В доме повешенного не принято говорить о веревке. А в доме подвешенного? Вопрос странный только на первый взгляд. Ведь нас, крымчан, уже два года, как подвесили. Буквально: лишили земли под ногами.
Что примечательно, на одной и той же веревочке вместе с нами, с теми, для кого Киев по-прежнему остается столицей, в унисон раскачиваются и патриоты «русской весны», и те, кому совершенно безразлично, сколько цветов имеет национальный флаг, два или три.
Перерезать эту веревку пока не может никто, а вот раскачивать – уйма желающих.
И мы висим, качаемся: кто-то – в Крыму, кто-то, синхронно с нами, – в эмиграции
И мы висим, качаемся: кто-то – в Крыму, кто-то, синхронно с нами, – в эмиграции. Чего-то ждем. Скрипим зубами от бессилия. Тщательно выбирая выражения, сдержано спорим с подвернувшимися «ватниками». При обострении спора тут же замолкаем и быстро переходим на другую сторону улицы, хотя фсбэшников большинство из нас видело пока только по телевизору.
Иногда кажется, что веревка эта вот-вот оборвется, ситуация с Крымом разрешится и полуостров вернется в объятия неньки Украины. По крайней мере, многие в Крыму этого хотят и втайне верят, что дождутся.
Чудес, конечно, не бывает, но вдруг? И что тогда будет с нами, с людьми, которые второй год (а сколько еще предстоит!) находятся в том самом подвешенном состоянии, не ощущая себя, своего присутствия в мире?
Нормально ходить по своей земле заново учиться придется всем. Ходить, не опуская глаз, не вздрагивая, не оглядываясь
Человек, долгое время проживший в условиях невесомости, на Земле без адаптации жалок. Вернувшиеся с орбиты в когда-то родную среду космонавты порой не в состоянии сделать и шага без посторонней помощи.
Так и мы, если веревочка все-таки оборвется, рухнем в вернувшуюся действительность, где и будем барахтаться в куче людей, до этого подвешенных вместе с нами. Непонятно, правда, кого там окажется больше – тех, кто ходил маршами «Русского единства», или тех, кто, сжимая кулаки, молча провожал эти шабаши взглядом. Но нормально ходить по своей земле заново учиться придется всем. Ходить, не опуская глаз, не вздрагивая, не оглядываясь.
К чему я все это говорю?
Когда нас вздернули, мы потеряли даже не ориентиры, мы лишились точки опоры.
С бывшими рядовыми «крымнашами» нам потом придется жить в одном городе, доме, иногда даже в одной квартире, хочется этого кому-нибудь или нет
Но со временем страх прошел, паника утихла, растерянность сменилась собранностью. И тут, подобно весеннему паводку, начала подниматься ненависть. Как будто кто-то прямо в ухо наяривает «Священную войну» Александрова. «Пусть ярость благородная вскипает, как волна!» Слушаешь – и просто чувствуешь, как эта кипящая волна ударяет в голову…
Но, в отличие от паводка, ненависть просто так, в силу смены времен года, не спадает, особенно если ее время от времени подогревать. И если позволить ненависти захлестнуть нас, затянуть в свой клокочущий водоворот, то всю оставшуюся жизнь нам придется приносить жертву этому далеко не созидающему чувству. Изливать «ярость благородную» будем, как водится, не на того, кто виновен в наших бедах, а на того, кто окажется под рукой – на родных, соседей, коллег. А сильнее всего убивать и уродовать эта ненависть будет нас самих.
Я не призываю к всепрощению. Зло должно быть наказано. Но заблуждение и вина – далеко не одно и то же. И с бывшими рядовыми «крымнашами» нам потом придется жить в одном городе, доме, иногда даже в одной квартире, хочется этого кому-нибудь или нет.
Потому об этом будущем сосуществовании да и о мире в своей душе стоит задуматься уже сейчас, когда правые все еще унижены, виновные – торжествуют, а заблудшие – считают себя солью земли.
Сергей Карагаченко, крымчанин
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
