003 году совершил преступление (разбой или что-то подобное) и отбыл наказание
– Судя по материалам дела, после участия в чеченских событиях этот человек переехал в Крым, где в 2003 году совершил преступление (разбой или что-то подобное) и отбыл наказание. После 2005 года он переехал к своей маме в Новосибирскую область, гражданство при этом не менял. Там в 2008 году он совершил еще два преступления, в 2009-м в отношении него было вынесено два приговора, и он получил наказание в виде 23 лет лишения свободы. Малофеева отправили отбывать наказание в Свердловскую колонию.
Необходимо отметить, что его тело покрыто татуировками УНА-УНСО, какими-то свастиками и т. д. В конце 2013 года оперативные сотрудники колонии начинают его «разрабатывать» и получают от него показания. Неизвестно, применялись при этом к нему незаконные методы дознания. Не факт, ведь в его случае есть другие рычаги. Дело в том, что Малофеев страдает ВИЧ-инфекцией и требует антиретровирусную терапию. Кроме того, у него обнаружены гепатит B, гепатит C и туберкулез. Также у него была установлена достаточно серьезная опиумная зависимость. Все это требует серьезного лечения и применения АРВТ-терапии, для того, чтобы получить необходимые показания, этого человека можно было просто лишить лекарств.
В первоначальном списке людей, которых он написал на бумаге от руки как своих «соратников по банде», – люди совершенно неизвестные, это около 15-20 фамилий. Но этот список заинтересовал оперативных сотрудников. И далее Малофеев «узнал» и Карпюка, и Клиха. Действия, которые инкриминируются им обоим, – известны исключительно со слов Малофеева.
– Поскольку применяются пытки, есть ли в деле информация о том, что Карпюк и Клих оговорили себя или друг друга – как это происходило с некоторыми фигурантами «крымского дела»?
Пытки применялись в случаях, если он отказывался говорить или говорил не то, что нужно
– Да. Пытки применялись ровно до тех пор, пока не были получены показания. Сначала Станислав постоянно отказывался от показаний, ссылаясь на статью 51 Конституции России. Но давление нарастало, пытки применялись в случаях, если он отказывался говорить или говорил не то, что нужно. Я уверена, что с Карпюком было то же, потому что он оговорил и себя, и Клиха. Хотя его показания достаточно размыты, мол, да, я его видел, и это все.
– Владеете ли вы на сегодняшний день материалами, которые доказывают невиновность вашего подзащитного?
– Я бы не хотела до суда подробно об этом говорить, но материалы, которые я получила, свидетельствуют о том, что во время инкриминируемых Станиславу событий он находился в совершенно другом месте.
– Сколько томов в деле? Какие свидетели фигурируют в материалах?
– В деле около 35 томов, плюс два тома обвинительного заключения на 600 страниц. Сколько именно свидетелей, пока сказать не могу, но, кроме Малофеева, есть еще человек, который сидел с Клихом в камере, когда его только что привезли в Ессентуки. Во время допроса он сообщил следствию: мол, вы знаете, Клих отказался давать показания вам, а мне, как матери родной, рассказал, как все было на самом деле. По его словам следствие, в том числе, выдвигало обвинения Станиславу.
– В деле еще одного украинского узника, Сергея Литвинова, мы столкнулись с тем, что не существует ни трупов людей, которых якобы убивал обвиняемый, ни самих этих людей не существует, нет свидетелей, даже адреса «карательных акций» вымышленные. В этом деле, насколько я понимаю, речь идет о реальных военнослужащих, погибших и пострадавших во время Чеченских войн.
Среди пострадавших у нас ориентировочно 20 погибших, а также около 15 раненых
– Среди пострадавших у нас ориентировочно 20 погибших (и в материалах дела присутствуют свидетельства об их смерти, военные билеты), а также около 15 раненых. Среди них – Виктор Мычко, упомянутый выше герой видео, но важно отметить, что он узнал только Александра Музычко. Есть свидетельства еще одного военного, а также довольно странные показания человека, который якобы собирался участвовать в конфликте на стороне боевиков в 1994-1995 годах, но затем якобы опомнился и вернулся к себе в деревню.
– Какой срок лишения свободы может угрожать и Клиху, и Карпюку?
– От 15 лет до пожизненного. Правда, Станиславу прокурор может запросить меньше, потому что, по версии Следственного комитета, он был участником, а не руководителем «банды».
– Какова вероятность того, что судебные заседания сделают закрытыми?
– По российским законам, существует ряд обстоятельств, ссылаясь на которые суд могут закрыть. Они здесь не присутствуют. На мой взгляд, закрыть суд в этом случае достаточно сложно, хотя «неожиданности» не исключены.
– Зачем, как вам кажется, Кремлю нужно это дело? Например, «дело Сенцова», очевидно, о том, что «Крымнаш», а если вы думаете иначе – получите 20 лет. Дело Литвинова – о «фашистской хунте», которая «осуществляет военные преступления». А это дело о чем? И почему именно Станислав? Пользуясь чекистской логикой, я могу понять, почему Карпюк – он хотя бы участвовал в вооруженных конфликтах в Абхазии и Приднестровье, он настоящий член «Правого сектора», унсовец, а потому враг Кремля по умолчанию. А почему Клих? Зачем он?
Это дело является поводом запретить деятельность организаций УНА-УНСО и «Правый сектор» в России
– Я тоже не могла этого понять. Когда знакомилась с материалами дела, то думала: вот сейчас прочитаю первые пять томов – и пойму, почему. Но четкое понимание не пришло даже после второй и третьей пятерки томов. Моя личная догадка (хотя она может значительно отличаться от реальной причины) такова: это дело является поводом запретить деятельность организаций УНА-УНСО и «Правый сектор» в России и вынести постановление о привлечении их членов к уголовной ответственности. В материалах дела есть постановление о привлечении к уголовной ответственности всех лиц, перечисленных в обвинении: Музычка, Яроша, Корчинского, Бобровича, Мазура, братьев Тягнибоков, всего – около 10 человек. Они объявлены в розыск в России, но они недоступны, поэтому логика такова: кого поймали – тот и ответит за всех.
– Адвокаты Надежды Савченко, выбирают стратегию защиты, исходя из того, что право в этом случае не действует, они надеются на мировой резонанс и давление мирового сообщества на Кремль. А ваша стратегия какая? Насколько в этом деле может сработать правовая логика?
– Исходя из практики, а также учитывая то, что суд будет происходить в Чечне, надежды на правовую логику довольно призрачны. В моем понимании, в деле значительно больше политики, чем права. Права как такового там нет, честно говоря.
– Когда может появиться шанс увидеть Карпюка? Какова вероятность, по вашему мнению, того, что к нему, наконец-то, попадут украинские консулы и адвокат?
– С Карпюком ситуация довольно странная. Судя по тем документам, которые мне приходилось видеть в деле, недавно он был отправлен в Челябинск. Говорилось, что для проведения очных ставок с потерпевшими, которые были ранены во время чеченских событий, поскольку воинские части формировались именно в Свердловской и Челябинской областях. Но, судя по документам, никаких очных ставок проведено не было. Зачем его отправили так далеко – неизвестно. Если задача состояла в том, чтобы скрыть Карпюка, – это можно было сделать ближе. Сложно строить прогнозы в этом случае, но правовая логика заключается в том, что в ближайшее время Карпюка должны из Челябинска этапировать в СИЗО Грозного. Хотя я не исключаю какого-то подвоха или неожиданного разворота. Не в сторону права.
– Что, по вашему мнению, может и должна сейчас сделать Украине, чтобы поддержать этих людей?
И Карпюку, и Клиху нужна поддержка, надо показать, что Украина о них не забыла
– Конечно, и Карпюку, и Клиху нужна поддержка, надо показать, что Украина о них не забыла, поэтому важно присутствие сотрудников украинского консульства в зале суда.
Абсолютно точно есть повод для обращения в ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека – КР) в отношении обоих подсудимых. Этот шанс стоит использовать. Показания, полученные под пытками, ставят под сомнение будущий приговор. И даже если приговор будет жестким, обращение в ЕСПЧ даст шанс его обжаловать. Могут быть и другие механизмы, связанные с обменом этих людей.
– Вы допускаете вероятность обмена?
– Я такие разговоры слышала. Но это не мой уровень – проводить такие переговоры и делать какие-то прогнозы на этот счет.
Очень важно также поддерживать семьи, в том числе, помогать с юридической поддержкой. Для тех, кто за решеткой, адвокат – это сигнал о том, что их не покинула собственная страна и близкие, что о них помнят и кто-то готов встать на их защиту. Например, что касается Станислава, то все 10 месяцев, которые он провел за решеткой без адвоката, он провел в полной уверенности в том, что он больше никому не нужен, что о нем все уже забыли.
Мария Томак, журналист Центра гражданских свобод
Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода
