Медведев и кризис корпоративного государства

Специально для Крым.Реалии

Российский премьер Дмитрий Медведев, выступая на совещании по развитию угольной отрасли, заявил, что в Украине «нет промышленности и государства». Такую колкость он отпустил, когда подчиненные начали сравнивать показатели травматизма на российских шахтах с соседними странами. Кремлевских руководителей бесит сам факт существования независимой Украины, которую так и не удалось удержать в цепких объятиях «русского мира».

Глава Ростехнадзора Алексей Алешин сообщил главе правительства, что украинские горнодобывающие предприятия опережают российские по количеству травм и увечий шахтеров. «Что нам с Украиной в этом смысле сопоставляться? Я просто про то, что там ни промышленности, ни государства не существует», –​ процитировало Медведева РИА «Новости».

Его слова вызвали гневную реакцию украинских политиков и пользователей социальных сетей. Секретарь СНБО Александр Турчинов напомнил российской стороне, что традиции украинской государственности уходят в глубину веков, в то время как московские политики-имперцы лишь паразитировали на истории Киевской Руси. «Ватники» встретили заявление российского премьера с нескрываемым восторгом. Особо неадекватные искренне сокрушались и удивлялись, почему украинцы «не понимают, что у них государства нет».

Можно сравнивать показатели по детской смертности, абортам, алкоголизму, гибели на дорогах, количеству полицейских на тысячу жителей, объемы коррупции и прочие социальные язвы – тут России нечем хвастаться. Но дело в другом. Нервная реплика Медведева была связана, в том числе, с опубликованной информацией по российским офшорам. Причем тут Украина? Российские элиты прекрасно понимают, что проблемы начались после Крыма и Донбасса. Украина «виновата» только в том, что она не «развалилась», как это предсказывали штатные пропагандисты и великие «стратеги» из многочисленных «аналитических центров» типа РИСИ.

Парадокс ситуации в том, что государственности (в европейском понимании данного термина) в современной Российской Федерации почти не осталось. После аннексии Крыма начался завершающий этап деградации управленческой и политической системы. До «украинской кампании» Москва могла худо-бедно маскировать свой статус сырьевой колонии, пользуясь иностранными рынками капитала, местом в Совете Безопасности ООН, которое досталось независимой России не совсем заслуженно, так сказать, авансом. Если исходить из академических соображений, то государство является важнейшим политическим институтом, определяющим социальный облик человека. Человек выделился из животной среды благодаря таким важнейшим институтам, как государство, семья, частная собственность и образование. Их гораздо больше, но мы остановились на первостепенных.

После захвата украинского полуострова путинская Россия обнажила подлинное лицо – это корпорация, целью которой является постоянное и неограниченное обогащение узкого круга бенефициаров. В СМИ их иногда называют кооперативом «Озеро». Для консолидации общества и сохранения социальной стабильности в интересах корпорации используется фашистская идеология так называемого «русского мира».

Основная задача государства – защита частной собственности, прав индивида и создание условий для его развития. Важнейшей его особенностью является монополия на насилие. Речь идет о концептуальной основе так называемой теории «общественного договора», которую выдвинули философы Нового времени. Нынешнее российское государство никак не обеспечивает защиты частной собственности, что приводит к преступному давлению на бизнес и бегству капитала.

За последние 25 лет Кремль и кооператив «Озеро» придумали множество интеграционных проектов на постсоветском пространстве, но все они провалились. Вместо того, чтобы сформировать привлекательную экономическую модель, Москва начала силой и шантажом загонять соседей в разные сомнительные «союзы». Причина в самом «кооперативе», для которого тотальная коррупция была становым хребтом политической системы.

Поэтому когда Медведев говорит о том, что в Украине «нет государства», то он не просто лжет или лукавит. Он пытается скрыть проявления острого кризиса самой российской государственности. Все годы «развитого путинизма» Российской Федерацией управляли, словно корпорацией. Причем менеджмент был крайне сомнительный. Например, печально известная «Роснефть». Как только цена углеводородов резко покатилась вниз, оказалось, что компания нуждается в нескольких (!) триллионах рублей для покрытия дефицита. Аналогичная история с «Газпромом» и прочими крупными предприятиями. Везде временщики и откровенное воровство, которое уже нельзя прикрыть потоками нефтедолларов. Формально Москва продолжает выполнять социальные обязательства, платить пенсии и заработные платы бюджетникам, закрома оскудевают слишком быстро.

Когда речь заходит об внутрироссийских проблемах, «ватники», закатывая глаза, изрекают: «Вот в Украине…». Тут премьер Медведев мало чем отличается от потребителей останкинского информационного «комбикорма». Если исходить из качества политических институтов (избирательный процесс, свобода слова, уровень гражданского общества и прочее), то Украина смотрится более стабильным социальным организмом, нежели «исконная» Московия.

Теперь очень важный момент. Обратите внимание на механику западных санкций, введенных за аннексию Крыма и войну на Донбассе. За оккупацию украинских территорий Россию бьют не столько как государство, сколько как корпорацию, в руководстве которой окопались мошенники. Ее обкладывают штрафами, заваливают исками, публикуют компроматы по офшорам, непрозрачно намекая, что доходы, полученные незаконно, отберут при первой возможности. Куда они побегут жаловаться? Никуда. Для «совета директоров» в кооперативе «Озеро» потерять миллиарды – смерти подобно. И, похоже, в Кремле уже началась тихая паника. Спасая себя, бенефициары могут обанкротить «корпорацию», заметая следы преступлений, как это произошло с СССР. Его развалила собственная партийная номенклатура, которой нужно было легализовать преступные доходы.

Сергей Стельмах, политический обозреватель

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции