Асан Сабри Айвазов

Его биография насыщена головокружительными поворотами и событиями, которых хватило бы не на одну жизнь…

Асан Сабри Айвазов – многогранная и незаурядная личность –общественный деятель, писатель, педагог, литературный критик, публицист, одна из ключевых фигур в национальном движении крымских татар начала ХХ столетия…

Впрочем, ничто не указывало на сколько-нибудь славную будущность ребенка и на то, что мальчику удастся выбраться из нищеты. Как вспоминал Айвазов: «Родился я в Алупке в 1878 году в бедной крестьянской семье. Отец был дровосеком. Нас было четыре брата и сестра. В детстве все братья работали в имении Воронцова и Милютина батраками (мне тогда было 9-10 лет, получал в день 30 копеек)».

Однако ему повезло… В 1889 году после окончания Алупкинской начальной школы один из родственников увез подростка в Турцию, в Константинополь, где Асан окончил педагогический институт. Спустя десять лет Айвазов вернется в родную Алупку, где откроет новую школу. Не просто новую, но такую, какой здесь никогда не было. В школе учились не только мальчики, но и девочки, предметы – арифметика, география, крымскотатарский язык – преподавались по звуковому методу. Инициатива создания этих прогрессивных по уровню образования школ (мектебе-усул-джедид) принадлежала Исмаилу Гаспринскому.

Для таких школ – с новым методом обучения – нужны были молодые образованные учителя, одним из которых и стал Асан Сабри. Все новое и прогрессивное с трудом пробивает себе дорогу. Позднее Айвазов вспоминал: «Тогда в татарских школах преподавался на арабском языке Коран и Закон Божий… Условия для просветительской работы были очень тяжелые. Начиная от кулаков, духовенства и до урядника все были против новой школы. В 1902 году я устроил первый публичный выпуск исключительно из бедняцких детей. Крестьяне выразили свое удовлетворение и всячески стали поддерживать школу. В начале следующего учебного года приехал уездный ялтинский инспектор народных школ Дмитриевский и официально заявил, что в татарских школах кроме Корана ничего нельзя преподавать. Он угрожал: «Если будете преподавать кроме Корана другие предметы, то примем крутые меры».

Несмотря на угрозы, Айвазов продолжал свою работу, а в 1904 году перед весенним экзаменом получил анонимное письмо: «Атеист! Если ты хочешь умереть своей естественной смертью, то брось школу, а если ты хочешь, чтобы тебя убили как собаку, продолжай учительствовать».

Асан не обратил внимания на это письмо, а в июне того же года ночью в его окно неизвестным был брошен большой камень – который угодил Айвазову в плечо, другой, поменьше – в голову; шрам от него остался на всю жизнь. После этого случая Асан Сабри покинул школу. На некоторое время он уехал в Москву, где давал частные уроки студентам Лазаревского института восточных языков.

По возвращении в Крым Айвазов знакомится с молодым крымскотатарским политиком Абдурешидом Медиевым… В 1906-1908 вместе с Медиевым и Джемилем Менсеитом он состоит в партии социал-революционеров. В Карасубазаре соратники издают газету «Ветан хадими» (Слуга Отечества). За агитацию среди солдат против царизма к концу 1907 года Асан Сабри Айвазов в административном порядке выслан из пределов Таврической губернии.

Он уезжает в Египет – лечиться от астмы. Затем – снова Москва. По словам Айвазова, в этот период он «три раза был арестован, и в 1911 году уехал в Швейцарию, где случайно познакомился в Базеле с товарищем Лениным. Вернулся через Константинополь в Россию и жил в Москве».

Во время своих поездок в Турцию он знакомится и общается с видными деятелями пантюркистского движения: Юсуфом Акчуриным, Мехметом Эмином, Али-Беком Гусейн-Заде, Абдуллой Субхи. В Турции вместе с ними он участвует в создании организации «Турк Дернеги», которая впоследствии значительно выросла и под названием «Турк Оджагы» стала одним из крупных филиалов партии «Иттихат ве Тераки».

В конце 1913 года Айвазов возвращается в Крым. Он поселяется в Бахчисарае, здесь и работает – редактирует газету «Терджиман».

В революционные 1917-1918-е Асан Сабри Айвазов – крупная фигура: редактор газеты «Миллет», он избирается председателем Курултая, затем он – посол Крымского краевого правительства в Турции. Был одним из подписавших петицию Вильгельму II в июле 1918 года с просьбой протектората Германии над Крымом – как сказано в документе в качестве «Президента крымскотатарского парламента».

В отличие от некоторых своих соратников, он не эмигрирует, а остается в Крыму – и, как можно предположить, отнюдь не стремится к конфронтации с новой большевистской властью. После установления Советской власти в Крыму Айвазов работает в отделе переводов ЦИК, затем в должности старшего ассистента в Крымском университете – преподает арабский и турецкий языки. В 1926-1927 годах активно публикуется – у него выходят статьи по языкознанию в газете «Енъи дунья», журналах «Илери» и «Окъув ишлери», некоторое время он редактирует детский журнал на латинице «Козь-айдын».

Интерпретация его политической деятельности Восточным отделом ОГПУ не вызывает сомнений в том, что его арест – только дело времени. Из документа 1929 года следует, что Асан Сабри Айвазов: «В 1921 году Помголом был послан в Турцию для организации сбора пожертвований в пользу голодающих Крыма. В Турции связался с панисламистскими реакционными кругами и с крымскими белыми эмигрантами, в частности, с Джафером Сейдаметовым. Из Турции был отозван по настоянию нашего Полпреда. В 1923 году на южном берегу Крыма (как житель Алупки) проводил агитацию против Совхозов. В результате чего вспыхнуло крестьянское движение против Совхозов. В 1925 году близко познакомился с членом репатриационной комиссии Турецкого Правительства Нусред-Беем, последний гостил в доме Айвазова в Алупке, и они вместе фотографировались совместно с другими Алупкинскими националистами, ныне арестованными».

В 1930 году следует арест Айвазова, однако через два месяца он освобожден. Вместо судебной скамьи его направляют на лечение в Кисловодск.

Удивительный случай? Чудо?..

Сегодня уже известно, что произошло в следственных кабинетах: под давлением Айвазов дает согласие на сотрудничество с органами ОГПУ. Он – участник и свидетель важнейших событий национального движения – ценнейший источник информации, и эта информация на тот момент для чекистов важнее, чем его жизнь… Его знания и оценки находят отражение в большой работе Айвазова – об истории крымскотатарского национального движения.

После освобождения он живет в Симферополе, работает учителем в школе для взрослых кожевенно-обувного комбината. Насколько можно судить по его письмам бывшему соратнику Джаферу Сейдамету, нелегально направленным в Турцию, у него весьма угнетенное состояние.

В июне 1934 года Айвазов пишет: «Джафер! Я больше не могу находиться здесь. Уже четыре года я материально и морально угнетен. У меня нет ни прав, ни обязанностей …». А это уже из другого письма: «Мое положение крайне тяжелое. Остаться здесь еще немного – значит умереть или быть убитым. Я боюсь не смерти, я боюсь быть тайно убитым как собака. Если бы я боялся смерти или мучений, я бы давно отсюда уехал, в те времена, когда можно было легко уехать из страны. Но я, оставшись один, 35 лет назад начал выполнять свою задачу. А теперь оставаться здесь возможности нет. Я в опасности. Впервые в жизни я прошу помощи – заберите меня отсюда быстрее. Не убивайте меня, бросая здесь в отчаянном положении. Докажите, что вы мои братья и друзья».

Услышал ли Джафер Сейдамет этот зов о помощи и предпринял ли что-либо, история умалчивает, но доподлинно известно, что 5 апреля 1937 года Асан Сабри Айвазов был арестован у себя в квартире в Симферополе по улице Кантарной, 25.

10 октября 1937 года прикомандированный к IV отделу Управления госбезопасности НКВД Крымской АССР старший лейтенант милиции Кемалов, рассмотрев следственное дело 2709, постановил, что «Айвазов С.А. был завербован турецкими и французскими разведывательными органами в качестве агента этих разведок, поддерживал с представителями этих разведок связи и по их директивам проводил контрреволюционную деятельность».

17 апреля 1938 года в Симферополе Военная коллегия Верховного Суда СССР в закрытом судебном заседании приговорила Айвазова Асана Сабри Абибуллаевича к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор был приведен в исполнение в этот же день.

Спустя 22 года Определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР признан невиновным.