Письма крымчан: Закоперщик Лужков и Крым

Сейчас, когда политики, хозяйственники, партийцы, журналисты и артисты бросились наперебой раздавать оценки умершему экс-мэру Москвы Лужкову, мне все не удается вычленить из этого хора голоса предавших отечество бывших украинских морских офицеров. Почему именно их? Да по той простой причине, что они и их жены исходили слюной зависти к служившим в Севастополе своим российским коллегам, их финансовому содержанию, социальным благам, квартирам в «Лужках», русскоязычной гимназии, возможности офицерским женам вести праздный образ жизни. Вот так и тянет спросить у них, как вам живется теперь, ребята, в росфлоте, который первым делом вышвырнул вас с Черного моря на Белое, чтобы вы сразу почувствовали, где Русью пахнет. Они-то рассчитывали, что их примут с распростертыми объятиями и дадут дотянуть офицерскую лямку в тепличных условиях Черноморского флота, а их вышвырнули на Северный, отобрав даже комнаты в общаге.

Николай с женой Натальей жили в одной из таких комнат с сыном. Как же они восхваляли Лужкова, как восхищались его хозяйственной хваткой, как превозносили устроенную им комфортную жизнь российского офицерства. И вот летом 2014-го им представился случай испытать это все на своей шкуре. Переприсягнув России, Николай лишился должности на корабле, где служил лет десять, комнаты в общежитии и без повышения в звании и должности отправился с семьей в Архангельскую область России, правда, с получением трехкомнатной квартиры в забытом всеми городке. Через несколько лет он выйдет в отставку и, конечно же, переедет в Крым, где родился. Но на свой жилищный сертификат в вымечтанном Севастополе он купит только собачью конуру. В Мурманской области служит и мой приятель Дэн, рассказывающий, что в закрытом гарнизоне они оказались первым за последние пятнадцать (!) лет офицерским пополнением. Да и чему удивляться, когда из тринадцати лейтенантов только двое попали служить на корабль, а остальные, включая и Дэна, работают в цехе на приемке из ремонта военных судов. Так что устроенная в Севастополе стараниями Лужкова жизнь для офицеров Черноморского флота России была банальной картинкой для заманухи легковерных.

Этот умелый хозяйственник, чего у Лужкова было не отнять, буквально фонтанировал русофильскими идеями. Лейтмотивом его политической деятельности, на которую он переключился с хозяйственной, было «воссоединение Крыма с Россией». Создав в Севастополе район своего имени, он столь же энергично включился в создание российского форпоста в Крыму. И вот я, сидя без света, который вторую неделю отключают в связи с модернизацией керченской электросети под ввод железнодорожной части моста, попросил старших товарищей вспомнить помпезный приезд Лужкова в качестве московского мэра в Керчь. Визит был обставлен по высшему разряду, в составе российской делегации из Краснодара прилетели экс-губернатор Кубани Кондратенко и новоявленный губернатор региона Ткачев. Крым представлял когдатошний выдвиженец керченского комсомола Грач и керченский градоначальник Осадчий. Первым делом решили строить мост под девизом «если за дело взялся мэр Москвы, сумевший организовать строительство храма Христа Спасителя в столице, то неприступный Керченский пролив на этот раз уж точно покорится людям». Так что на опоре моста надо было рисовать граффити не со строителем, а с закоперщиком Лужковым.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Виталий Портников: Лужков и крымская почва

Тогда, в 2001 году, всерьез обсуждали преимущества нескольких технических проектов – строительства моста, тоннеля или комбинации транспортного перехода с сохраненной морской переправой, называлась примерная стоимость проектов. Лужков с Грачем подписали соглашение между Крымом и Москвой о сотрудничестве в торгово-экономической, научно-технической и гуманитарно-культурной областях, в экстаз приходили от перспектив межгосударственного и межрегионального развития, ожидающего Крым и Кубань, Украину и Россию. Бывший сотрудник администрации Осадчего, присутствовавший на закрытом совещании в мэрии Керчи, рассказывал, что тогда впервые услышал о планах Лужкова построить водовод с Кубани в Крым при нормально функционировавшем Северо-Крымском канале и нитке газовода, хотя в те годы в Керчь и Феодосию уже пришел природный газ. «Все ему согласно кивали и поддакивали, но меня и еще нескольких серьезных товарищей, владевших хозяйственными вопросами, такая идея не прельстила, она откровенно попахивала душком политической анархии», – сказал он в частном разговоре. Под это дело быстренько создали свободную экономическую зону «Порт Крым», на переправе активизировались встречи то правительственных делегаций, то украинских и российских таможенников и пограничников, но для керчан по большому счету ничего не изменилось, кроме удорожания недвижимости, скупать которую начали москвичи, так же споро от нее избавлявшиеся.

Но Лужков не был бы Лужковым, если бы не проталкивал свои русофильские лозунги в Крым. В рамках все того же проекта «воссоединения» Крыма с Кубанью предприняли попытку возобновить железнодорожное сообщение через Керченский пролив. С Сахалина для этого пригнали в Феодосию паром, который встречала, как рассказывают, делегация из Керчи, включая и представителей паромной переправы во главе с директором Ковирниченко. Для эксплуатации на нашей паромной переправе его даже переназвали «Юрием Долгоруким», однако его осадка до 9 метров с грузом не позволила ему работать в Керченском проливе, так что первый этап лужковского проекта оказался провальным. С одной стороны, дело Лужкова не пропало: путинисты претворили его в жизнь. Другой вопрос, какой ценой. И цена эта оказалась такой, что братская дружба Украины с Россией обернулась войной, а человеческие и даже родственные связи – в ненависть и противостояние.

Андрей Фурдик, крымский блогер, керчанин

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции