Увидевшие закат кризиса в России

Последняя статистика вряд ли располагала к подобным прогнозам. Росстат сообщил на этой неделе, что годовой спад реальных доходов населения в феврале вновь ускорился –​ до 6,9% после 6,3% в январе. За последние 12 месяцев большим этот спад был лишь однажды – в мае 2015 года. Подтвердились и оценки Министерства труда и социальной защиты – о том, что в прошлом году количество жителей страны с доходами ниже прожиточного минимума превысило 19 млн человек, составив таким образом 13,4% общей численности населения. В последний раз такое было в 2008 году. Причем “черту бедности” в 2015 году перешли сразу 3,1 млн россиян, за счет чего эта группа населения увеличилась с 16,1 млн до 19,2 млн человек.

Более того, экономический спад в России в феврале, если учесть эффект дополнительного рабочего дня високосного года, оказался таким же, как и в январе – минус 2,7% к прошлогоднему уровню, по оценкам Министерства экономического развития. Бедность населения – это в первую очередь проблема отсутствия экономического роста и лишь во вторую – социальных пособий и выплат, приводит мнение директора Института социальной политики Высшей школы экономики Лилии Овчаровой газета “Ведомости”.

На таком фоне очередной ежемесячный обзор российской экономики, подготовленный на днях экспертами подразделения корпоративного и инвестиционного бизнеса “Сбербанка” - “Сбербанк CIB”, представляется весьма оптимистичным. Они полагают, в частности, что экономика уже адаптировалась к низким ценам на нефть, влияние недавней девальвации рубля на рост внутренних цен уже иссякло, а восстановление и экономического роста, и реальных зарплат в стране может начаться еще в этом году. О факторах таких прогнозов мы говорим с главным экономистом “Сбербанк CIB” Евгением Гавриленковым.

–​ В первом квартале повторяется ситуация начала прошлого года – резкий спад рубля в январе (вслед за ценами на нефть) и последующий новый его рост. Но тогда девальвация вызвала стремительный взлет инфляции до многолетних максимумов, на этот раз ее ускорение оказалось минимальным. Вы полагаете, что инфляционный эффект последней “волны” девальвации рубля (декабрь-январь) либо уже иссяк, либо – вот-вот иссякнет. Почему?

– Влияние на инфляцию изменилось. На этот раз не было паники на рынках - ни на валютном, ни на потребительском. В отличие от того, что происходило, скажем, осенью 2014-го, когда мы увидели панические покупки товаров длительного пользования или валюты. Все это и привело к резкому ускорению инфляции в декабре 2014 года и в январе-феврале 2015-го. Теперь же мы видим, что рубль довольно устойчиво укрепляется даже при относительно низких ценах на нефть. Поэтому и эффект переноса ослабления рубля на рост цен оказывается гораздо более слабым.

–​ Некоторые аналитики приводят такие примерные расчеты: если в 2015 году ослабление рубля на каждые 10% добавляло 1% к текущим темпам роста внутренних цен, то теперь эффект этого переноса оказывается вдвое меньшим – такая же девальвация рубля добавляет росту цен лишь 0,5%...

– Это - весьма неустойчивые показатели... Хотя, действительно, влияние девальвации сократилось по ряду причин. Здесь стоит вспомнить и эффект импортозамещения, которое в прошлом году так или иначе все-таки развивалось, и теперь значительная часть, например, продовольствия поступает на рынок от внутренних производителей. Это также проявилось в снижении влияния колебаний рубля на текущую инфляцию. Среди других факторов – динамика денежной массы в стране, политика Центрального банка, динамика бюджетных расходов, финансирование дефицита бюджета… Соотношение "курс рубля – инфляция" – только один из параметров.

​–​ Если допустить новый спад цен на нефть и, как следствие, новое ослабление рубля в 2016 году, то даже при нынешнем замедлении инфляции примерно до 0,1% в неделю (то есть 6-7% в год) – рост цен тут же вновь ускорится. Кроме того, он подвержен и сезонным колебаниям… Тем не менее, вы прогнозируете, что по итогам года инфляция не превысит 8%, то есть, по сути, сохранится на уровне начала марта. Выходит, по вашим представлениям, даже новое ослабление рубля, случись оно, уже не окажет заметного влияния на рост цен?

– Здесь следует говорить и о таком факторе как политика Центрального банка. Вспомним, во второй половине 2013 года и в течение 2014 года объемы рефинансирования банков со стороны Центрального банка выросли в пять раз! Это был гигантский вброс дополнительной ликвидности в финансовую систему. Да, тогда действовали другие правила, существовал “валютный коридор”, который, собственно, и формировал определенные ожидания… Но когда в конце 2014 года от “валютного коридора” отказались, вся эта накопленная ликвидность, да еще на фоне падения цены нефти, и обрушила рубль. Кроме того, она как раз и привела к тому, что “чувствительность” курса рубля к колебаниям цены нефти резко возросла. И когда в 2015 году объем этой ликвидности стал сокращаться, снизилась и эта “чувствительность” курса рубля. Соответственно, уменьшается и эффект переноса ослабления рубля в цены.

​–​ Даже если нефть вновь дешеветь не будет, два фактора могут заметно повлиять на общий рост цен в России в 2016 году: повышение акцизов на бензин с 1 апреля и очередная индексация тарифов ЖКХ с 1 июля. Как вы оцениваете их потенциальный вклад в общий рост цен в течение года?

– Почему индексация этих тарифов проводится теперь в середине года, а не в начале, как было еще лет пять назад? Дело в том, что традиционно в конце каждого года в финансовую систему страны поступают большие объемы ликвидности из казны - бюджетные расходы в декабре более чем вдвое превышают ноябрьские. Поэтому каждый раз в январе мы и отмечали резкое ускорение инфляции. А когда на раздутый таким образом спрос еще и накладывалась индексация тарифов ЖКХ, то ее влияние на общие темпы инфляции оказывалось куда более заметным, чем в летние месяцы. Летом, на фоне сезонного снижения цен на продовольствие, когда не растут бюджетные расходы, “вклад” индексации тарифов ЖКХ в общую инфляцию стал гораздо менее значимым, не сравнить с тем, каким он был при индексации в начале года.

–​ Какие дополнительные риски здесь вы видите?

– Относительно низкая инфляция в январе-феврале - это следствие того, что бюджетные расходы очень сильно отстают от собственного графика. Поэтому и дефицит бюджета в первые два месяца этого года был минимальным. Но Минфину неизбежно придется “догонять” этот план по расходам, даже если они и будут как-то урезаны. В результате дефицит бюджета, думаю, уже с третьего квартала начнет существенно возрастать. А это будет означать повышение общего инфляционного давления на систему. И динамика инфляции во многом будет зависеть от того, что, помимо Минфина, будет делать Центральный банк – в своей зоне ответственности?

​–​ Новое повышение акцизов на бензин с 1 апреля - Министерство финансов и само прогнозирует, что розничные цены на бензин вырастут на 6,5-7%. А цена бензина включается в конечные цены абсолютного большинства товаров.

– В нынешних условиях, из-за ограниченного внутреннего спроса в стране в целом, я бы считал эффект такого рода разовых индексаций пренебрежимо малым…

–​ Вы полагаете, что российская экономика уже адаптировалась к ценам на нефть в $30-35 за баррель, и потому можно ожидать возобновления ее роста в 2017 году. Что именно вы подразумеваете под такой “адаптацией”?

– Если посмотреть на макроэкономические показатели России прежних лет, то мы увидим, что экономика так или иначе адаптировалась - без наступления рецессии - к колебаниям цены нефти на 20-25% за год, даже 30% она как-то еще “переваривала”. Основной фактор – не столько сам уровень нефтяных цен, сколько масштаб их спада. В 2015 году эти цены упали на 45%, и еще не известно, достигли ли они “дна”? А в таких условиях экономическая активность закономерно тормозится. Бизнесу трудно принимать решения, когда он не знает, достиг ли “дна” привязанный к ценам на нефть курс национальной валюты?.. Однако в этом году таких же колебаний цен на нефть мы, скорее всего, уже не увидим.

–​ Но это все же - внешний фактор. А – внутренние факторы, указывающие, как вы считаете, на адаптацию экономики?

– Другой элемент адаптации – уже нет прежнего панического отношения к колебаниям курса рубля у большинства экономических агентов, будь то компании или население. Наконец, если посмотреть на последние данные статистики, мы увидим, хотя и небольшой, но годовой прирост в промышленности в феврале. Тогда как в течение всего 2015 года неизменно отмечался его спад - на 4-6% в разные месяцы. Прирост отмечен теперь и в строительстве, и в транспортном секторе, и в сельском хозяйстве... Это показывает, по нашим оценкам, что в различных секторах экономики экономическая активность начинает восстанавливаться. Появляются даже шансы - в зависимости от того, что будет происходить в ближайшие два-три месяца – на то, что общий рост ВВП может возобновиться еще в конце этого года…

​–​ По вашим оценкам, спад внутреннего потребления в России близок к исчерпанию, и уже во втором полугодии, если цена нефти не упадет ниже $30 за баррель, может начаться его восстановление. И на чем основаны такие прогнозы? Ведь пока динамика как доходов населения, так и инвестиций предприятий в собственное развитие к такому оптимизму явно не располагает…

– Ну, ближайшие оценки текущих инвестиций предприятий мы увидим теперь не раньше мая: с этого года Росстат отказался от ежемесячных их оценок в пользу поквартальных. Однако косвенно об инвестициях можно судить по тем же показателям в строительстве, в производстве товаров инвестиционного назначения. И, на наш взгляд, есть шансы на то, что одним из факторов восстановления экономического роста станет именно оживление инвестиционной активности. Скажем, в январе и феврале производство ряда товаров инвестиционного спроса – в частности, некоторых видов грузовых автомобилей или станков – заметно выросло к прошлогодним уровням. То есть какие-то признаки такого оживления появились…

​–​ Но инвестиционный спрос обеспечивает не более четверти общего объема российской экономики, тогда как спрос потребительский – это более половины всего объема ВВП. А этот спрос резко сократился из-за упавших доходов населения…

– В части потребительского спроса раньше, чем до конца года, ожидать какого-либо оживления не приходится – в том числе ввиду сильного эффекта прошлогодней “базы”. Тем не менее, ситуация будет постепенно улучшаться. Скажем, объемы розничной торговли, которые в отдельные месяцы прошлого года падали двузначными темпами, теперь сокращаются куда умереннее. По нашим оценкам, уже к середине года темпы этого спада замедлятся до 3-4%, а к концу года окажутся близкими к нулю. В целом же, даже если “потребительская” часть внутреннего спроса останется в минусе, то “инвестиционная” его часть окажется в плюсе.

​–​ Чтобы спад розничной торговли, как вы предполагаете, к концу года фактически прекратился, необходимо, чтобы и реальные доходы населения перестали падать. Пока они продолжают сокращаться высокими темпами, чему в немалой степени способствует уже упомянутая вами высокая база соответствующих месяцев прошлого года – тогда темпы этого спада были в два-три раза меньшими…

– Реальные доходы и реальные зарплаты во многом зависят от динамики инфляции, которая и сама по себе нестабильна. Не говоря уже об очень сильных для статистики эффектах прошлогодней “базы”. Кроме того, статистика реальных располагаемых доходов населения не включает, например, продажу им валюты или некоторых других активов, что также делает этот показатель волатильным. Поэтому, на мой взгляд, с точки зрения понимания того, что происходит в целом с доходами населения, правильнее смотреть на динамику реальной заработной платы. А здесь мы видим сейчас довольно умеренное снижение – на 3-4% к показателям тех же месяцев прошлого года, что почти совпадает с динамикой розничной торговли. То есть можно говорить о плавном, инерционном улучшении.