Лукашенко привык к аплодисментам. Сперва аудитория у него была вроде невелика, хотя это тоже как посмотреть. Большинство белорусов, которое охотно голосовало за батьку и с годами становилось подавляющим, составляло миллионы человек. Скоро в соседнюю страну зачастили корреспонденты российских региональных изданий, и Александр Григорьевич стал популярнейшим политиком в РФ. Он тогда хищно поглядывал в сторону Кремля и мечтал сменить дряхлеющего Ельцина в рамках ротации элит в Союзном государстве. Однако потом пришел Путин, и Лукашенко пришлось амбиции умерить, с легкой брезгливостью поглядывая на восток, где новый национальный лидер медленно выстраивал режим, который "последнему европейскому диктатору" удалось создать в считанные годы.
С питерским чекистом они ладили плохо, слишком уж разные люди: холоднокровный Путин и вспыльчивый Лукашенко. Доходило и до прямых столкновений, когда Александр Григорьевич ни за что не хотел признавать независимость Абхазии и Южной Осетии, становясь героем разоблачительных фильмов на НТВ. Но все же скверные в целом отношения братьев нечасто омрачались скандалами, и если Лукашенко обижали на Западе и отказывали во въезде, то он мог почти не сомневаться в том, что в Москве его примут, утешат, обогреют и накормят миллиардными дотациями. Для иных случаев белорусский президент разучил такой финт: он имитировал побег в Европу, и тут даже Путин понимал, какого друга теряет, и батьку снова привечали в Москве.
Лукашенко стал ужасно востребован в качестве радушного хозяина минских саммитов, и если в Европе ему еще не хлопали, то санкции с него постепенно снимали
Гром аплодисментов прогремел над головой Лукашенко с началом российско-украинской войны. Еще в марте 2014-го, в студии у Савика Шустера, где Александр Григорьевич обличал сбежавшего Януковича, местных олигархов, коррупцию и, воспламеняясь, обещал буквально в одиночку отстреливаться от врагов, если те вторгнутся в пределы Беларуси – и все понимали, кого он имеет в виду, и аплодисменты переходили в овацию. Чуть позже он стал ужасно востребован в качестве радушного хозяина минских саммитов, и если в Европе Лукашенко еще не хлопали, то санкции с него постепенно снимали. Вдруг выяснилось, что никакой он не последний диктатор, и сам Лукашенко, посмеиваясь в усы, охотно делился с публикой своими представлениями на сей счет.
Лукашенко привык к аплодисментам, но российско-украинская война, помимо явных дивидендов, принесла ему и новые тревоги. Методика взаимоотношений с Россией и Западом осталась прежней, однако ситуация обрела абсолютную непредсказуемость, чего белорусский лидер, сугубый консерватор по натуре, очень не любит. Непредсказуемым и даже по-настоящему опасным оказался восточный сосед, который мало того что заметно обеднел по итогам своих завоевательных походов и все менее охотно прикармливал союзника. Получалось так, что весьма неприятная для противника всяческих аннексий Лукашенко война в Грузии не была случайностью. Аншлюс Крыма и вторжение в Донбасс заключали в себе серьезную угрозу и для белорусской независимости.
Время азартных метаний Минска между Москвой и Западом близилось к концу. Начиналась эпоха противостояния с Кремлем, которое не ограничивалось дискуссиями о нефтяных ценах и белорусском лососе. Повеяло чем-то куда более страшным, и если в студии у Шустера Лукашенко легко было трепаться про войну с агрессором, то в реальности Александр Григорьевич совсем не желал этой войны. Но и капитулировать перед Россией, выплачивая долги и обрушивая свою экономику, тоже не хотел.
Такая уж это конструкция – "Русский мир" в его современном значении. Вход бесплатный, по месту рождения, и вовсе не гарантированный выход
Оставалось только скандалить, используя одно из последних и вроде бы самых надежных средств. В сентябре прошлого года Лукашенко учинял взбучку безгласному Григорию Рапоте, госсекретарю несуществующего Союзного государства, давая понять, что воспринимает снижение поставок российской нефти как личное оскорбление и заявляя, что "давления не потерпит". Тогда же он сообщил, что собирается уходить из Евразийского союза, и это был уже не просто шантаж, привычный в устах бессменного лидера Беларуси. Это звучало предвестием крупной ссоры, после которой может и не последовать традиционного примирения.
Между тем давно изменилась и путинская политика в диалоге с белорусским соседом. После Украины, по мнению Владимира Владимировича, дозволено при необходимости все, поэтому последний европейский диктатор вполне себе выдерживает характер в общении с предпоследним. Мол, денег нет, но вы держитесь, отдавайте долги, платите по полной стоимости. Вынуждая партнера отвечать с предельной жесткостью, и тот отвечает. Бойкотом декабрьских саммитов ЕАЭС и ОДКБ в Петербурге. Введением пятидневного безвизового режима въезда для граждан США, ЕС и еще 50 государств. Пресс-конференцией, в ходе которой он высказался с редкостной даже для него резкостью и прямотой.
Реагируя на решение ФСБ установить пограничную зону между Россией и Беларусью, он сетовал на нерешительность соседского президента и фактически вбивал клин в тандем Путина с Бортниковым. Требовал упечь в СИЗО главу Россельхознадзора Алексея Данкверта, чье ведомство ограничивает поставки белорусского мяса в Россию. Короче, намекал на тотальный разрыв связей, хотя и прибавлял, что на Запад его страна уходить не собирается, но вы же подталкиваете... Вновь срывая аплодисменты и становясь героем дня, Лукашенко играл ва-банк, но с обычной просчитанной яростью. Вопрос, однако, вот в чем: не просчитался ли батька в этот раз?
Дело в том, что система власти в Беларуси устроена не так, как в Украине. Киевские элиты слабы, но тянутся к демократии, и чтобы Путину хорошенько проучить соседей, их надо мучить, у них надо отбирать территории, с ними надо воевать. В Минске власть сильная, но держится на одном Лукашенко. Убери его, проведи на это место какого-нибудь пророссийского деятеля – и независимая Беларусь кончится, даже вторгаться не надо. В этом смысле демократическая система, основанная на общих ценностях, парадоксальным образом сильнее авторитарной с ненадежным культом вождя. Оттого складывается впечатление, что сегодня, "оголяя форпосты" на границе и наотмашь враждуя с Россией, Лукашенко рискует так, как никогда в жизни не рисковал.
Такая уж это конструкция – "Русский мир" в его современном значении. Вход бесплатный, по месту рождения, и вовсе не гарантированный выход на свободу только с кровью или скандалом столь громогласным, что земля содрогается. Заглушая официальные речи, нестройные крики с мест и бурные аплодисменты говорливому оратору.
Илья Мильштейн, журналист
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: