Долгожданные решения власти: декларации и реальность

К началу 1967 года национальное движение крымскотатарского народа достигает большого размаха и высокой степени организованности, представляет собой значительную общественную силу. Его активность вынудила власти – во избежание серьезных политических эксцессов в год 50-летия Октябрьской революции – предложить решение крымскотатарской проблемы.

Разумеется, состоялось очередное «изучение» мнений двух союзных республик – Украины, в юрисдикции которой находился Крым, и Узбекистана, где проживала основная часть крымских татар. Излишне говорить, что мнением самих крымских татар никто не поинтересовался.

Как и в 1954-1956 годах, резко против возвращения крымскотатарского народа выступало политическое руководство Украинской ССР, мотивируя это тем, что «за 22 года, прошедших после выселения татар, места их прежнего проживания заселены, возвращение татар к прежнему месту жительства и связанная с этим необходимость переселения из Крыма большого числа нынешнего населения, причинило бы громадный ущерб государственным интересам и было бы огромной несправедливостью в отношении сотен тысяч граждан сегодняшнего Крыма» (из письма первого секретаря ЦК КПУ Петра Шелеста в ЦК КПСС от 22 июня 1966 года).

В информации руководителей республиканских КГБ, Прокуратуры и Министерства охраны общественного порядка первому секретарю ЦК КПУ от 15 апреля 1967 года, изложено их отношение к вопросу о репатриации:

«Считали бы:

1. Нецелесообразным ставить вопрос об отмене изданных Указов Президиума Верховного Совета СССР, которыми запрещено выселенным из Крыма возвращаться к прежним местам жительства и не возвращается конфискованное у них имущество.

2. Учитывая, что в отдельных случаях запрещение ранее высланным возвращаться в Крым не вызывается необходимостью, – полагали бы возможным поставить вопрос перед Президиумом Верховного Совета СССР о предоставлении права Крымскому облисполкому разрешать таким лицам проживать на территории Крыма без возвращения им конфискованного имущества».

Как видим, силовики Советской Украины вновь возражали против массового возвращения крымских татар в Крым, хотя их позиция несколько смягчилась в отношении случаев индивидуального возврата.

Позиция руководства Украинской ССР, категорически выступившего против массовой репатриации крымских татар, отвечала интересам и руководства Узбекской ССР, которое, в свою очередь, не было заинтересовано в оттоке крымскотатарского населения.

За более чем два десятилетия вынужденного проживания на территории этой республики крымские татары достаточно тесно интегрировались в экономику и хозяйственную жизнь Узбекистана. Собственно, производственная деятельность долгие годы оставалась едва ли не единственной сферой, где крымские татары могли профессионально реализоваться без особой оглядки на власть.

Аргумент о том, что крымские татары имеют приличный уровень благосостояния, был одним из решающих доводов власти в пользу того, чтобы не возвращать крымских татар в Крым. А между тем, в опровержение марксистского постулата о приоритете бытия над сознанием – сугубо иррациональная, идеалистическая идея возвращения на родину стала для репрессированного народа на многие десятилетия основополагающей и определяющей экзистенциальные основы его бытия, была больше чем фактором национального сознания, но интегрирующей идеологией, своеобразной религией.

В середине 1960-х годов крымскотатарское национальное движение представляло собой серьезную силу: это было хорошо организованное и скоординированное, по-настоящему массовое народное движение со своими печатными органами, воодушевленное национальной идеей, сформулированной в важнейших документах движения (возвращение на историческую родину, восстановление национальной государственности, политическая и моральная реабилитация).

Труднодоступность документов высших партийных органов пока не позволяет определенно установить, какова была расстановка сил в Политбюро ЦК КПСС по крымскотатарской проблеме. Однако изученные нами подготовительные материалы, отложившиеся в фондах отделов Президиума Верховного Совета СССР в январе-июне 1967 года, накануне принятия Указа от 5 сентября 1967 года, позволяют сделать несколько выводов об отношении власти к комплексу вопросов, собственно и составивших крымскотатарскую проблему: репатриация и реабилитация крымских татар, деятельность национального движения, восстановление Крымской автономии.

Ключевой для крымскотатарского движения и, по-видимому, самый существенный для власти вопрос восстановления «крымскотатарской автономии» признавался «беспредметным». По мнению власти, образованная в 1921 году Крымская АССР никогда не была национальной автономией крымских татар, «но поскольку татары... по количеству населения занимали второе место после русских и были народом, отстававшим в своем экономическом, культурном и социально-политическом отношении, на их развитие обращалось особое внимание».

В составленной для Приемной Президиума Верховного Совета исторической справке, посвященной крымскотатарскому национальному движению, его деятельность рассматривалась не как массовое народное движение, а как «происки» небольшой группы крымскотатарских националистов («автономистов») во главе с «бывшими руководящими работниками и представителями интеллигенции упраздненной Крымской АССР». Назывались, в частности, имена «наиболее активных автономистов». Отмечалось «отрицательное» влияние лидеров движения на молодежь, которая вследствие их агитации «легко озлобляется», и на большую часть крымскотатарского населения, которому внушается «ложная надежда на возвращение в Крым».

Справка Президиума Верховного Совета СССР о письмах крымских татар. Архив автора

Справка Президиума Верховного Совета СССР о письмах крымских татар. Архив автора

В документах Президиума Верховного Совета СССР тезис об участии крымских татар в Великой Отечественной войне, напрямую связанный с проблемой реабилитации, фактически повторял положение Закона РСФСР от 25 июня 1946 года «Об упразднении Чечено-Ингушской АССР и о преобразовании Крымской АССР в Крымскую область»: «В период Великой Отечественной войны многие крымские татары активно сотрудничали с гитлеровскими захватчиками, причем основная масса татарского населения не оказывала предателям противодействия».

Требования крымских татар о снятии таких обвинений назывались безосновательными, поскольку «имевшие место в годы Великой Отечественной войны факты предательства никем не опровергнуты». Заметим, что запутанная история войны в Крыму (в частности, история коллаборационизма и партизанских действий, различные аспекты германской оккупационной политики в отношении местного населения Крыма) постоянно освещалась и оспаривалась как в индивидуальных письмах, так и в программных документах движения, не говоря уже о том, что упомянутые в справке руководители Крымскотатарского движения (они же – составители его документов) имели славное военное прошлое. Правда, об этом авторы справки Президиума Верховного Совета СССР предпочли умолчать.

Во многих письмах крымских татар затрагивался вопрос об изъятии произведений, в которых тенденциозно трактовались различные периоды истории Крыма и крымских татар, что закладывало в общественное сознание негативный этностереотип крымского татарина. По этому поводу в справке Верховного Совета говорилось, что «у специалистов-историков могут быть различные мнения по этому вопросу.. однако... литература, порочащая народ или нацию, у нас в стране не издается, а пропаганда национализма или расовой ненависти в СССР запрещена законом».

Понятно, что при таких идейных посылках, базировавшихся во многом на парадигме послевоенной историографии истории Крыма, мифах, внедрявшихся в массовое сознание через отфильтрованную советской цензурой популярную литературу, а также, разумеется, утверждениях региональных властей, выводы о перспективах организованного возвращения татар в Крым делались весьма неблагоприятные: крымские татары укоренились на новых местах, «здесь выросло новое поколение советских людей татарской национальности, которые никогда не жили в Крыму»; «в настоящее время Крым полностью заселен. Обратное переселение... представляется невозможным. Это вызвало бы дезорганизацию производства и нормальной жизни местного населения».

Филипп Бобков

Очевидно, что единодушия мнения в верхах не было. Генерал-майор КГБ Филипп Бобков утверждает, что Пятым управлением КГБ при СМ СССР был предложен свой вариант решения проблемы, одобренный Юрием Андроповым, – возвращение татар «путем постепенного организованного набора рабочей силы».

Однако при окончательном решении победила линия, которую проводил министр внутренних дел Николай Щелоков («ничего конкретного не обещать»). Как замечает Бобков, на встрече в Кремле 21 июля 1967 года с политическим руководством страны посланцам крымских татар «были сказаны общие слова, даны туманные обещания – на том все и кончилось».

Выходя на митинги 27 августа и 2 сентября 1967 года в Ташкенте, на которых участники встречи в Кремле должны были рассказать о ее результатах и которые закончились многочисленными арестами, крымские татары еще не знали, что очередным партийным решением их национальный вопрос был заведен в глухой тупик – 17 августа 1967 года было принято Постановление ЦК КПСС, в котором был сформулирован главный принцип отношения власти к крымскотатарской проблеме – закрепление («укоренение») крымских татар «в местах нынешнего жительства».

Партийные решения были оформлены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 сентября 1967 года «О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму»…

Начало истории читайте в тексте «Страницы крымской истории. «Признать нецелесообразным предоставление национальной автономии татарам…»

(Окончание следует)

Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба