На прошлой неделе в российской «Новой газете» вышел материал о подростковых суицидах, спровоцировавший мощную информационную волну. Из статьи следует, что в закрытых группах одной из популярных в России социальных сетей подростков подталкивали к суициду. О том, как защитить своих близких от дурного влияния и что может скрываться за запугиванием общества детскими самоубийствами, говорим с психологом, старшим научным сотрудником Института психологии Национальной академии педагогических наук Украины Павлом Дитюком.
– На прошлой неделе в информационном пространстве прежде всего России кипела тема подростковых суицидов. Якобы тинейджеров стали подталкивать к самоубийствам через социальные сети, и это вдруг стало общенациональной темой.
СТО СЛОВ ПО ТЕМЕ
16 мая в российской «Новой газете» публикуется расследование. Журналист Галина Мурсалиева утверждает, что детей к суициду подталкивают через сеть Интернет. Якобы здесь существуют даже «группы смерти» – например, во «Вконтакте» подростков намеренно доводят до суицида. Расследование журналист иллюстрирует историями с измененными именами. Родителям рекомендуют следить за детьми и дают советы, как распознать, не состоит ли ребенок в подобной группе. Статья вызывает огромный резонанс. В Роскомнадзоре заявляют, что проверят изложенные факты. Член Совета Федерации Елена Мизулина предлагает наказывать владельцев социальных сетей, пропагандирующих суицид. У автора статьи тут же появились оппоненты среди коллег. Сайт «Медуза» подвергает сомнению количество суицидов и компетентность автора, а также наличие в статье профессиональных комментариев. Журналисты издания «Лента.ру» упрекают коллег в том, что те не обратились к администраторам подобных групп и не попытались прояснить ситуацию. По их мнению, в статье нет комментариев специалистов, а единственный эксперт – психолог Тимур Мурсалиев, сын автора расследования. С Интернетом или без, однако Россия остается мировым лидером по подростковому суициду. По данным Всемирной организации здравоохранения, средний показатель самоубийств среди российских подростков – 20 случаев на 100 тысяч человек. Это в три раза превышает показатель по всему миру.
– Моя первая ассоциация со статьей в «Новой газете» – это конец 80-х и начало 90-х, когда еще советская пресса, в частности, издания вроде «Аргументов и фактов», начали публиковать страшилки вроде материалов о том, что в московском метро живут огромные крысы размером со свинью. Мурсалиева пишет о 130 подростках, которые якобы под действием информации из соцсетей ушли из жизни за последние полгода. Как бы вы охарактеризовали это явление, Павел?
Дитюк: Так получилось, что одна из первых прочтенных мною книг по психологии – работа известного американского психолога Роберта Чалдини «Психология влияния». Одна глава была посвящена подростковым самоубийствам. Это было примерно в 1990 году. Глава называлась «Подражай мне, подражай». В ней говорилось о том, что многие вещи носят массовый характер, и само по себе появление сообщений о каком-то событии провоцирует подобные события.
– Примерно как самосбывающийся прогноз? К примеру, если мы говорим, что люди выводят деньги из банковской системы, они это слышат и действительно начинают выводить деньги.
В том, что происходит в России, ничего нового для науки нет. Я изучил статистику и не увидел, чтобы она изменилась. Количество подростковых суицидов в России действительно высокое, но никакого всплеска не произошлоПавел Дитюк
Дитюк: Да. Потому в том, что происходит в России, ничего нового для науки нет. Я изучил статистику и не увидел, чтобы она изменилась. Количество подростковых суицидов в России действительно высокое, но никакого всплеска не произошло – исключительно в информационном поле. Кому-то стало выгодно раскрутить эту тему. Самоубийство детей – это страшно. Но почему именно сейчас стало выгодно эту тему поднимать?
– Вы сказали, что всплеска детских самоубийств нет. 130 подростков за полгода в стране с населением в 130 миллионов – это все же небольшая цифра.
Дитюк: Конспирология хороша тем, что можно вытащить любые совпадения и придать им вид квазиобъективности. Тема подростковых суицидов, в том числе скрытых, когда подростки начинают заниматься рискованными видами спорта или деятельности, известна даже в относительно благополучном с точки зрения тех, кто сейчас поднимает эту тему, Советском Союзе. Был же великолепный советский фильм «Вам и не снилось». Это фильм о скрытом суициде – о том, как подросток, чья любовь не одобряется родителями, вынужден выпасть из окна. Картина очень неоднозначна, но вот произведение, по которому она снята, гораздо более однозначна. Тема суицида более чем явна.
– Возможна ли ситуация, когда при работе в соцсетях подростков можно подтолкнуть к суициду?
Дитюк: Думаю, да. Подростки – один из очень незащищенных слоев населения, они склонны к этому. Дело в том, что представление о смерти у многих подростков окончательно не сформировано. Для них суицид – это аргумент в споре, доказательство серьезности намерений, они мыслят, словно после суицида есть еще некое «потом».
– «Назло маме отморожу уши»?
Дитюк: Именно. А потом вот эта мама увидит, и мы с ней сможем договориться. Известно, что многие подростки совершают суицид так, чтобы он не был реализован.
– Может, они просто не знают, сколько нужно съесть таблеток, чтобы умереть? Либо же это подсознательная неготовность уйти из жизни?
Подростки предъявляют суицид как аргумент в споре, от которого мы должны их отговорить и договариваться на «серьезных» условиях. Но так бывает не всегдаПавел Дитюк
Дитюк: Любовь к жизни тоже никуда не денешь. Ну как утаить информацию о количестве таблеток в эпоху открытого Интернета? Но многие действия носят демонстративный характер. Подростки предъявляют суицид как аргумент в споре, от которого мы должны их отговорить и договариваться на «серьезных» условиях. Но так бывает не всегда.
– Что должно происходить в жизни подростка, чтобы он пошел на настоящий суицид?
Дитюк: Я не могу дать ответ, ведь подростки воспринимают жизнь совершенно не так, как их родители. Оценить значимость того или иного эпизода для подростка мы не можем. Суицид происходит тогда, когда диалога нет, и единственный способ достучаться до взрослых – совершить подобное действие.
– В статье, которую мы обсуждаем, и публикациях в других медиа, появившихся после, я заметил такую деталь. Почему-то активно советуют больше контролировать, что делают в Интернете подростки. Может ли контроль сработать?
Дитюк: Конечно, но в любую сторону. Когда вы покушаетесь на личную жизнь подростка, то можете получить обратный эффект. Я смотрел комментарии к той статье в «Новой газете». Некоторые люди так и писали: если бы я только узнал, что родители читают все мои переписки, это подкрепило бы веру в то, что мир враждебен, и делать в нем нечего.
– Меня очень волнуют комментарии, в частности от наделенных властью людей, что Интернет нужно ограничить, раз он провоцирует суициды. Может ли этот информационный шум быть прикрытием для еще большего закручивания гаек в соцсетях?
Дитюк: В статье очень активно раскручивается одна тема. Существовала в сети группа, которая называлась «Разбуди меня в 4:20». Это время, когда подростки без контроля взрослых могут проснуться, выйти к компьютеру и любым образом осуществлять коммуникативную активность. В 6 утра они ложились спать. Симптомом было то, что они плохо просыпались. Если бы я захотел закрыть Интернет, к примеру, с 10 вечера до 7 утра, я бы не придумал лучшей темы.
– Группами, описанными в «Новой газете», руководили люди с немалыми психологическими навыками. Кроме того, должны были быть деньги на то, чтобы оплачивать их работу. Кому была бы выгодна работа подобной группы?
Вроде бы либеральные издания, частично сочувствующие оппозиционным силам, занимаются запугиванием обществаПавел Дитюк
Дитюк: Тему раскручивают множество изданий, но локомотивы – либеральное радио «Эхо Москвы» и либеральная «Новая газета». Это тоже очень характерно для России. Вроде бы либеральные издания, частично сочувствующие оппозиционным силам, занимаются запугиванием общества. Как лучше запугать общество, как не известиями о готовящихся смертях детей? Запуганным обществом управлять гораздо легче, а запугивать лучше не через издания Компартии России, а через якобы либеральные СМИ. По моему мнению, за последние пару лет и «Новая газета», и «Эхо Москвы» очень сильно сместились вправо.
– Приходя на массовое мероприятие, человек в каком-то смысле утрачивает индивидуальность и ведет себя, как часть толпы, а толпа ведет себя как жидкость. В Сети может быть нечто подобное?
Дитюк: Безусловно. Во внеличностном общении действуют те же механизмы, хоть и слабее. Посмотрите, подростки вступают в некие группы и принадлежат к ним, имеют какие-то рейтинги, статус в этом сообществе, хотят быть там избранными.
– Каждого ли подростка можно довести до суицида? От чего это зависит? Ведь в статье описаны и не проблемные семьи, где все нормально.
Дитюк: Что значит – не проблемные? В статье, к примеру, описывается семья, где папа – сотрудник отряда милиции особого назначения, 40 лет, на пенсии, мама – психолог, не сумевшая построить контакт с собственной дочкой. Проблемная или не проблемная семья? Кроме того, проблема подростков артикулируется современным обществом. У них нет задач, которые они вынуждены выполнять в ежедневной жизни семьи. Возьмем Средние века. У подростка были реальные задачи – например, они отвечали за младших детей. Вот я, например, я не могу покончить с жизнью – мне в 16:00 нужно забрать дочку из садика. Есть обязанности, от которых нельзя уклониться. Суицид проявляется, когда таких обязанностей нет.
– Можно ли считать обязанностью для подростка выучить уроки на завтра?.
Дитюк: Что является результатом выполненного задания? Результат неочевиден. Это рутина. Решена задача, и что? Какой ощутимый результат?
– Кто же может быть бенефициаром всей этой информационной волны?
Дитюк: Бенефициары – те, кто получит от этой волны пользу. Какая польза от запугивания общества? Управляемость. Те, кому нужна управляемость общества, и есть бенефициары.
– К чему это может привести?
Основное место опасности – соцсети, основной способ – увеличение контроля. Вот главный посыл этой кампанииПавел Дитюк
Дитюк: Основное место опасности – соцсети, основной способ – увеличение контроля. Вот главный посыл этой кампании.
– Тогда почему этот контроль не был запущен раньше? Еще с начала 2000-х в России принимались специфические законы по мониторингу телекоммуникаций.
Дитюк: Если позволите немного конспирологии, скажу – следующий шаг очень простой. Это ограничение соцсетей вообще. Не высказываний в них, а сетей как таковых. Чем меньше неподконтрольных способов коммуникации, тем легче работать с обществом через подконтрольные.
– Что бы вы посоветовали родителям, воспитывающим подростков?
Дитюк: Подростки должны чувствовать, что они вовлечены в реальную жизнь семьи, что они решают реальные задачи. Проблемы возникают там, где подростки этого не чувствуют, и должны как-то доказывать свою значимость. Нужно дать им доказать это другим способом, дать возможность видеть реальные результаты своей деятельности. И помните, что в условиях информационной войны коммуникация разворачивается таким образом, что все мы без исключения становимся объектами этой войны. Все, что звучит по радио – украинскому, русскому, любому – это пропаганда. Так к этому и относитесь.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: