Заметки «спеца». Об участии спецназовцев в сдерживании российской агрессии на Донбассе

Спецназовцы, как правило, не показывают лиц и не дают интервью. Но Радіо Свобода, в результате долгой коммуникации, получило возможность задать вопрос человеку, фактически прошедшему все этапы становления украинских специальных подразделений в независимой Украине. Начинаем с выяснения роли «спецов» в сдерживании российской агрессии против Украины в 2014 году. Условием получения интервью является сохранение конфиденциальности спикера.

‒ Помню, как мы «брали» ‒ отбирали у сепаратистов ‒ первые блокпосты. В первый день мы взяли три. В «зоне АТО» они так и обозначались: 1, 2 и 3 пост.

Так вот, на первый отобранный блокпост №1 «Рыбхоз» зашли десантники житомирской бригады. С ними вместе охрану этого блокпоста должны были обеспечивать «идейные». Так мы называли бойцов добробатов, сформированных из майдановцев и проходивших подготовку в Петровцах на базе Национальной гвардии Украины (НГУ). Предполагалось, что эти «идейные» прибудут сразу после захвата нами этого блокпоста, а их «нет и нет».

Как потом мы узнали, причиной их задержки был один из «анекдотов» того времени. Чтобы привезти бойцов в «зону АТО» наняли в Харькове обычный общественный автотранспорт ‒ бусики-маршрутки. Водителям о пункте конечного назначения не сообщили, и когда они поняли, что едут почти в Славянск, то заявили: «Мы туда не поедем, мы на это не подписывались».

Пришлось добробатовцам выгружаться из автобусов и со всем имуществом идти пешком почти 10 километров, пока не подогнали бронетехнику, которая и довезла бойцов к месту.

А они такие, знаете, по возрасту ‒ «деды».

Спрашиваем:

‒ Вы что контрактники?

‒ Да нет. Мы пошли в военкомат подали заявления, чтобы нас взяли.

‒ А дети есть?

‒ Трое...

‒ Ну и зачем это вам?

‒ Да если мы дома сидеть будем, они же до Житомира дойдут.

Вы понимаете! Они сами пришли в военкомат. Без помпы и сообщений в прессе, без громкого оглашения ура-патриотических лозунгов. Тихонько пришли и тихонько воюют. Вот это настоящие патриоты!

Капитан, который ими командовал, тоже такой ‒ в возрасте. С виду обыкновенный гражданский и тоже ‒ доброволец!

Вот приехали эти «идейные», а над ними поставили офицера НГУ, который до того отвечал за физподготовку в войсках. И образование имел соответствующее. Он всю жизнь занимался спортом и не знал даже, как этот блокпост должен «работать». И его ставят старшим блокпоста!

Понимаете?! А десантники вместе с этими «идейными» ‒ они ничего не знают.

К тому же, это еще такой блокпост, что стоит вплотную к Славянску в небольшом лесу. То есть, к нему можно было незаметно подобраться на расстояние до 10 метров и расстрелять просто вплотную.

Со стороны «сепаров» (поддерживаемые Россией сепаратисты и боевики ‒ ред.) такое расположение блокпоста было правильным. Территория для них подконтрольная, да еще и за спиной начинался пригород. Было откуда ждать скорую помощь и можно было под прикрытием осуществить уход. А вот для наших все наоборот. И никакой маневровой группы поддержки даже не предполагалось.

Ближайший наш блокпост в нескольких километрах открытой местности и примерно с такими же проблемами, как и этот. Ясно было, что оказать помощь друг другу эти блокпосты просто не смогут.

У меня была единственная мысль в голове: «Боже, им капец».

‒ То есть вы понимали, что людям без опыта трудно удержать в таком месте блокпост?

‒ Я считал, что это самый «стремный» блокпост и надо что-то делать, потому что все может очень плохо закончиться.

Но, как ни странно, сепаратисты их долгое время не трогали, а обстреливали тех, кто был в нескольких километрах от них ‒ у комбикормового завода.

Однако, первые сепаратистские танки атаковали именно этот блокпост. Говорили, что капитан тот погиб... О других бойцах ‒ тех мужчинах, с которыми я говорил, не знаю. Но они отбили ту атаку.

Эти «деды», сами пришедшие в военкомат, отбили танковую атаку!

‒ Как вы определяли тогда, кто для вас враг?

‒ Вы знаете, если говорить профессионально, то по определению ‒ «врагом» является тот, кто стреляет. Кто стреляет, тот и враг. Это понятно.

И у офицера нет времени на долгие размышления и нет возможности давать волю эмоциям. В подчинении бойцы, за которых отвечаешь и которые чутко реагируют на твои реакции и контролируют все твои действия.

Кроме того, все время нужно было ориентироваться в ситуации, быстро принимать решения и давать какие-то приказы.

Но было несколько моментов... Попробую объяснить.

Мы попали в засаду и пошли на прорыв, прикрываясь БТРами, но один из «сепаров» стрелял очень грамотно, пытаясь в первую очередь «снять» наших пулеметчиков. То есть, «работал» профессионально, в соответствии с правилами ведения общевойскового боя, требующими «нейтрализовать в первую очередь офицеров, специалистов или тяжеловооруженных бойцов».

Вот тот «сепар» за короткий промежуток времени выбил из строя пятерых наших пулеметчиков. Было такое, что мы раненого пулеметчика закидываем в БТР, его пытается подменить друг и только он берется за пулемет ‒ сразу же получает простреленную руку.

Определили мы место, откуда это чудовище стреляло. С другого просто не могло. Мы постоянно то «место» обстреливали, но не могли вести прицельный огонь, потому что не видели признаков выстрела. Ни вспышек, ни дыма, ни звука, ни движения.

Может он стрелял с глушителем. Позже в интернете мы уже увидели видео, где «сепары» делали валики из шерстяных одеял и использовали их как пламенегаситель и своеобразный глушитель звука.

Этот «сепар», этот враг, додумался, как позицию занять, а вот пути отступления у него были не отработаны. Мы продолжали движение и когда приблизились к тому месту метрах в 30 «сепар» понял, что ему необходимо оттуда бежать. Ему ничего не оставалось, как выпрыгнуть из кустов на открытое место. Мы среагировали и как «дали» в четыре ствола!

С 30 метров и с закрытыми глазами попадешь. Вот тогда меня проняло. «На тебе, тварь!» ‒ стучало в голове.

(Спикер уточнил, что на этом видео спецподразделение «Вега» Нацгвардии Украины)

‒ Вы встречали тогда в зоне боевых действий россиян ‒ представителей российской армии, так называемых «отпускников» или российских спецназовцев?

‒ Нет, но информация о них была, в том числе и от агентуры.

Был один дедулька-«инициативщик», сам приехал на маршрутке из Славянска (тогда еще люди свободно передвигались) и встретил нас. Ясно, что к «инициативщикам» всегда с опаской относятся, но в то время особого выбора не было. Так вот, дедушка этот, бывший военный, оказался нашей «золотой жилой».

Чтобы было понятно, были у нас помощники среди местных ребят, которые не имели к армии никакого отношения, но по роду своей деятельности могли передвигаться из города в город. Ездили в Славянск, Краматорск, Дружковку, Красный Лиман. По нашей просьбе, вполне осознавая опасность, они собирали информацию о вражеских объектах.

И вот ты спросишь их: «А что здесь? А как?» А человек не специалист, никогда этим не занимался, даже не думал, что тут надо обращать внимание. Кроме того, еще же нужно было учить их, как не «раскрыться» перед врагом. Поэтому мы пытались их научить и собирать информацию и себя не выдавать.

А за этим дедушкой мы едва успевали наносить на план все данные. Он сам со своими планами уже пришел. Затем мы сравнили его информацию с теми данными, которые сами собрали, и все совпало.

Именно он очень много рассказал о том, как «гиркинцы» (те, что были в подчинении российского полковника Игоря Гиркина (Стрелкова) ‒ ред.) обустроили оборону Славянска.

Так вот, по информации этого дедушки, и из других источников, в период начала АТО в отношении россиян вырисовывалась следующая ситуация. Те «зеленые человечки», с которых все начиналось и которые захватывали райотделы милиции (не только в Славянске), то были российские спецназовцы.

Их было несколько групп, по 20 «спецов» в каждой. Они приходили, инициировали захват административного здания. Одновременно с этим российской агентурой легализируются очаги сопротивления из числа местных. Первоочередное вооружение этих ячеек осуществлялось захваченным оружием из райотделов милиции (вот почему именно милицию захватывали).

Когда местных более-менее организовывали и вооружили, спецназовцы отправлялись в другой город. Вместо них оставались кураторы и советники от россиян. Их относительно местных были единицы. Еще были представители российских казачьих организаций, но больше «для массовки».

‒ Насколько, по вашему мнению, эффективно был использован потенциал «Омеги», «Альфы» в тех условиях, сложившихся после аннексии Крыма?

‒ Если в процентном отношении, то думаю где-то только на 10%. Во-первых, специальное подразделение ‒ это такой инструмент, которым нужно знать, как пользоваться. Нужно знать возможности и потенциал таких подразделений. Во-вторых, нужно знать, где и как его можно использовать. Большинство людей, тогда имевших отношение к командованию, этого не знали.

Поэтому, спецназовцы часто выполняли функции им не свойственные. Например, использовались на блокпостах. Ну, это все равно, что забивать микроскопом гвозди.

‒ Значит, вы отвоевывали блокпосты и собирали информацию...

‒ Да. Это были меры, проводимые с начала АТО. Далее была куча всевозможных мероприятий и операций. Одни удачные, другие ‒ нет. За некоторые из них стыдно, за что-то можно гордиться. О первых рассказывать не хочется, о других ‒ до сих пор нельзя.

О том, что можно. Помогали нашим блокпостам обороняться от «сепарских» снайперов. Организовывали контрснайперские засады. Несколько раз успешно отработали, а потом видимо произошла утечка информации и все ‒ только наши снайперы приезжают на блокпост, так со стороны «сепаров» нет ни одного выстрела. Как только едут ‒ сразу начинают «долбить». И как мы уже не «легендились», как ни старались незаметно заехать ‒ ничего не помогало.

Мы уже решили отменить такие засады, а тут ребята с блокпостов просят: «Пусть ваши приедут, мы хоть немного поспим нормально».

Продолжение следует...