Год назад я мог купить косточки своей собаке по 5 гривен. Сегодня они также есть, но уже по 30, а когда говоришь, что хочешь ими кормить четвероногого, сильно возмущаются:
– Это для людей! Какие собаки. Гнать их надо вместе с котами!
Решил посочувствовать продавцам:
– Да... мяса в павильоне много, а покупатели похожи на заблудившихся экскурсантов. Сочувствую вам, Надя. Теперь я тоже не ваш покупатель. У людей просто нет денег.
Такая откровенность спровоцировала крик Нади, давнишней моей знакомой. Такое впечатление, что ее облили холодной водой. Мне аж самому стало не по себе. Посочувствовал на свою голову!
– Ходишь тут людей дразнишь! Пошел отсюда!
----------
На улице, возле полного товаров супермаркета «Обжора», увидел вереницу стариков. Погода солнечная, а они почему-то сосредоточились под тентом со столами. Раньше здесь разливали пиво и готовили шашлыки. Подошел ближе.
Немощные старики и старушки (всем, наверное, за 70 лет) стоя ели суп желтого цвета. Другие еще стояли в очереди к полевой кухне, держа в руках пустые баночки и кастрюльки
Немощные старики и старушки (всем, наверное, за 70 лет) стоя ели суп желтого цвета. Другие еще стояли в очереди к полевой кухне, держа в руках пустые баночки и кастрюльки. Черпаком им наливали суп и давали два кусочка хлеба. После «мясного» возмущения, я стоял растерянный и чувствовал себя среди своих людей. Одна старушка мне разъяснила, что раз в неделю их кормят, и надо приходить со своей посудой и ложкой. Я только поклонился в знак понимания и сочувствия. Здесь находиться тоже не хотелось, но я осознавал, что место для меня – в этой очереди, где никто не возмущается и не хамит.
Когда мой отец шел в бой «за Родину, за Сталина», получив свои 100 граммов боевых и заградвойска в спину, его многодетная мать голодная мерзла в своей мазанке с соломенной крышей. Сельсовет не мог ей привезти дров, хотя рядом был лес, но рубить даже сушняк запрещалось
Вспомнилось детство, когда лучшим деликатесом был кусочек черного хлеба, намазанный смальцем и посыпанный солью. Приходит осознание, что нас предали – и не вчера. Когда мой отец шел в бой «за Родину, за Сталина», получив свои 100 граммов боевых и заградвойска в спину, его многодетная мать голодная мерзла в своей мазанке с соломенной крышей. Сельсовет не мог ей привезти дров, хотя рядом был лес, но рубить даже сушняк запрещалось.
Отец не выдержал и обратился к своему командиру:
– Если я завтра погибну, кто позаботится о моей матери в далеком селе?
Рассказал, что трое сыновей защищают Родину, а в сельсовете не хотят даже разговаривать по поводу дров для одинокой старушки. Не знаю как, но этот вопрос через месяц решили, и моя бабушка не замерзла в селе под Киевом зимой 1944 года.
В брежневские времена отцу много вручили юбилейных медалей, были даже подарки, но самой дорогой для него была медаль «За боевые заслуги». Уже при Горбачеве его нашел «орден Красной Звезды», – наверное, ему было приятно, но отец не поддерживал мероприятия с праздничными столами для ветеранов и считал это подачкой или «очередной заботой партии и правительства». О сегодняшнем отношении теперешних властей, слава Богу, он не узнает.
Сейчас жалею, что так мало расспрашивал своего отца о войне, ведь правда о ней у каждого своя
Сейчас жалею, что так мало расспрашивал своего отца о войне, ведь правда о ней у каждого своя. Он не любил о ней говорить. Помню, рассказывал, что не очень их приветливо встречали в Польше. Когда просили воды напиться, некоторые поляки говорили:
– Нема! Пшисько герман забрал.
И приходилось пить воду из луж после дождя.
– Война – это страшно, много смерти и горя, – говорил отец.
---------
Больше его после войны возмущало то, что коммунисты продолжают командовать, не принося никакой пользы. Он называл их дармоедами и говорил в отчаянии, что надо на них ядерную бомбу
День Победы был для него главным праздником в году, когда он надевал свой тяжелый от наград пиджак и шел на торжественное мероприятие. Не помню, чтобы ходил в школы и рассказывал о славных победах Советской армии. Больше его после войны возмущало то, что нет справедливости, что коммунисты продолжают командовать, не принося никакой пользы. Он называл их дармоедами и говорил в отчаянии, что надо на них ядерную бомбу. Наверное, это смешно и глупо.
Видно, мой отец не верил, что что-то может на них повлиять кроме этого.
9 Мая всегда хожу на кладбище к своему отцу. В 2015 году не смогу, так как там… мины. Даже этого меня лишили
9 Мая всегда хожу на кладбище к своему отцу. В 2015 году не смогу, так как там… мины. Даже этого меня лишили.
После встречи с отцом я шел к своей соседке с гостинцами, с желанием порадовать ее хоть чем-то – она встретила Великую отечественую шестилетним ребенком. Мы говорили с ней о жизни, о том, что до сих пор нет справедливости, одна только показуха. Нет уже и моей Галины Антоновны…
Хорошо, что эти миллионы не знают, что сейчас мы воюем сами с собой, со своими близкими и родными
Низкий поклон всем, кто спас нас, еще пока живущих, от фашизма и дал нам шанс жить в мире, завоеванном десятками миллионов жизней. Хорошо, что эти миллионы не знают, что сейчас мы воюем сами с собой, со своими близкими и родными.
Виктор Елфимов, инженер, город Донецк
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции