Полномасштабная агрессивная война Российской Федерации против Украины, развязанная по указанию лидера страны Владимира Путина в феврале 2022 года, уже длиться более тысячи дней. Все это время федеральная экономика претерпевала структурную трансформацию, которая все чаще заставляет вспоминать о советской модели. Об этом пишет экономический обозреватель Максим Блант в материале Радио Свобода.
В длительную войну в России никто не верил: ни те, кто обещал "блицкриг", ни те, кто предрекал экономическую, а вслед за ней и политическую катастрофу из-за беспрецедентных санкций развитых стран.
И хотя ни того, ни другого не случилось, структурный перекос, к которому привел переход на мобилизационную модель, создал предпосылки для системного кризиса. Он сопоставим с временами позднего СССР, что привело к распаду государства и смене политической системы во всех без исключения его составных частях. И чем дальше Россия продвинется по мобилизационным рельсам, тем глубже и разрушительнее будет надвигающийся кризис.
Источник надвигающихся проблем очевиден. Это растущая доля войны и связанных с ней расходов в экономике страны.
За цифрами роста промышленного производства – кратный рост продукции заводов, производящих оружие, боеприпасы, обмундирование и прочие "расходные материалы".
Все это никак не участвуют в удовлетворении платежеспособного спроса, хотя те, кто ее производят, исправно получают зарплату и несут ее в магазин в надежде получить что-то более осмысленное, чем автомат Калашникова или танковую гусеницу.
В такой богатой ресурсами стране как Россия это не было бы долгосрочной проблемой. Растущий платежеспособный спрос – лучший стимул для развития бизнеса, особенно в условиях, когда самые сильные конкуренты с рынка ушли из-за санкций. И надо сказать, что при всем скептическом отношении к импортозамещению, говорить о полном его отсутствии – грешить против истины.
Вот только на пути роста гражданского производства, направленного именно на удовлетворение платежеспособного спроса, стоят два серьезных ограничения. Во-первых, заниматься всем этим некому, а во-вторых, не на чем.
Демографический кризис, приближение которого можно было спрогнозировать (и прогнозировали) еще четверть века назад, из-за войны превратился в катастрофу. И она с каждым месяцем войны, с каждым "мясным штурмом" и с каждой облавой, нацеленной на отлов мигрантов, только усугубляется.
Дефицит людей создавал бы прекрасные условия для модернизации, автоматизации, роботизации и всех прочих этапов на светлом пути к обещанному технологическому лидерству. Но тут все упирается в отсутствие оборудования и возможности его импортировать. В эти же ограничения "уперлось" и военное производство. И хотя оценить реальный выпуск оборонных заводов не представляется возможным из-за секретности этой информации, можно предположить, что рост "обработки" – это просто рост количества денег, которые она получает из бюджета.
Впрочем, с экономической точки зрения абсолютно не важно, ведет ли рост финансирования танкового завода к росту производства танков или не ведет. Просто потому, что танки эти все-равно рано или поздно сгорят в украинских лесах и степях. Более того, чем меньше танков, тем меньше нужно танкистов, которые в удовлетворении спроса участия не принимают, а в создании – более чем.
И демография, и технологические ограничения носят долгосрочный характер. В этих условиях роль импорта становится критической в способности удовлетворять спрос и обеспечивать покупательную способность рубля. В значительной степени это повторяет советскую модель, которая была ориентирована на развитие тяжелой промышленности и оружия. Спрос там удовлетворялся при помощи импорта, на который тратились нефтедоллары. Причем в советские времена страна активно торговала оружием, которое проверялось в боевых условиях в Афганистане. Сейчас же Россия скорее покупает оружие и боеприпасы Ирана и Северной Кореи. То есть тратит драгоценную валютную выручку, которая могла бы пойти на удовлетворение платежеспособного спроса.
Советская модель оказалась крайне чувствительной к ценам на нефть. Нынешнюю же отличает еще и крайняя зависимость от Китая, который стал главным передаточным звеном между Россией и мировой экономикой.
Внешние факторы могут ускорить или замедлить надвигающийся кризис. Но предотвратить его даже высокие цены на нефть не в состоянии. Растущий структурный перекос в сторону военного производства создает прочную основу для стагфляции. Сегодня о ее приближении говорят уже и в Банке России, и в правительстве, и в многочисленных провластных аналитических центрах. А какой она бывает, многие помнят по началу 1990-х.
СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля 2022 года. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.
Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российские военные действия в Украине.
Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://dh0uhesgjw6yf.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
