Ежегодно, только по официальным данным, Россия экспортирует более 120 тонн бивней мамонта. Происходит это на фоне мировых запретов на торговлю слоновой костью. В 2010 году в мире был введен 20-летний мораторий. Примерно в это же время в России началась "бивневая лихорадка". Бивень хорошей сохранности может стоить более 30 тысяч рублей за килограмм, вес достигать ста килограммов. Таким образом, одна находка может оцениваться в сумму более трех миллионов рублей. Учитывая, что бивни часто находят парами, нетрудно понять, почему поиск ископаемых костей в России уже называют "лихорадкой". О самых разнообразных последствиях этой "лихорадки" – фильм Дениса Бевза из цикла "Хранители Сибири".
На территории России слоны никогда не водились. Однако Российская империя была лидером по поставке "слоновой кости" на мировой рынок. Впрочем, большую часть экспорта составляли не бивни мамонта, добытые из вечной мерзлоты, а моржовый клык, который входил в группу товаров, объединенных общим понятием "слоновая кость". Сегодня Россия вновь претендует на статус "родины слонов".
– Более 90 процентов всех бивней вывозят в Китай, – рассказывает Семен Григорьев, заведующий лабораторией "Музей мамонта им. П. А. Лазарева", город Якутск. – Причем половину экспортируют из Москвы и Московской области. Хотя 95 процентов всего экспорта – это наш, якутский, бивень. От нас его везут в столицу, а уже оттуда перепродают за рубеж.
Бивень используют как поделочный материал. Стоимость небольшой фигурки высотой в 60 сантиметров может достигать миллиона рублей.
– Среди богатых людей сейчас считается престижным иметь в своем доме перила из бивня мамонта, – рассказывает уроженец Усть-Янского района Константин Протодьяконов, ныне магистрант Томского государственного университета. – Перилами из золота уже никого не удивишь.
– Я, как человек, выросший на реке Яна, понимаю местных жителей, – объясняет Семен Григорьев. – На севере Якутии у большинства мужчин, именно мужчин, работы не стало. Бюджетных мест, особенно в деревнях, мало. Многие жители живут на пенсии своих родителей, на детские пособия. Поэтому, чтобы прокормить свои семьи, они вынуждены искать бивни мамонта. Не все "бивенщики" хоть что-то находят. Многие за лето уходят в минус. Это очень большие деньги.
– Для того чтобы начать свое дело, надо вложить как минимум миллион рублей. Это самый минимум, с которого все начинается, – рассказывает "охотник за бивнями", житель Верхоянского района республики Саха – Якутия. Парень попросил не называть его имени.
– У тебя есть семья?
– Да.
– А работа?
– Была. Платили двадцать тысяч.
– На эти деньги здесь прожить можно?
Здесь повсюду лежали трупы мамонтов. Некоторые из них были втоптаны в грязь своими же сородичами. Торчали ребра, бивни. Среди всего этого бродили волки. Это была картина палеолитического апокалипсиса
– Нет. Килограмм сахара в магазине стоит сто двадцать рублей, картошки – сто шестьдесят. Для того чтобы просто не умереть с голоду, надо получать хотя бы пятьдесят тысяч. Единственный выход – искать бивни мамонта. Но за сезон можно вообще ничего не найти и ничего не заработать. И тогда на следующий год ты уже не сможешь собраться. У тебя ничего не будет. Поэтому работаешь и все время думаешь: если я ничего не найду, я прогорю; если я ничего не найду, я прогорю… Это все время висит над тобой. Когда работаешь и ничего не находишь – руки опускаются. Самое сложное – заставить себя работать, когда нет удачи.
– А когда находишь, что испытываешь?
– Вот ради этого чувства и работаешь, наверное. Это незабываемое чувство: радость, счастье… Ты понимаешь, что в плюс выйдешь. Это как в карты, наверное, выиграть. Хотя я сам в карты и не играю, но думаю, это похожее чувство.
– Если бы у тебя была работа с нормальной зарплатой, ты бы не рисковал?
– В самом начале, первые два-три года, наверное, я бы ушел отсюда. А сейчас уже втянулся. Это как "золотая лихорадка".
Кроме бивней мамонта из вечной мерзлоты добывают еще рога шерстистого носорога.
Рог носорога – одно из самых дорогих веществ на планете: грамм стоит до 170 долларов. Он состоит из волокон рогового вещества – кератина. Кератин – это белок, содержащийся в волосах, перьях и ногтях. Это вещество используется в традиционной китайской медицине. Считается, что с его помощью можно вылечить рак или повысить мужскую потенцию. Охота на носорогов запрещена во всем мире. Их рога – товар крайне редкий. Стоимость сырья, приготовленного из одного экземпляра, может достигать 100 миллионов рублей. У "охотников за бивнями" на местонахождении Юннюген этот экземпляр купят за 3-5 миллионов рублей. Остальное – это прибыль всевозможных посредников, тех, кто сможет легализовать товар и вывезти его за границу.
"Бивенщики" в основном берут только рога носорога и бивни мамонта. Большинство других находок вывозить на большую землю невыгодно. Цена доставка груза от местонахождения до Москвы может достигать тысячи рублей за килограмм. Уникальные останки, которые "охотники" бросают на отвалах, могли бы украсить экспозиции многих музеев.
С начала XXI века начал формироваться еще один рынок сбыта – частные коллекции. Во время "охоты" "бивенщики" нередко находят в вечной мерзлоте мумии животных прекрасной сохранности. Очень редкие из них попадают в государственные музеи России. Большинство – уходят на черный рынок, так как частные коллекционеры и зарубежные музеи готовы платить большие деньги.
– Меня часто спрашивают: сколько я получу, если найду целого мамонта, – рассказывает Семен Григорьев. – Не существует никакого прейскуранта цен. Рыночные отношения внутри палеонтологии существуют. Среди "охотников" довольно быстро распространяется информация, что кто-то, например, продал череп пещерного льва за двести тысяч. Таким образом и формируется "прайс-лист".
– Покупают в основном зарубежные коллекционеры?
– Нет, у нас в стране тоже уже есть и частные музеи, и частные коллекции.
– "Охотники за бивнями" идут на контакт с учеными, – рассказывает Константин Протодьяконов. – Когда мы приезжаем на местонахождение, они постоянно подходят, показывают необычные находки, спрашивают: что это, что за кость, какому животному она принадлежит, почему именно здесь образовалось такое скопление останков, каков генезис этого местонахождения? Многие из "бивенщиков" именно здесь, во время "охоты", учатся палеонтологии и уже неплохо разбираются, какая находка может представлять научный интерес, а какая нет. Бывает, что они дарят нам редкие находки. Не всегда ими движет только лишь финансовая выгода.
Оборот рогов, бивней и мумий исчисляется десятками миллиардов рублей. В самой Якутии остается лишь малая часть этой суммы.
– В среднем за сезон можно заработать от двухсот тысяч до полумиллиона, – рассказывает глава Верхоянского улуса Гаврил Чириков. – Это я говорю о простых рабочих. Владельцы ИП получают, конечно же, больше.
Когда глава улуса говорит об ИП, он имеет в виду владельцев лицензий на "сбор палеонтологического коллекционного материала". Вот только то, что происходит сегодня на местонахождениях Якутии, сбором палеонтологического материала назвать невозможно.
Есть две основные причины, породившие "бивневую лихорадку" в России. Это зоозащитники и мотопомпы. Благодаря первым ныне живущих слонов и носорогов начали реально защищать от полного истребления. Благодаря вторым появилась возможность размывать целые горы мерзлых пород и льда в поисках древних костей и зубов.
– По реке Яна есть местонахождение Мус-Хая, – рассказывает Семен Григорьев. – Переводится как "ледяная гора". Эту ледяную гору практически полностью размыли. Рядом с ней расположена самая северная в мире стоянка первобытного человека – "Янская стоянка". Страшно, когда размывают культурный памятник. Угрожающих масштабов достигла добыча на реке Индигирка. Там полностью смывают целые холмы. И все это произошло менее чем за десять лет. Первую экспедицию на местонахождение Юннюген мы организовали в 2011 году. Тогда здесь еще никого не было. На следующий год уже стояла маленькая помпа. Потом все больше, больше. Доходило до сотни человек.
С каждым годом моторы для водяных помп становятся все мощнее и мощнее. Еще лет пять назад использовали небольшие помпы, которые человек мог унести на себе. Сейчас используют такие.
В день современная мотопомпа запросто "съедает" полторы бочки топлива. Напор воды настолько мощный, что у берега пожарные рукава не выдерживают давления. Даже на расстоянии более километра струя настолько сильна, что позволяет легко размывать многолетние мерзлые горные породы.
– Федеральный закон запрещает использование мотопомп, – говорит Семен Григорьев. – Если на Аляске, например, на частной территории, размывать можно, то у нас это повсеместно запрещено. Были попытки со стороны ученых добиться разрешения на использование мотопомп в исключительных случаях. Например, мы нашли целую тушу мамонта и ее нужно срочно оттаять, чтобы получить максимальный объем научного материала. Мы не смогли получить разрешение.
– Когда вы увидели, что все приобретает такие масштабы, вы куда-то обращались за помощью?
– Да, мы давали сигналы и в Министерство природных ресурсов, и в Росприроднадзор. Контролировать должна федеральная служба по надзору в сфере природопользования. Но у них на местах нет инспекторов, они ничего не могут поделать. Для галочки выезжают раз в год. Конечно же, местные знают об этих рейдах, поэтому быстро убирают мотопомпы. Ждут, пока инспекторы уедут, и снова приступают к работе. Все заинтересованные государственные структуры знают, что здесь размывается вечная мерзлота, но ничего не делается. На севере контролировать некому.
Я фартовый, мне везет. Поэтому "бригадир" меня не обижает: дает на бригаду пятьдесят процентов
Из-за этой бесконтрольности и ученые, и "бивенщики" в равной степени оказались беззащитными перед "бивневой лихорадкой". Большинство "охотников за бивнями" – это наемные рабочие из местных деревень или "бойцы", как их здесь еще называют. Они полностью зависят от своих работодателей. Деньги им платят только в том случае, если они что-то найдут. Нет находок – нет заработка. Ни о каких отпускных и больничных не может быть и речи. В случае удачи бригада получает свой процент с находки.
– Меня здесь ценят, – рассказывает "охотник", который попросил не называть его имени. – Я фартовый, мне везет. Поэтому "бригадир" меня не обижает: дает на бригаду пятьдесят процентов. Здесь это хороший процент. Многим платят меньше.
Работа у "охотников" тяжелая. По несколько часов они сидят в узкой ледяной пещере и моют вечную мерзлоту. Потом меняются. И так день за днем.
"Бригадир" – это тот, кто закупает все необходимое: топливо, шланги, продукты и т. д. В случае неудачи он теряет свои вложения. Поэтому здесь считают справедливым то, что "бригадир" забирает 50 и более процентов с каждой находки.
Благодаря сбору мамонтовых костей удается создать дополнительно до трехсот рабочих мест. Для нас это очень важно
Все, кто работает на местонахождениях, – и "бригадиры", и "бойцы", и те, кто "стараются" сами на себя, – зависят от покупателей. Бивни – "товар скоропортящийся", если не хранить их в соответствующих условиях. Останки нужно как можно скорее легализовать с помощью лицензий на сбор палеонтологического материала и вывезти из Арктики на материк. Поэтому и цены диктуют люди с большой земли, которые ничем не рискуют. В северных улусах Якутии бивни и рога скупают по ценам гораздо ниже рыночных. Местные жители богаче не становятся. Если взять заработок "бойца", пусть даже в 500 000 тысяч рублей, и разделить его на 12 месяцев в году – получится немногим более 40 тысяч в месяц на семью. Это минимум, чтобы выжить в условиях Арктики. Цены в магазинах просто астрономические.
Других рабочих мест в Арктике никто не создает. Наоборот, закрывают, сокращают, оптимизируют...
– Вопрос безработицы стоит для нас очень остро, – комментирует ситуацию глава Верхоянского улуса Гаврил Чириков. – Благодаря сбору мамонтовых костей удается создать дополнительно до трехсот рабочих мест. Для нас это очень важно. Поэтому я заинтересован в организованном сборе мамонтовых костей.
– "Охотники за бивнями" – это палка о двух концах, – говорит Семен Григорьев. – С одной стороны, они действительно уничтожают мамонтовые кладбища, варварским способом размывают стенки ручья. С другой стороны, если бы не они, у нас не было бы подавляющего большинства уникальных находок. Не менее девяноста процентов всех мумий, всех остатков с мягкими тканями были найдены местными жителями во время "охоты". Если бы не они, все это так и лежало бы в вечной мерзлоте еще тысячи лет. Мы стараемся поддерживать с "бивенщиками" хорошие отношения, объясняем им важность и ценность каждой такой находки для науки.
Необычный камень, возможно, со следами сколов по краям. До сих пор на Юннюгене не были обнаружены следы присутствия палеолитического человека. Но это не значит, что их нет. Находка артефакта может стать мировой сенсацией. Ученые получат доказательства, подтверждающие, что тридцать тысяч лет назад человек посещал Юннюген.
– Нужно со школьной скамьи заниматься просвещением, – говорит Константин Протодьяконов.–- Но учителя на уроках об этом не рассказывают. У них нет методических пособий. Я хотел написать такое, но мне сказали, что учебный план уже утвержден. И если в этом плане прописана природа Африки, то ученики должны изучать природу Африки.
– Якутским школьникам надо знать про мамонтов?
– Это чрезвычайно важно. Девяносто процентов всех уникальных научных находок, связанных с мамонтовой фауной, сделаны у нас, в Якутии. Я горжусь, что живу в таком необычном месте, что моя родина столько дала мировой науке.
Волчья грива
Местонахождение Волчья Грива, Новосибирская область, Барабинская степь. Раскоп 1991 года.
В Новосибирской области нет вечной мерзлоты. Сохранность древних костей такова, что рыночного интереса они не представляют. Зато представляют интерес для науки. В течение десятилетий ведутся исследования крупнейшего в Азии местонахождения мамонтовой фауны Волчья Грива.
Собранный на Волчьей Гриве материал позволил выдвинуть целый ряд научных гипотез, которые заставили пересмотреть общепринятые представления о первобытном человеке, о климатических изменениях и древних экосистемах.
– Первые экспедиции проводились под руководством академика Алексея Павловича Окладникова, – рассказывает археолог, доктор исторических наук Василий Зенин. – Окладников считал, что на Волчьей Гриве должна быть стоянка древних людей, так называемый "костяной палеолит". Академик был убежден, что в формировании этого мамонтового кладбища активное участие принимал человек.
– Однако за все годы исследований на Волчьей Гриве было найдено не более шести десятков артефактов, которые подтверждали бы присутствие здесь человека. Это очень мало, это просто какой-то минимум.
– То есть человек не убивал мамонтов и не приносил их туши на Гриву?
– На данный момент у меня таких фактов нет. Скорее всего, люди просто приходили сюда. Для чего? Мы можем только предполагать. Скорее всего, их привлекал бивень как основной поделочный материал. Возможно, из шерсти мамонта они могли плести нити. Могли использовать сухожилия. Я сомневаюсь, что шкуры представляли для них интерес – слишком тяжелые, неудобные, сложно выделывать. Человек, конечно же, мог охотиться на мамонта, например, на больных животных. Другой вопрос, стал ли человек причиной их истребления? Нет. Хотя бы по одной простой причине: количество мамонтов на этой территории значительно превышало количество людей. И потом, до мамонта были и вымерли трогонтериевый слон, южный слон… Но в их убийстве первобытного человека почему-то не обвиняют.
– Почему же тогда так живуча эта теория, что именно люди истребили мамонта?
– Вопрос, скорее, из области психологии. Человеку хочется быть царем природы. Ему сложно представить себя падальщиком. Главная проблема в вопросах пищи. Немногие животные в состоянии питаться трупами: гиены, шакалы. Волки – и те брезгуют падалью. Человек все-таки предпочитает быть охотником за живой кровью.
– Вам попадались огромные каменные топоры, ножи, с которыми можно было бы охотиться на мамонтов?
– Нет, самый большой из найденных ножей не превышал десяти сантиметров в длину. Большинство каменных орудий еще меньше. Но зато первобытный человек легко мог брать с собой пару сотен каменных пластин и отправляться в дальний маршрут. Этих инструментов было вполне достаточно, чтобы разделать тушу.
Природа происхождения каменных орудий одна из главных загадок Волчьей гривы. Ближе чем 90 километров нет ни одного выхода потенциального каменного сырья.
– Сегодня мы больше склоняемся к версии, что сырье добывали где-то на территории казахского мелкосопочника, – рассказывает Василий Зенин. – Это не менее трехсот километров отсюда.
– Первобытные люди преодолевали такие расстояния?
– На этой территории человек вел полукочевой образ жизни. Он передвигался вслед за стадами лошадей, бизонов, оленей на расстояния в триста-пятьсот километров. Пройти такие расстояния для него большой проблемы не представляло. Люди прекрасно знали пути миграции. Это был наиболее легкий способ добыть себе пищу. Жертвами становились ослабленные животные, отбившиеся от стада. Человек выполнял роль хищника класса волка, льва. По разным оценкам, численность людей в одном племени не превышала пятидесяти человек. Каждая жизнь представляла ценность для группы. И кажется совершенно невероятным, чтобы они могли кидаться в бой на мамонта. Это было бессмысленно. Что же касается визитов человека на Волчью Гриву, то, скорее всего, сюда приходили за сырьем небольшие мобильные отряды численностью в пять-шесть человек.
"Шанс выжить у мамонта был"
Местонахождение Волчья Грива похоже на слоеный пирог. На протяжении десяти тысяч лет сюда приходили мамонты. Умирали здесь. Их трупы падали друг на друга, в результате чего и появилось это уникальное образование – костище.
– Двадцать тысяч лет назад Волчья Грива, скорее всего, была полуостровом посреди большого озера, – рассказывает Сергей Лещинский, палеонтолог и геолог, доктор геолого-минералогических наук. – Грива была почти полностью лишена растительности, потому что гигантские стада мамонтов вытоптали этот ландшафт в поисках минеральных компонентов, которые и привлекали их сюда. В быту мы называем такие места "зверовыми солонцами", "лизунцами". В силу различных причин некоторые особи здесь же и умирали, ведь на гриву зачастую приходили больные ослабленные звери. Здесь повсюду лежали трупы мамонтов. Некоторые из них были втоптаны в грязь своими же сородичами. Торчали ребра, бивни. Среди всего этого бродили волки. Это была картина палеолитического апокалипсиса.
Свою, геохимическую, гипотезу о причинах вымирания мамонтов Сергей Лещинский выдвинул, в том числе, и благодаря находкам, сделанным на местонахождении Волчья Грива.
– Сейчас уже очевидно, что поздние мамонты страдали заболеваниями скелетной системы, такими как остеопороз, остеомаляция и другие, объясняет свою теорию Сергей Лещинский. – Изучено более 20 тысяч различных остатков. И мы видим, что от 40 до 80% костей поздних мамонтов имеют дефекты. Причем, чем ближе пик вымирания, тем чаще попадаются кости со следами заболевания скелетной системы. И наоборот, чем больше возраст останков, тем реже встречается патология.
Сегодня эта тенденция подтверждена тысячами находок. Кажется странным, что предыдущие исследователи проглядели прижизненные деструкции костей. Отчасти это можно объяснить тем, что "плохие" кости зачастую выбрасывали: они вряд ли могли украсить музейные коллекции, а их фото – публикации в журналах
– К сожалению, большинство коллекций во всем мире неполные, – рассказывает Сергей Лещинский. – Нельзя пренебрежительно относиться к останкам. Необходима была масса уникальных геологических процессов, которые донесли до нас эти находки. Представьте себе, мы держим в руках кости животного, которое жило тридцать тысяч лет назад. Подавляющее большинство фрагментов до нас не доходит, они исчезают, растворяются во времени. Поэтому каждая из таких находок имеет свою научную ценность, несет в себе уникальную информацию, которая чрезвычайно важна. Пытаясь установить истину, мы проводим расследования: ищем улики, приводим доказательства, находим связи. Это своего рода детектив, только детектив геологический, палеонтологический детектив. Палеодетектив, то есть доисторический детектив, где улики скрыты от нас тысячелетиями.
Согласно гипотезе Лещинского, к вымиранию мамонтов привела цепочка событий. Около 50 тысяч лет назад резко усилилась неотектоническая активность. Начала быстро (в геологическом масштабе) вздыматься земная кора, и грунтовые воды стали доставлять в почву все меньше и меньше щелочных и щелочноземельных элементов, таких как кальций, магний, натрий... В результате около 24–20 тысяч лет назад крупные травоядные млекопитающие начали испытывать хроническое минеральное голодание, которое и вызывало заболевания скелетной системы. Последней каплей стало значительное увлажнение при потеплении климата 16–10 тысяч лет назад. Обильные осадки вымывали из почвы те немногие вещества, которые туда поступали.
– Шанс выжить у мамонта был, – рассказывает Сергей Лещинский. – Еще на рубеже в 20–16 тысяч лет назад это были довольно крупные животные высотой более трех метров. В период между четырнадцатью и десятью тысячами лет назад они уменьшились в размерах вдвое. Это говорит о том, что организм мамонта пытался адаптироваться к изменяющимся условиям. Но примерно десять тысяч лет назад геохимическая среда начала ухудшаться стремительными темпами. Это было связано с увлажнением, вызванным потеплением климата. Два фактора – подъем земной коры и увлажнение – наложились друг на друга. Организм мамонта не смог так быстро адаптироваться к изменениям. Кто знает, если бы эти процессы тянулись чуть дольше хотя бы на пару-тройку тысячелетий, может быть, мы сейчас и имели бы мамонта размером с корову.
– С геологической точки зрения этот период был краток, всего-то 10–15 тысяч лет, – продолжает Сергей Лещинский, – для планеты это мгновение. Но за это мгновение произошли катастрофические изменения. Произошло массовое вымирание крупных млекопитающих практически на всех континентах. Сейчас у нас в Сибири из крупной фауны остались только лоси и медведи. А когда-то эта территория была населена не меньше, чем саванна в Африке. Здесь бродили огромные стада мамонтов, бизонов, лошадей, носорогов. Жили львы, гиены, гигантские олени. Сейчас мы видим лишь остатки того изобилия. Эти изменения коснулись и человека тоже. Из охотника и собирателя он постепенно превратился в земледельца и скотовода. Эта была революция.
Исследуя экосистемы прошлого, мы можем предсказывать, что будет происходить с нашей планетой в будущем: если потепление продолжится – как это отразится на растительности, на животном мире, на нас с вами. Невозможно изучать современные процессы, не понимая того, что происходило в прошлом. Только так мы можем проследить тенденции. Ведь до недавнего времени считалось, что природа так устроена, что она все примет, все переварит и самоочистится. Но оказывается, что это не так. Тем более что сейчас, когда сам человек становится одним из серьезных факторов влияния на окружающую среду.
Спасти Юннюген
Летом 2019 года на местонахождение Юннюген была организована совместная комплексная экспедиция. Участие приняли специалисты из Якутска, Томска и Санкт-Петербурга, работающие в различных научных сферах: палеонтология, геология, микробиология, почвоведение.
– "Вечная" мерзлота – это уникальный резервуар, который сохраняет жизнеспособные организмы на протяжении сотен тысяч лет, а по некоторым данным, и миллионов лет, – рассказывает участник экспедиции Артемий Гончаров, доктор медицинских наук, сотрудник Института экспериментальной медицины Санкт-Петербурга. – Изменяется климат. Особенно хорошо это видно в Арктике. Начала таять "вечная" мерзлота. Этот гигантский морозильник начал размораживаться и вбрасывать в наши экосистемы древние микроорганизмы и ДНК древних организмов, среди которых могут быть и те, что представляют угрозу для человека и животных. Описаны гигантские вирусы, которые были воскрешены из вечной мерзлоты на Колыме.
Вечная мерзлота – гигантский морозильник, который начинает размораживаться.
– Можно ли найти в вечной мерзлоте живую клетку мамонта и клонировать его?
– Вопрос скорее философский: что можно считать живой клеткой. Живой организм точно не способен прожить в мерзлоте. А вот некоторые биологические структуры могут, например, часть молекул, из которых и складывается клетка мамонта.
– Имея эти структуры, можно клонировать мамонта?
– Понимаете, науке нужны мегазадачи, которые не только ценны сами по себе, но и дают толчок развитию разных технологий. Когда-то была такая программа "Геном человека". На момент ее старта казалось совершенно нереальным расшифровать его. К программе подключились десятки лабораторий по всему миру. Были разработаны уникальные методики. В итоге геном был расшифрован и были получены новые, прорывные технологии. Программа "клонировать мамонта" может стать такой же мегазадачей. Уже на сегодня геном мамонта изучен довольно неплохо. И мы знаем, чем он отличается от генома современного слона. Имея последовательность ДНК, можно переходить к восстановлению функций живой клетки. Будущее, скорее всего, именно за такими технологиями.
– В вечной мерзлоте растения прекрасно сохраняются, – говорит участник экспедиции Петр Данилов, кандидат биологических наук из Якутска. – Вся ледяная толща буквально пронизана нитевидными корневыми системами. Как только растения из вечной мерзлоты попадают на поверхность, то сразу же начинают разлагаться. Чувствуете, какой запах стоит в ледяных пещерах. Через какое-то время все эти растения превратятся в бесформенную кашу.
Этим остаткам растений может быть тридцать тысяч лет.
У меня шоковое состояние от того, что я увидел. Безвозвратно потеряны многие страницы палеонтологической летописи
– Исследуя древние растения, мы можем понять, какой в ту эпоху был климат на Земле: было холодно или тепло. На нашей планете климатические изменения происходят постоянно. Очень важно понять периодичность их чередования. Изучая временные интервалы между потеплениями и похолоданиями, мы сможем дать прогноз: что ждет нас в будущем.
– Когда я попадаю на Юннюген, я испытываю двойственные чувства, – рассказывает участник экспедиции Семен Григорьев, заведующий лабораторией "Музей мамонта им. П. А. Лазарева". – С одной стороны, это научный интерес: каждый раз нас ждет масса открытий. С другой стороны, сожаление. Я вижу, как уничтожается одно из самых крупных в мире местонахождений с полным набором представителей мамонтовой фауны. Выход из создавшейся ситуации я вижу только один: здесь должен быть постоянно действующий пост Росприроднадзора.
– Когда я ехал сюда, я знал, что здесь работают "охотники за бивнями", –рассказывает Артемий Гончаров. – Но реальность превзошла все мои ожидания. Меня поразил полупромышленный масштаб этих работ. Мы обсуждали с коллегами и считаем, что здесь необходимо создать особо охраняемую зону. Чтобы выделялось финансирование на охрану местонахождения и велся контроль.
– У меня шоковое состояние от того, что я увидел, – говорит участник экспедиции Сергей Лещинский, палеонтолог, доктор геолого-минералогических наук. – Безвозвратно потеряны многие страницы палеонтологической летописи. Масштабы разрушения – за гранью человеческого понимания. Что же мы за вид такой, Homo sapiens, что совершенно не думаем о своем будущем. Когда мы, ученые, видим эти останки в отвалах, в ручье, мы можем только сказать: да, это был мамонт или носорог. Вся остальная сопутствующая информация утеряна: когда погибли эти животные, почему они погибли, какой тогда был климат, какой была растительность…. Когда мы изучаем остатки в их родном слое залегания, мы получаем информации в десятки раз больше.
– Вы понимаете местных жителей, которые "охотятся" за бивнями?
– Я прекрасно понимаю, что здесь, в глубинке, это способ выживания. Нужна альтернатива. Например, если собрать все брошенные здесь остатки, можно создать уникальную коллекцию Юннюгена. Можно открыть научно-музейный комплекс, который привлекал бы сюда не только ученых, но и туристов. Разработать маршруты. Привлечь к этой работе местных жителей. Выделить для них ставки. Да, потребуются большие финансовые вложения. Но ведь надо с чего-то начинать. А пока никто никакой альтернативы вообще не ищет.
– Но если бы "охотники за бивнями" не размывали эти пещеры, ученые вообще не получили бы никакой информации.
– Это не так. Работы в вечной мерзлоте проводятся. И проводятся качественно. Да, это медленно. Но, с другой стороны, мы получаем всю информацию, которая важна для человечества, как бы пафосно это ни звучало. Впереди вечность. Если мы не можем сделать что-то нормально – не надо делать. Давайте оставим это нашим детям.
P. S. Ученые Томского государственного (ТГУ) и Северо-Западного медицинского университетов (СЗГМУ, Санкт-Петербург) после экспедиции, проведенной совместно с сотрудниками Северо-Восточного федерального университета (СВФУ), выступили с инициативой создания в урочище Юннюген Верхоянского улуса Республики Саха – Якутия геологического памятника. Этот статус позволит спасти от уничтожения уникальное местонахождение мамонтовой фауны.
