Московский городской суд признал экстремистами штабы Навального и ФБК (уже признаны в России "иностранными агентами"). Ранее Владимир Путин подписал закон, запрещающий участие в выборах людям, причастным к деятельности экстремистских организаций.
"Под запрет могут подпасть и те, кто перечисляет пожертвования таким организациям, а также предоставляет им консультации и иную помощь. Также поддержкой будет считаться публичное высказывание с одобрением деятельности или отдельных мероприятий подобных организаций, в том числе в интернете", – говорится в тексте документа.
Роман Максимов, активист из Великого Новгорода, до принятия "закона против ФБК" собирался участвовать в выборах в Новгородскую областную думу. Теперь он сомневается, что его зарегистрируют, – недавно активист за организацию митингов в поддержку Навального в Великом Новгороде провел под арестом в общей сложности 27 дней. Роман Максимов рассказал, как закон о запрете участия в выборах для "экстремистов" изменил его планы, а также о давлении со стороны силовиков, шантаже службой в армии и предложении "сотрудничать".
– Почему вы заинтересовались политикой?
– Я уже давно замечал несправедливость, но думал, что благодаря техническому прогрессу жизнь станет лучше. Мое детство пришлось на начало 2000-х годов, тогда казалось, что ситуация в стране улучшается. Но со временем стало ясно, что власть в России преследует только свои интересы. Например, я видел, что науку в России не развивают, частные фонды, поддерживающие науку, признают иноагентами, ученые уезжают из страны, политические институты не работают, а свободы становится все меньше. Я видел, что власть не заинтересована в переменах к лучшему для всех. Я понимал, что надо что-то менять, но не видел как. В 2017 году я посмотрел фильм команды Алексея Навального "Он вам не Димон" и стал выходить на антикоррупционные митинги. После президентской кампании 2018 года я решил более активно заниматься политикой.
– Некоторые активисты и сторонники Навального после президентской кампании, наоборот, разочаровались, часть из них эмигрировала сразу после выборов 2018 года. Почему вы приняли иное решение?
– Навального я своим кандидатом не считал, но я видел в нем альтернативу Путину. У меня не было иллюзий, мол, Навального выберут президентом и все сразу изменится. Я понимал, что Навальному не позволят зарегистрироваться на выборы, но даже если позволят, то выиграть ему будет сложно. Если бы Навальный выиграл выборы, то президентское кресло – это всего лишь президентское кресло, и на посту главы государства нельзя быстро взять и поменять страну. Я понимал, что надо повышать уровень политической грамотности населения, свой, в первую очередь. Я понял, что мне не нравится, как Россия устроена сейчас, и если бездействовать – дальше будет ещё хуже. Поэтому передо мной встал выбор: или нацелиться на эмиграцию, или бороться за лучшее будущее для своей страны. Я понимал, что, с одной стороны, протестные настроения растут, но с другой – всё сильнее закручивают гайки, и неизбежно из страны будет уезжать всё больше активных, образованных, прогрессивных людей. Так что действовать надо быстро. Я поставил для себя отметку – выборы 2024 года. Если до этого времени мы не сможем ничего изменить, то я задумаюсь об эмиграции. Но в ближайшие шесть лет я решил помогать активным силам по мере моих возможностей.
Я понимал, что надо повышать уровень политической грамотности населения
– Что именно вы делали эти три года?
– Я был наблюдателем на президентских выборах, на моем участке совершали нарушения. Я написал много жалоб в ТИК и два месяца бегал с этими жалобами, добиваясь реакции на них. За это время я научился говорить на языке бюрократии. Затем мы с командой единомышленников выявляли проблемы благоустройства в одном из муниципальных районов Санкт-Петербурга и писали жалобы. Например, узнали у жителей района, что им нужна площадка для выгула собак, встретились с главой местной администрации, но чиновники это оставили без внимания. Мелкие проблемы иногда решали, а более серьезные нам обещали решить через несколько лет.
Также мы выявляли неэффективные или коррупционные траты нашего муниципалитета. Например, перед Новым годом чиновники на большую сумму закупили елки в вазонах. Мы посмотрели по контрактам и оценили стоимость елок как завышенную в два раза. Весной елки пересаживали в землю, а вазоны красили и превращали в клумбы. Мы видели, как это происходило: всё делали мигранты вручную за небольшую плату, и они даже попросили нас вынести ведро воды, чтобы полить ели. В контрактах значилось, что ели поливали из специальной машины по 200 литров воды на каждую, а метровые клумбы красили с использованием подъёмника высотой до 50 метров. Многие из этих елок погибли еще до пересадки.
Для нас это было изучением на практике, как работает вертикаль власти. В целом создалось впечатление, что чиновников даже на таком низовом уровне надо менять. В 2019 году в Санкт-Петербурге были муниципальные выборы. Мы объединили вокруг своей команды кандидатов от "Яблока", "Объединенных демократов", штаба Навального. Нам даже не дали зарегистрироваться, там целая эпопея была. Сначала чиновники скрывали объявление выборов, потом адрес помещения, куда надо было подавать документы. После этого сотрудники муниципалитета работали часа по 4 в день и нагоняли фейковые очереди, которые занимали всё приёмное время. Мы стали приходить заранее – участники фейковых очередей ещё раньше.
Под конец регистрации мы вставали в очередь за сутки, дежурили ночами. Сразу после открытия администрации мы входили в здание, а там уже стояла очередь из амбалов, зашедших через чёрный ход. Мы неоднократно и полицию вызывали, и в прокуратуру писали, и в вышестоящие комиссии жаловались. К нам и представители ЦИКа приезжали, и депутаты Законодательного собрания – без толку. Тогда мы сняли ролик с ультиматумом: либо они у нас принимают документы в соответствии с расписанием, утверждённым вышестоящей комиссией, или мы перекроем дорогу – будем ходить по пешеходному переходу напротив администрации, чтобы привлечь внимание прессы. Естественно в назначенное время кабинет был закрыт, зато на улице было припарковано много полицейских машин. Мы дали комментарии СМИ и стали ходить по переходу. Почти сразу вмешался регулировщик.
Вскоре нас задержали, отвезли в полицию и вменили статью 20.2.2 КоАП РФ. Нас долго держали в отделе, потом судили, меня, например, приговорили к штрафу 20 тысяч рублей. Но после этого мы смогли подать документы. Потом комиссия по надуманным причинам отказала нам в регистрации. Мы смогли обжаловать это в вышестоящей комиссии, и нас зарегистрировали. Но кандидаты от "Единой России" подали на нашу комиссию в суд, якобы она нас зарегистрировала незаконно. Суды мы проиграли. Потом я был участником движения "Весна", но в январе этого года я ушел из него из-за спорного вопроса внутри движения. И я собирался создать свою политическую организацию, но последние события изменили мои планы. Недавно разогнали штабы Навального, уничтожили "Открытку", прессуют либертарианцев. В такой ситуации любую хоть немного эффективную организацию моментально начнет давить репрессивная машина.
– Как вас задержали за митинг в поддержку Навального 23 января?
– На Новый год я приехал в Великий Новгород, остался на некоторое время в городе и узнал, что команда Навального организует митинг. Я наткнулся на группу в социальной сети "ВКонтакте" и понял, что в митинге в Великом Новгороде собирается принять участие много народа. Я пошел на митинг, меня обвинили в организации шествия от места встречи участников до центральной площади. Хотя, когда я подходил к точке сбора, навстречу мне уже шла толпа. Еще меня обвинили в том, что я указывал, что кричать митингующим. Камеры зафиксировали тот факт, что я иду вместе с толпой, но больше никаких визуальных доказательств у обвинения не было.
После митинга я дошел до остановки, пытался войти в автобус, но меня люди в гражданском схватили за плечи и не дали уехать. Я спросил, на каком основании меня задерживают. Они сказали, что это проверка документов. Затем приехал наряд полиции. Я снова попытался уехать на автобусе, сотрудник полиции, мямля и краснея, переписал мои паспортные данные, и я отправился домой. В тот же вечер к родителям пришла полиция, я к ней не вышел, на следующий день полицейские опять явились ко мне домой, меня там не застали. В конце недели я пошел в парикмахерскую и на выходе из нее меня встретили сотрудники полиции в гражданском. Они повезли меня в отдел составлять протокол за организацию митинга, оформили и оставили ждать суда, который меня приговорил к 12 суткам за решеткой. Суд отказал нам в вызове свидетелей и отклонил почти все ходатайства.
Я стал класть в рюкзак перед выходом из дома воду, перекус и книгу Виктора Франкла "Сказать жизни "Да!"
– Вас не напугал опыт пребывания под арестом?
– Ничего страшного в спецприемнике не было. Я интроверт, не очень социальный человек, и хорошо себя чувствую в одиночестве. Я сидел, учил английский язык и читал книги в спокойствии. До ареста я нервничал, думал, как помочь задержанным, а в спецприемнике я расслабился, так как уже не мог ни на что повлиять. Когда после митинга я понял, что меня в любой момент могут схватить, я стал класть в рюкзак перед выходом из дома воду, перекус и книгу Виктора Франкла "Сказать жизни "Да!". И мне казалось, что спецприемник – это рай в сравнении с тем, что пришлось пережить герою этой книги.
На митинг 31 января я не ходил. Но когда объявили весенний митинг и в сети появилось видео о нем, у дома по месту моей прописки под окном начала дежурить полиция. Я боялся, что меня осудят и посадят за митинг еще до его начала, как это часто происходит. Я отключил телефон и уехал из города в безопасное место. Но я в чате активистов увидел, что задержали девушку в Великом Новгороде. Она лишь спросила, где будет митинг, но ее обвинили в организации этой протестной акции. Я разозлился и репостнул в чат, где будет митинг в нашем городе. Со словами "ни в коем случае не появляйтесь в этом месте в это время, а то могут задержать случайно".
Митинг закончился, я посидел несколько дней в безопасном месте, вернулся в Великий Новгород и не выходил из дома. Но неожиданно отключили интернет, я позвонил в техподдержку, и мне прислали мастера. Он пришел вместе с сотрудником полиции, который на пороге двери моей квартиры положил меня на пол и заломил руки. Его сопровождали люди в гражданском. Меня снова осудили по статье за организацию митинга и снова отправили в спецприемник на 15 суток. В этот раз сидеть было более тоскливо из-за хорошей погоды за окном спецприемника. Я опять сидел в камере один и читал "Революцию Гайдара".
– Почему вы решили принять участие в выборах депутатов Новгородской областной думы?
– Я решил еще во время первого ареста, что если за мной так охотятся, то надо соответствовать. Лишь одного задержанного, кроме меня, арестовали за митинг 23 января. Этот митинговавший был стажером ДПС, его свои же после задержания закошмарили, чтобы он отказался от адвоката. Этот человек провел под арестом 7 суток. Так вот я решил, что раз я такой важный, то приму участие в избирательной кампании. Но после принятия закона о запрете на выборы для "экстремистов" ситуация изменилась. Меня планировало "Яблоко" по одномандатному округу выдвинуть, но несколько дней назад мы встречались с представителями этой партии, и они сказали, что боятся, что меня снимут по новому закону об экстремистах, а они не хотят терять хороший округ. Митинги, за которые меня уже два раза осудили, связаны с Навальным, и непонятно, как это обернется для меня на выборах. Мне предложили идти самовыдвиженцем там же, и если меня зарегистрируют, то "Яблоко" поддержит меня, а своего кандидата снимет. Но я решил, что зарегистрироваться по подписям сейчас нереально, и отказался от участия. Так что я решил, что будет более эффективно помогать другому кандидату.
Законом против ФБК власть решила легализовать запрет на выборы для людей с независимыми политическими взглядами
– На вас когда-либо оказывали давление силовые структуры?
– Когда меня задержали в последний раз, ко мне приходил заместитель военкома и вручил повестку на медкомиссию. До последних митингов в поддержку Навального, за которые я отсидел, военкомат обо мне года два не вспоминал. Никто не обязывает полицию сообщать об арестованных военкомату. Так что расцениваю это действие как давление на меня. После визита заместителя военкома в спецприемник пришел мужчина, он представился Ильей и сказал: "Ты либо "мягко" сотрудничаешь и не идешь в армию, либо отказываешься и идешь в армию". Я сказал: "Раз я могу отказаться в любой момент, то – окей, давайте". Я хотел потянуть время до регистрации на выборах. Во время второго визита Илья спрашивал, сколько мне заплатили за руководство январским митингом, кто у меня начальник и будут ли открывать штаб Навального в Великом Новгороде. Я ответил, что мне не платили, начальников у меня нет, а в качестве ответа на последний вопрос предложил следить за новостями. Потом он спросил, сколько в Великом Новгороде активистов, с кем я плотно общаюсь. Я ответил уклончиво. Илья также хотел, чтобы я сообщал о планируемых акциях, но я ответил, что узнаю о митингах из открытых источников. Илья записал мой телефон, сказал, что придёт в третий раз, но больше я его не видел и не слышал. После освобождения я подал заявление на альтернативную гражданскую службу, но военкомат опять мне вручил повестку. Видимо, "сотрудничество" не состоялось.
– Что вы думаете о разгоне структур Навального и законе о запрете на выборы для "экстремистов"?
– Власть и раньше не пускала сильных оппозиционных кандидатов на выборы – из-за этого были протесты летом 2019 года в Москве. Законом против ФБК власть решила легализовать запрет на выборы для людей с независимыми политическими взглядами. Чиновники запретили избираться не только сотрудникам организаций Навального, но и всем, кто им помогал, это сотни тысяч граждан.
– Что вы в такой ситуации планируете делать?
– Надо понять, какой будет правоприменительная практика, и понимать, какие будут возможности. Я думаю, нужно будет перегруппироваться и действовать какими-то другими методами, возможно, в большей степени через горизонтальные структуры с менее выраженными лидерами.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: