После Парижа. «Крымских татар выставят террористами, если это будет выгодно власти»

Как теракты во Франции отразятся на жизни Крыма – об этом Павел Новиков говорил с Алексеем Кафтаном, политологом-международником, преподавателем Киево-Могилянской академии.

Радио Крым.Реалии/ Теракт в Париже: Его сходство с российским «Норд-Остом». Чего боятся в Крыму?

Алексей Кафтан: Один из главных вопросов – почему Париж? Фактор первый – легче всего добраться. В Париже живет самая крупная исламская диаспора в Европе. Достаточно хорошо налажено сообщение, это два. Третий момент: Франция – одна из стран, принимающих большое число беженцев.

– Многие писали, что среди потока беженцев, скорее всего, будут законспирированы агенты ИГИЛа.

Алексей Кафтан: Да, отчасти это так. С другой стороны, какие именно агенты? То есть та операция, которая состоялась в пятницу в Париже, не требовала от исполнителей ни каких-либо выдающихся знаний, ни боевых искусств, ни тактики, ничего по сути. И я не удивлюсь, если большинство участников этой группы, в конце концов, окажутся юнцами с большими идеями и минимальным боевым опытом.

– Кстати, из интересного: впервые за последние годы в таких операциях использованы автоматы Калашникова.

Алексей Кафтан: Это не впервые за последние годы. Теракт против Шарли Эбдо тоже был с автоматами Калашникова. Кстати, интересно, как во Францию, страну, которая очень жестко контролирует оборот вооружения, в особенности армейского, вообще проникли автоматы Калашникова. Уже озвучивается версия, что, вероятнее всего, это оружие советского либо российского производства, которое было реэкспортировано с Балкан. То есть во время югославской войны на Балканах все стороны конфликта получали вооружение из России. И хотя конфликт уже давно завершился, оружие никуда не делось.

– Кому это выгодно?

Алексей Кафтан

​Алексей Кафтан: Давайте так, нужно развести два вопроса – кто это сделал и кому это выгодно?

– То есть не факт, что те, кому это выгодно, это и сделали?

Алексей Кафтан: Да, это совершенно не факт, но есть несколько моментов, которые все-таки заставляют задуматься. Например, тот факт, что этот теракт, как и тот, против Шарли Эбдо, достаточно дешевый – с точки зрения исполнения. Всегда можно найти идиота, фрика и т.д.

– Ну, или идейного, который готов пойти стрелять, если ему сказали, что он таким образом попадет в рай.

Алексей Кафтан: Да. С другой стороны, есть определенное сходство между захватом людей на Дубровке в 2002 году и терактом в Париже. Единственное, здесь четко надо учитывать один момент: тогда террористы, захватившие театральный центр на Дубровке, пришли требовать. Сейчас, террористы, захватившие концертный зал в Париже, пришли убивать и умирать сами. Вообще, насколько можно привязывать Россию к этому теракту? Вот если мы не будем искать ниточки, а абстрагируемся и поднимемся на уровень выше, то получим то, что маленькая победоносная война российского режима против Ичкерии вылилась фактически в войну мировую и войну миров. В каком смысле? В том, что много тысяч граждан постсоветского пространства, абсолютное большинство из них были зацеплены российским империализмом и либо воевали против него, либо попытались как-то осмыслить этот опыт. В частности, не стоит забывать, что одним из полевых командиров достаточно высокого уровня в Исламском государстве является выходец из Панкийского ущелья, наполовину чеченец. Я имею ввиду Омара Шушани.

– То есть ниточки прямые…

​Алексей Кафтан: Что касается непосредственно заказчиков теракта. Исламскому государству этот теракт достаточно выгоден. Вообще любой из терактов против Франции – это теракт против всего западного мира. Тут еще имеет смысл вспомнить, что такое мифологическое сознание, здесь нет жесткого фактора времени. И здесь можно вспомнить, что в 732 году была битва при Пуатье, опять-таки на территории нынешней Франции, которая поставила точку на экспансии халифата Амиядов, и собственно с этого времени начался его закат. Другой символический момент – это битва против лжемиссии на территории северной Сирии, рядышком с городом Табик, которая будет финальной битвой и которая легитимирует халифат. То есть показать, что вот оно, вот, пророчество сбывается.

– Интересно. Нам еще интересно перейти к Крыму, потому что в Крыму, как только произошел парижский теракт, усилились меры безопасности. Я сейчас процитирую одну крымчанку, имя которой мы назвать не можем. Вот что она написала:

«Я думаю, что каждый из наших, кто остался в Крыму, вам подтвердит, мы начали бояться терактов с первого дня, с первых появлений военной техники и спецназа без опознавательных знаков. Мы замирали от ночных полетов авиации, ждали «гостей» в форме, мы боялись взрывов в супермаркетах, в соседних домах. Тогда наши родные и близкие крутили пальцем у виска. Теперь я все чаще слышу эти разговоры на улицах, от простых людей, от водителей, от пассажиров в маршрутке. Теперь мы еще задумаемся, к какому государству мы присоединились.»

Сейчас с нами на телефонной связи Татьяна, наша радиослушательница из Севастополя. Расскажите, пожалуйста, какой Вам показалась реакция крымских властей, что происходило, что вы видели, слышали.

Татьяна: Вы знаете, я не очень стараюсь следить за реакцией этих самозваных крымских властей, а стараюсь больше общаться с людьми и могу подтвердить то, что вы сейчас процитировали от имени человека, которого вы не называете. Очень многие люди посмотрели по-другому на опасность терактов. И это правда. На улицах Севастополя сейчас многие это обсуждают, многие боятся, что «ответка» за Сирию прилетит именно в Севастополь. Многие его тут называют «сердцем России», хотя я бы с другой частью тела это сравнила, но именно из-за того, что здесь военная база, люди боятся, что какие-то атаки будут направлены именно на город, на российских военных, на части. Вместе с тем, объективности ради, надо сказать, что очень многие севастопольцы, подогретые сообщениями об усилении мер безопасности, с бравадой высказываются о терактах в Париже, об ИГИЛе, что Россия «вставит всем по самое не хочу».

– А как Вам кажется, кого больше, тех кто боится «ответки» за Сирию, или тех, кто считает, что Россия сейчас всем «вставит»?

Татьяна: Ну, мне сложно вот так вот судить, но мне кажется, что боятся на самом деле все. А те, кто считает, что Россия всех победит и Путин всех переиграет, прикрывают на самом деле свои страхи. Но это лично мне так кажется. Посмотрите, какая поднялась паника среди Россиян после самолета над Синаем, сколько людей зависли в Египте, боясь возвращаться, сколько было сдано путевок в египетском направлении. Я просто уверена, что абсолютное большинство людей боятся терактов.

– Спасибо, Вам Татьяна. Мы продолжаем. Алексей, как Вам кажется, Россия может использовать эти теракты – и в Париже, и над Синаем, – для еще большей своей изоляции. Уже запретили полеты, уже говорят в Госдуме о (внимание!) выездных визах…

​Алексей Кафтан: На самом деле много вариантов, как может Россия это использовать. И каждый раз, когда Россия готовит агрессию, она говорит о священной войне, начиная с войны 1812 года. Что касается возможностей использования: если не разводить конспирологию о связях между Россией и Исламским государством, если не говорить, что среди обломков упавшего над Синаем самолета, был найден таймер с установкой на два часа, сработавший через 20 минут, а это вообще не характерный почерк для Исламского государства, если не говорить о том, кто стоял за терактом в Париже, то Россия сегодня уже очень точно попыталась разыграть карту «Антигитлеровской коалиции», это было видно еще на саммите «двадцатки». Смотрите, как интересно, в пятницу 13-го происходит теракт, в субботу 14-го – саммит «Большой двадцатки» в Анталии, на котором, в принципе, с Путиным никто не собирается встречаться. И тут мы видим встречу с Обамой, по инициативе Обамы. И хотя большую часть времени говорил американский президент, это не важно. Дальше – встреча Путина с Меркель, встреча Путина с Кристин Лагард, главой МВФ, и т.д. То есть, вдруг, получается, что Путин стал рукопожатным.

– То есть человек, которого в Брисбене, по сути, выставили, стал снова рукопожатным?

Алексей Кафтан: Да, но здесь не надо это воспринимать как реальную «рукопожатность». Черчиллю и Рузвельту тоже не очень приятно было пожимать руку Сталину, но им приходилось это делать. Сейчас актуальный вопрос: что делать с Исламским государством, – и Россия пытается использовать этот вопрос на полную катушку.

– Из интересного: Россия посылает туда войска, оттуда поехали уже «двухсотые», и, по сути дела, Россия пытается подкупить Запад своим человеческим ресурсом, т.е. своими убитыми солдатами?

Алексей Кафтан: Знаете, отчасти так, с другой стороны, никому не выгодно, чтобы Россия вообще туда что-либо посылала. Что же касается терактов на российской территории, то это, я считаю, вопрос времени. Если этого не сделают исламисты, это сделает ФСБ. Причем я склоняюсь больше ко второму варианту. Для чего? Это диктует логика событий. Смотрите, что сейчас делает Россия? Это курс на самоизоляцию, но ради чего? Железный занавес в мозгах уже построен, это видно, глядя уже на то, как ведут себя российские туристы в любой стране. То есть это высшая каста, приехавшая отдыхать, все им должны. Что касается железного занавеса уже реального, то я видел статистику туроператоров, причем российских: всего лишь около 5% Россиян проводят отпуск за границей. Но при этом эти 5% оставляют от 30 до 40 миллионов долларов в год. А сейчас эти миллионы Кремлю очень нужны.

– Хорошо, теракты в России – это дело времени. Насколько крымчанам стоит опасаться этого?

Алексей Кафтан: Здесь вопрос в том, насколько актуальной будет «алиенация» (от английского «делать чужаком») крымских татар. Если будет выгодно выставить их террористами, как это уже не раз пытались сделать российские власти в том или ином виде, их выставят террористами.