Милитаризация Крыма: чего ждать полуострову от военного присутствия России

Симферополь, 20 февраля 2016 года

Последние два десятка лет Крым держал курс на постепенную демилитаризацию. Украинские власти понимали, что более перспективной является ориентация Крыма на курортную сферу. В последние два года ситуация кардинально изменилась. Каким вооружением и военной техникой Россия «начиняет» Крым и каковы возможные последствия его милитаризации – об этом в эфире Радио Крым.Реалии говорили с народным депутатом Украины, военным экспертом Дмитрием Тымчуком.

Your browser doesn’t support HTML5

Радио Крым.Реалии/ Милитаризация Крыма. Что дальше?


– С нами на связи военный эксперт, координатор группы «Информационное сопротивление», руководитель Центра военно-политических исследований Дмитрий Тымчук. Дмитрий, как изменился состав и численность российского военного контингента в Крыму за последние два с лишним года?

Тымчук: Граничная численность Черноморского флота определялась соглашением между Украиной и Россией по условиям базирования Черноморского флота Российской Федерации в Крыму. Сегодня эти параметры явно не соблюдаются – сейчас зафиксировано порядка 24 тысяч военнослужащих Российской Федерации. Но дело не в численности. Дело в том, что мы видим усиленное развитие военной инфраструктуры в Крыму. Это значит, что в случае необходимости с территории Российской Федерации в оккупированный Крым из Южного военного округа в течение недели могут передислоцироваться значительные силы и средства, и численность военных на полуострове кардинально изменится. Это вызывает серьезные опасения. А инфраструктура создается и под то, чтобы иметь возможность использовать ядерные боеприпасы.

– Что это за инфраструктура? Насколько я знаю, одним из примеров может быть заброшенный аэропорт в Джанкое – буквально в первые дни оккупации его привели в рабочее состояние.

Тымчук: Речь идет в том числе о развитии имеющихся объектов. Например, Гвардейское. Я не верю, что Россия сейчас может перебрасывать туда комплексы межконтинентальных баллистических ракет. Речь идет о тактическом ядерном оружии. А вот его перебрасывать незаметно гораздо проще. Это могут быть авиационные боеприпасы для фронтовых штурмовиков, которые были в составе Черноморского флота Российской Федерации – сейчас их численность увеличилась. Те же Су-24 могут использовать тактические ядерные боеприпасы. Даже при Украине Черноморский флот России имел нарушения в Крыму – это были в том числе Су-24, оборудованные под тактические ядерные боеприпасы. Это вызывало обеспокоенность украинской стороны, но Россия не обращала на это внимания и говорила: ядерного оружия у нас нет, так что никаких разговоров быть не может. То же касается противокорабельных ракет, которые могут оснащаться как обычной боеголовкой, так и ядерной. Идентифицировать перемещение таких ядерных боеприпасов проблематично. Нельзя исключать, что ядерные боеприпасы в Крыму уже есть.

– Насколько усилился флот?

Тымчук: Мы понимаем, что представляет собой Черное море. Усиление Черноморского флота России носит скорее демонстрационный характер. Если начнется полноценное боевое столкновение с силами НАТО в небольшом Черном море, то шансы Черноморского флота невелики. Это вопрос демонстрации военного присутствия России в регионе, попытка влиять на расстановку сил. Крым воспринимается Кремлем как непотопляемый авианосец, как ранее в СССР называли Британию. К сожалению, Крым – это сейчас непотопляемый авианосец России.

– Пограничная служба и Главное управление разведки заявляют об усилении военной активности на административной границе с Крымом: облеты по линии разграничения, перебазирование артполка ближе к границе. Насколько это серьезно? Еще год назад все боялись, что Россия откроет второй фронт и будет пробивать второй коридор на Донбасс. Насколько это реально?

Тымчук: Группа «Информационное сопротивление» с самого начала мониторит ситуацию с присутствием Вооруженных сил России в Крыму. Мы скептически относились к сценарию вторжения с Крыма на континентальную часть Украины. Вспомните: Крым соединен с материком двумя узкими перешейками, которые можно блокировать небольшими силами с нашей стороны. Меры были приняты еще весной 2014-го. Это вариант, который называют «300 спартанцев» – можно небольшими силами контролировать достаточно большую группу противника. В плане сухопутного наступления шансов у россиян немного, особенно учитывая нынешнее состояние Вооруженных сил Украины. Нашу армию не сравнить с той, что была год назад, она на три головы выше. Если Россия не будет применять ядерное оружие, шансов на успешную сухопутную наступательную операцию у нее немного. Конечно, есть вариант морской либо комплексной воздушно-морской операции. Но есть нюанс. Такие операции сложны, их способны поводить армии немногих стран. Это, в первую очередь, США, возможно, Великобритания. У России опыта таких операций за последние десятилетия нет. Если бы россияне решились на это, у них половина личного состава вышла бы из строя. Но, когда мы говорим о возможности использования Крыма как плацдарма для нападения на Украину, Путин с самого начала пытается скрыть, что это прямая агрессия России по отношению к Украине. Наступление в любом формате из Крыма было бы слишком очевидным проявлением агрессии.

– С нами на связи представитель Генштаба, выходец из Крыма Владислав Селезнев. Владислав, насколько усилилось российское военное присутствие и чем это угрожает Украине?

Владислав Селезнев

Селезнев: С февраля 2014-го группировка Вооруженных сил России в оккупированном Крыму постоянно возрастает – и не только в количественном, но и в качественном плане, поскольку на ключевых полигонах полуострова постоянно проходят учения, направленные на повышение боеспособности подразделений. Что касается перспектив, я разделяю мнение Дмитрия: в современных реалиях Вооруженные силы Российской Федерации вряд ли смогут проводить наступательные операции из Крыма. Да, Крым еще с советских времен называли «непотопляемым авианосцем», а значит и проводить наступательные операции на территории Крыма крайне сложно в силу особенностей рельефа и географии. Полагаю, статус-кво будет сохраняться. Как будет развиваться ситуация, в первую очередь, зависит от действий международного сообщества, направленных на экономическое давление на Россию.

– Владислав, постоянные облеты линии админграницы, передвижение колонн военной техники, ротации – это демонстрация силы, учения или нечто более серьезное?

Селезнев: Это плановые ротации подразделений, выполняющих задачи на севере полуострова по разветвленной сети опорных, командных пунктов. Облеты – это плановые операции по разведке местности, чтобы офицеры штабов Вооруженных сил России, развернутых на севере Крыма, имели оперативную достоверную информацию о положении дел вдоль линии разграничения.

– Дмитрий, на ваш взгляд, постоянные перемещения – это ротация или усиление? Считаются ли вообще военные в своих перемещениях с гражданским населением?

Тымчук: В России, а не только на оккупированной территории, мнение гражданского населения военных не интересует, это очевидно. Военной активностью в Северном Крыму россияне убивают двух зайцев. Во-первых, при всех заявлениях украинской власти о дипломатической деоккупации в Москве не исключают и силового решения проблемы. Однако наступать из Крыма на материк, как и с материка на Крым, довольно проблематично. Соответственно, россияне создают условия, чтобы блокировать перешейки. Это подстраховка. Самое интересное – видимо, это проявление паранойи Генштаба Российской Федерации, поскольку то же мы наблюдаем на Донбассе по линии российских кураторов в 1 и 2 армейских корпусах – это постоянная истерика, что «укропы» готовятся к полномасштабному наступлению. И там создаются целые районы обороны. Ну, может, думают, что Порошенко такой коварный, усыпляет бдительность, а завтра ударит – и страхуются. Вторая задача россиян – это отвлечение ВСУ Украины на Крым. Они понимают, что, изображая активность в Крыму, заставляют Киев нервничать и отвлекают часть сил и средств от Донбасса.

Чтобы получить инвестиции под социальные проекты, нужна демилитаризация. Никто не вкладывает деньги в социальные проекты в районы, напичканные войсками
Дмитрий Тымчук

– Развитие Крыма сейчас происходит в основном в городах, где появились военные гарнизоны. Правильно ли я понимаю, что даже гражданская инфраструктура все равно рассчитана на военных?

Тымчук: Я вообще не пойму логику Путина. В Москве вопят, мол, мы будем развивать Крым. Когда Крым контролировался Украиной, мы видели, что любая милитаризация мешала развиваться – например, это касалось Севастополя. Чтобы получить инвестиции под социальные проекты, нужна демилитаризация. Никто не вкладывает деньги в социальные проекты в районы, напичканные войсками. И вот парадокс – Москва собирается развивать Крым, а параллельно занимается милитаризацией. Это взаимоисключающие вещи.

– На ваш взгляд, в ближайшем будущем военное присутствие в Крыму будет наращиваться или может сократиться?

Тымчук: Однозначно будет наращиваться. Мы видим, что Россия начинает ссориться с игроками международной политики по экономической, энергетической линии – к примеру, с Турцией. При такой политике России важно демонстрировать военное присутствие в Черноморском регионе, и Крым – ключевая точка.