«Журналиста могут убить в назидание другим». Памяти Павла Шеремета

Убийство журналиста Павла Шеремета 20 июля потрясло весь журналистский мир Украины, России и Беларуси – стран, где погибший работал в разное время. Его коллеги высказываются по поводу трагедии, а прошлые интервью самого Павла Шеремета теперь принимают особенное значение.

Радио Крым.Реалии | Эфир памяти журналиста Павла Шеремета

Российский и украинский журналист и радиоведущий Матвей Ганапольский: «Это был абсолютно не радикальный, сбалансированный человек. Да, он не любил президента Беларуси Александра Лукашенко и даже создал этот сайт «Белорусский партизан», но не призывал никого свергать. Как и любой журналист, Павел Шеремет писал, что президент ему не нравится, аргументируя свою точку зрения. Не нравился ему и Владимир Путин. В Украине Павел Шеремет был прозападным человеком, и я не могу представить, чтобы за это его здесь кто-то настолько невзлюбил. Критиковал он всегда аккуратно и профессионально».

Российский и украинский журналист и телеведущий Евгений Киселев: «Павел занимался такой весьма респектабельной, на мой взгляд, журналистикой. Он брал интервью у крупных украинских политиков, чиновников, бизнесменов. Делал это артистично, бесподобно. Эти интервью были пищей для ума, и даже если отдельные материалы были довольно жесткими, я не могу представить себе, что из-за них человека могут убить. Журналиста могут убить не потому, что он ведет какое-то конкретное журналистское расследование или взял у кого-то интервью, и тот обиделся. Журналиста могут убить в назидание другим, потому что он много на себя брал, а также с провокационной целью, чтобы кто-то извне мог указать на то, какие ужасы якобы творятся в так называемом демократическом Киеве. Все это лишь мои предположения».

Павел Шеремет выступал в качестве эксперта по украинским вопросам в российских СМИ. Так, в программе «Лицом к событию» на Радио Свобода 1 марта 2015 года Павел Шеремет беседовал с ведущим Михаилом Соколовым про главные тенденции в украинской политике и других сферах жизни, используя меткие, объективные и во многом критические характеристики:

– Ситуация в Украине неоднозначная, динамично очень развивается. В чем-то это напоминает водевиль, в чем-то это напоминает героический эпос, где-то это обычная политическая работа, из которой не нужно делать каких-то страшных выводов. Как говорит мой один еврейский друг, что анекдот, который рассказывает он, – это невинная еврейская шутка, а если анекдот о евреях рассказываю я, то это проявление антисемитизма. Поэтому когда украинцы, описывая политическую ситуацию в своей стране, кричат – ужас, ужас, ужас, это не то же самое, когда «ужас» кричат россияне. Не так страшен черт этого политического кризиса, как об этом рассказывает российская пропаганда, российские медиа. Но ситуация сложная. Да, недовольны люди работой правительства. Причем люди недовольны тем, что недостаточно активно идут реформы. Они идут, но украинцы хотят, чтобы они шли быстрее. Шли радикальнее, шли серьезнее и так далее.

– А какие-то реформы проведены, можно что-то конкретное сказать? Люди выходили на Майдан, требовали другой жизни, предположим, за два года удалось сделать.

– За два года удалось сделать следующее. Первое: удалось полностью избавиться от монополии «Газпрома». То есть Украина, даже если завтра «Газпром» перекроет задвижки, не останется без газа, а может просуществовать вообще без российского газа. Удалось восстановить украинскую армию. Потому что до Майдана украинской армии как таковой не существовало. Удалось начать глубокие реформы в Министерстве внутренних дел, не только создать патрульную службу, но сейчас идет переаттестация всей системы МВД, причем не так, как это было в России, а с привлечением общественности. Созданы абсолютно новые структуры по борьбе с коррупцией, Национальное бюро противодействия коррупции, оно начало работать буквально два месяца назад, каждый день происходят какие-то аресты, задержания, громкие дела. Как в румынском антикоррупционном бюро, где телевидение дежурит круглосуточно, потому что привозят арестованных министров днем и ночью, так теперь и возле украинского Национального бюро по борьбе с коррупцией чуть ли не постоянно находится журналистский пост. Начался процесс по подготовке к приватизации предприятий. При этом ключевые предприятия украинской экономики забирают у олигархов. Например, Игорь Коломойский контролировал всю нефтяную отрасль не через то, что у него там были доли, а через то, что он там расставлял своих людей, как когда-то Борис Березовский делал в России.

Павел Шеремет. Кем он был? (фотогалерея)

​– Так и теперь Владимир Путин делает это в России.

– Но здесь государственный капитализм, а там пытаются выстроить рыночные условия. То есть много достаточно сделано шагов вперед. Законодательство по борьбе с коррупцией одно из самых прогрессивных в Восточной Европе. Теперь встает вопрос имплементации, то есть исполнения этого законодательства. Отстают реформы в экономической сфере – это серьезная проблема. Хотя за последний год очень много приведено в соответствие с европейскими нормами, с европейскими законами внутренних украинских правил и так далее. Проседают какие-то гиганты промышленности, в первую очередь, металлургия, угольная отрасль. Но это во многом еще связано с войной на Донбассе. Какие-то отрасли, сельское хозяйство бурно развивается, компенсирует потери в металлургии доходами валюты от сельского хозяйства.

– Несмотря на то, что Россия перестала многое закупать в Украине?

– Конечно. Гривна более-менее стабильна. Если год назад она обвалилась в три раза, после Майдана она падала стремительно, за последний год она упала на 10%.

44 года жизни Павла Шеремета (видео)

​– Падение доходов населения 16% год к году. Это довольно прилично.

– Это прилично, но в условиях войны, в условиях российских санкций. Нужно не забывать, что российский рынок полностью закрыт теперь для большинства украинских предприятий. Нельзя сказать, что ничего не происходит, изменения очень большие, но они недостаточны особенно в части противодействия олигархам, особенно в части экономических реформ. Основная претензия к Арсению Яценюку заключается в том, что он слабый премьер-министр, с точки зрения рутинной работы

– Павел, война идет или нет?

– Конечно, идет война.

– Кстати, данные «Левада-центра»: 25% россиян считают, что идет, и 60%, что нет. В Киеве, наверное, было бы все наоборот.

– В этом заключается принципиальная вина, историческая вина российского руководства. Потому что разрыв и пропасть между Украиной и Россией благодаря этой политике российской становится все шире и шире. В Украине к тому, что происходит и в Крыму, к тому, что происходит на Донбассе, относятся как к войне с Россией или как к войне России с Украиной. Тут уже нюансы.

– С Россией или с режимом Путина? Как это все проявляется?

– Это сложный вопрос. Я на самом деле благодарен многим очень украинцам за то, что они все еще проводят разделение между Путиным и россиянами, между Путиным, Россией и русскими. Есть ненависть к Путину, есть ненависть к России как к государству, но нет такой же ненависти по отношению к русским людям. Дальше такое разделение украинцам будет делать все сложнее и сложнее, если не будет мира, мы должны это понимать. Россия теряет каждый день своего дружественного соседа, пропасть становится огромной. Уйдут потом десятилетия на то, чтобы восстановить нормальные отношения. Здесь в Москве вот эти воинствующие мракобесы должны понимать: они могут откусить от Украины какую-то еще часть, они могут еще откусить Донбасс, Харьковскую область, еще что-то откусить. Но Украину на колени они уже не поставят. Всей Украиной эти воинствующие мракобесы подавятся. Поэтому нужно остановиться, нужно сесть за стол переговоров и нужно прекратить эту агрессивную политику. Потому что я вижу настроения украинского народа. Те, кто рассчитывает, что в результате экономического кризиса свергнут власть Петра Порошенко и придут пророссийские силы, они глубоко ошибаются.