Мир, который скептически относился к появлению Украины 25 лет назад, сейчас узнал о ней ‒ и благодаря ей о себе ‒ много нового и важного, говорит исследователь и журналист, аналитик Радио Свободная Европа/Радио Свобода и блогер Брайан Уитмор. По его мнению, даже серьезные обозреватели не обратили внимания в свое время на то, что Украина ‒ это не «немножко другая Россия», а совсем другая страна с собственным путем, с другими ценностями и культурными устоями. Кроме того, пример Украины доказал, что коррупция ‒ это не только вопрос процветания страны или эффективности государственного управления, а в прямом смысле вопрос выживания для государства. А начали мы разговор с вопроса о том, как обозреватели изменили свой взгляд на Украину с момента ее появления, когда начали проводить различие между Украиной и Россией.
‒ Думаю, изменили значительно. То есть те люди, которые обращали внимание. Потому что когда я начинал свою карьеру, то я занимался тем, что называлось «советские исследования», а они были очень российскоцентричными. Да, мы понимали, что есть еще другие республики, но изучалось по-настоящему только то, что было связано с Россией, ‒ русский язык, история.
Поэтому, когда я впервые побывал в Украине, ‒ а это было в 1993 году, в годы ее формирования, и было это после того, как я уже пожил в России, ‒ я увидел разницу между Украиной и Россией в самом начале их независимого существования, а затем я лишь наблюдал, как эти ранние разницы повели их такими разными путями.
Украина ‒ это то, чем могла бы быть Россия, если бы она выбрала более демократичный путь развития
На самом деле это поражает, потому что Украина ‒ это тот путь, которым не пошла Россия. Украина ‒ это то, чем могла бы быть Россия, если бы она выбрала более демократичный путь развития. И это разветвление можно было увидеть во время политического кризиса, который переживала каждая из этих стран в 1993-1994 годах. Летом 1993 я жил в России, в Санкт-Петербурге, а осенью того же года я переехал в Украину, в Одессу. Ситуация тогда выглядела довольно схожей: первый президент страны, номинально реформатор, столкнулся с оппозицией в парламенте, которая противилась реформам. И, то, как эти страны выходили из этого спора между парламентом и президентом, определило их дальнейший путь. Мы помним, что тогда произошло: президент России Борис Ельцин расстрелял парламент из танков, и мы все радовались (я в том числе), что «победила демократия». Но именно тогда закладывались условия, которые затем позволили прийти к власти Владимиру Путину. Тогда мы этого не поняли, но это был тот первородный грех российской демократии.
В Украине в похожей ситуации президент Леонид Кравчук назначил новые выборы, которые он проиграл. Я тогда был в Киеве и не мог поверить своим глазам, что он спокойно признал поражение и передал власть президенту Леониду Кучме. Эта мирная передача власти состоялась впервые на постсоветском пространстве ‒ всем постсоветском пространстве, включая балтийские страны. И я тогда уже был убежден, что это действительно очень важно. С тех пор Украина и Россия двигались по различным траекториям.
‒ Много раз публично и в неформальных разговорах президент России Владимир Путин выразил убеждение, что Украина ‒ это не «настоящая страна», что она существует по милости России. Очевидно, что в его сознании и сознании многих россиян быть «настоящей страной» означает иметь сильную армию, ядерное оружие, «вертикаль власти», ‒ концепция, которую Вы выбрали для названия своего блога, ‒ но в Украине ничего из этого нет, поэтому не неудивительно, что для россиян она не выглядит «настоящей страной». Но что делает страну настоящей?
Для меня настоящая страна ‒ это та, которая заботится о своих гражданах и дает им возможность решать самим вещи, которые важны для них. И в этом Украина опережает Россию
‒ Для меня настоящая страна ‒ это та, которая заботится о своих гражданах и дает им возможность решать самим вещи, которые важны для них. И в этом Украина опережает Россию. Да, в Украине до сих пор существует «олигархический плюрализм», но сам плюрализм важен. И мы видим, что Украина сейчас пытается сделать этот следующий очень трудный шаг ‒ от «олигархического плюрализма» к демократии. И это является серьезной угрозой для Путина. Когда он говорил, что Украина не является «настоящей страной», и, кажется, впервые мы узнали об этом из разговоров с президентом США Джорджем Бушем, которые происходили во время саммита НАТО в Бухаресте, ‒ я думаю, что он сам в это верил, потому что его ментальность советская. И он был убежден, что существование Украины зависит от его доброй воли, и вообще это существование неправильное, потому что Украина и Россия ‒ это то же самое.
Но Украина своим существованием доказала обратное. И это очень показательно, потому что Россия делала очень много, чтобы Украины не существовало. А Украина, несмотря на это, не только не исчезла, но становится все более демократичной страной. Это происходит благодаря украинскому гражданскому обществу, которое опережает в развитии политическую элиту на световые годы. И это то, как страна должна существовать ‒ это противоположность вертикали власти, потому что это горизонталь власти. Украинцам удалось построить действительно крепкую нацию снизу вверх. И это то, что делает Украину настоящей страной.
‒ Чем Вас больше всего удивила Украина?
В Одессе, в Днепропетровске, в Запорожье, в Харькове и других городах украинцы смогли выстроить такое сильное чувство гражданской принадлежности, выходящее за пределы языка и этнического происхождения
‒ Даже среди наиболее образованных обозревателей было убеждение, что русские в Украине или русскоязычные украинцы на самом деле идентифицируют себя не с Украиной, а с Россией. Но каждый, кто жил некоторое время в русскоязычной части Украины, сказал бы, что это не так. В Одессе я видел, что люди могут говорить по-русски, но не ассоциируют себя с Россией политически. Война только показала это очень ярко. То, что в Одессе, в Днепропетровске, в Запорожье, в Харькове и других городах украинцы смогли выстроить такое сильное чувство гражданской принадлежности, выходящее за пределы языка и этнического происхождения, удивило и меня тоже. Вот то, что меня больше всего удивило в Украине, и в еще большей степени это удивило людей, которые не уделяли Украине столько внимания.
‒ Что Вас больше всего разочаровывает в Украине?
‒ То, что там не сделали больше для борьбы с коррупцией. Потому что ситуация в Украине также перевернула наше представление о том, насколько опасна коррупция. Мы думали, что бороться с коррупцией важно для того, чтобы правительство действовало эффективно, для того, чтобы благосостояние страны росло. Но события в Украине показали, что коррупция ‒ это вопрос национальной безопасности. Наибольшее оружие, которое Россия имеет против Украины ‒ это коррупция. С помощью коррупции она подрывает желание элит защищать национальные интересы. Каждый случай такой коррупции является подарком для Путина. Он делает Украину менее независимой. Поэтому для Украины это не столько вопрос благосостояния и государственного управления, сколько вопрос выживания.
‒ Какие надежды Вы связываете с Украиной?
‒ То, что она станет успешной демократической европейской страной. Что она станет членом НАТО и Европейского союза, всех европейских институтов, потому что это место ей положено.