Геннадий Афанасьев: Голодовка как испытание

(Крым.Реалии продолжают публиковать воспоминания Геннадия Афанасьева о том, что происходило с ним во время задержания российскими спецслужбами в Крыму и о последующем заключении в России. Другие блоги автора читайте здесь).

Голодовка ‒ это испытание. Экзамен на выдержку, на психологическую устойчивость. Проверка того, готов ли ты идти к поставленной цели. Готов ли ты ради нее выдерживать боль. Готов ли ты отдать остатки своего здоровья или даже погибнуть, чтобы достичь своей цели.

Но чтобы чего-то достичь с помощью голодовки, в первую очередь, надо понимать, как, когда, кому и за что надо ее объявлять.

В тюрьме голодовка ‒ это крайняя мера, на которую идут, когда не видят других путей для решения проблем и вопросов, возникших вокруг. Всегда должна быть существенная причина. Без нее твоя голодовка будет бессмысленной и смешной, потому что ты не сможешь объяснить, почему ты перестал принимать пищу.

Голодовка может быть законной и незаконной. Если твои причины для голодовки объективные, то прокурор по надзору за исполнением наказания теоретически может определить, что твои права действительно нарушены, и исправить нарушения по отношению тебе. В действительности, прокуроры, в основном, являются частью системы, которая прикрывает то, что происходит внутри исправительной колонии. Поэтому надеяться на какие-то изменения через представителя правоохранительной системы бесполезно. Но можно смотреть на это и под другим углом. Если твоя голодовка заранее является законной, то она уже и обоснована, и ты можешь кому-то объяснить причины своего воздержания от пищи. И всегда будешь прав.

Почему администрация идет на любые уступки, лишь бы ты начал есть?

В каждом следственном изоляторе, в каждой исправительной колонии существует множество нарушений. Это и отсутствие надлежащих бытовых условий, и нехватка более менее «съедобной» пищи, и неоказание медицинской помощи, и отсутствие телефонных звонков, и нашествие клопов и тараканов, и многое другое. Но это все такое... Оно не является угрозой твоей жизни, и у тебя не отбирают того, что тебе по закону положено. Его тебе просто не предоставляют. Очень часто в колониях начинают провоцировать, угрожать, смеяться над тобой и открыто презирать. Это подкрепляется раздеванием догола при обыске, принуждением приседать в этом виде перед толпой охранников. Это постоянные необоснованные обыски, «докапывания». Это изъятие твоих личных вещей. Например, ты пошел на прогулку, возвращаешься в камеру ‒ а у тебя исчезли все фотографии твоих родственников. Спрашиваешь, где они, у охранников, а тебе ответ, что они ничего не знают, что надо поискать в камере. Конечно, в камере ничего нет, потому что они все украли. Просто изъятием это нельзя назвать... И так постоянно у тебя что-то исчезает. Или придут и скажут: «Не положено», ‒ и заберут твои личные вещи. Ты спросишь, почему «не положено», по закону ведь можно!? И будет ответ ‒ у нас тут свои собственные законы... Так и живешь по чьим-то постоянно новыми законам.

А иногда это очень далеко заходит. Когда говорится, что нельзя бороду более 3 миллиметров носить (2 миллиметра ‒ не борода), или иметь волосы на голове более 1 сантиметра. Если ты отказываешься бриться, приходят несколько амбалов-телохранителей, скручивают тебя, заламывают и начинают сами брить, бритвой, которой бреют всех, снимая сразу и волосы и кожу, без пенки или геля... Или таким же образом заламывают тебя, сгибают, снимают штаны с трусами и заводят арестанта-«козла», работающего на администрацию, с эрекцией наготове. Вот тебе выбор, подписывай, что им нужно, или... Можно продолжать и продолжать. Думаю, пока этого достаточно.

И что же делать, чтобы изменить это беззаконие? Один из вариантов ‒ этот голодовка.

Когда ты имеешь уважительную причину, цели, которых хочешь достичь, уверенность, что сможешь не есть неделю или месяц, что готов будешь за свои действия отправиться в штрафной изолятор, или получить еще более суровое наказание, или что будешь под преследованием администрации до конца своей срока ‒ можно начинать!

Почему это работает?

Во-первых, надо тюремными путями известить остальных арестантов, из-за чего ты, как говорится, «бросаешь якорь». Если твоя причина будет достаточно серьезный, то будь уверен, что многие узники тебя поддержат. А это уже серьезно для администрации. Во-вторых, должен написать заявление начальнику администрация с объяснениями причин своей бессрочной голодовки. Это заявление прикрепляют к личному делу, и, по закону, тебе должны вызвать прокурора по надзору, а затем комиссию, чтобы они выслушали твои жалобы. Конечно, заявление на самом деле никуда не прикрепляют, и никого не вызывают.

Если придет прокурор или комиссия ‒ то они увидят, что нарушения действительно есть. Сразу будет куча вопросов к руководителям администрации. Брать при этом взятки и замалчивать проблему или нет, это вопрос, потому что если проблема не решится, дело может пойти дальше, после чего и к ним могут быть вопросы от вышестоящих органов. Иногда им легче наказать администрацию и отчитаться о выполнении своих служебных обязанностей по нахождению правонарушений.

Именно поэтому администрация колоний старается сделать все, чтобы никакая информация никуда не вышла, и решить вопрос, как говорится, «полюбовно».

Я голодал три раза.

Первый раз ‒ когда полбарака в исправительной колонии болели свиным гриппом, в том числе и я, при этом никакого лечения не предоставлялось. Целью было взятие анализов и предоставления лечения.

Второй раз в апреле 2016 года, когда меня слишком жестко заставляли принять российское гражданство. Я требовал консула и подтверждения своего статуса гражданина Украины. Прекратил, когда написал обращение из тюрьмы к украинскому народу относительно своего гражданства.

Третий раз в мае 2016 года, когда меня этапировали в Лефортово в Москве и угрожали, «что научат меня, как надо хорошо вести себя». Я требовал вызвать мне Общественную Наблюдательную Комиссию, сообщив моим родным о моем местонахождении.

Кажется, что перестать есть очень легко. На деле это не так.

Чтобы не было никакого соблазна и чтобы администрация действительно знала, что ты не ешь, надо уничтожить всю еду, которая у тебя в камере. В ЕПКТ города Микунь у меня ничего не было. Поэтому мне было легче. Я постоянно находился в ШИЗО, и баланда была одной из немногих радостей, возможных для меня. Теперь вычеркнута была и она.

Я отдал свое заявление часовому, а он, прочитав его, быстро понес к начальнику. Я ждал какую-то реакцию с их стороны, но ничего ни было. Обычная тишина и пустота, как всегда. Первый день вроде и нормально все идет, но после обеда уже начинает болеть голова. Она болит постоянно и неутомимо, хуже всего, что ты понимаешь, почему, и постоянно в голове зреет мысль все прекратить и начать есть: «Ты и так здесь страдаешь! Зачем создавать для себя еще больше боли и истощения?». Эти мысли, они будут постоянно с тобой, каждую минуту, каждую секунду. Чтобы легче переносить, я пил более 5 литров воды в день. Ночь первого дня была ужасная, потому что голова болела так сильно, что нельзя было заснуть, а таблетку тебе никто не даст.

На другой день было лучше, я решил прекратить заниматься спортом и не ходить на прогулки, чтобы беречь силы. Голова не болела, и вроде и есть совсем не хотелось. Так прошло еще два дня. Есть не хотелось, но из-за очень быстрого переутомления я постоянно спал. Стелил себе газетки на пол и спал на них. Почему газеты? Потому что это такая технология арестантская. Сначала ты греешь газетки, а потом они тебя. Теплоотдача.

Когда спал, мне снилась еда. Самая вкусная в мире еда. Мне снилось, что она рядом, надо только руку протянуть, и можешь взять ее. Вот она рядом с головой, лежит в шкафу ‒ какое-то сгущенное молоко, или кусочек колбасы, или просто хлеб. Мне снилось, как я ем эту пищу, и в это время всегда внезапно просыпался и смотрел по сторонам и понимал, что это был только сон, а в камере ничего нет. Это очень било по психологическому состоянию. Сил ни стоять, ни сидеть я уже не было... На пятый день с ночи я почувствовал, как болит живот, как он, проклятый, невыносимо болит! Это были невероятные спазмы, которые продолжались постоянно, я даже в туалет не мог дойти. Лежал... терпел... Это трудно. В это время желание взять у баландера пищи и сдаться было больше. Я считал каждую секунду до момента, когда принесут еду. Ее приносили ‒ я отказывался и впадал в отчаяние боли... Это продолжалось бесконечно долго. Хочу сказать, что все время еще невыносимо холодно. Надеваешь всю одежду, закрываешь все окна ‒ но что бы ты ни делал, вокруг холод. Постоянно! На шестой день вечером живот отпустило, и стало просто безразлично. Потому что сил не было. Не было и никакой реакции от администрации. Им просто было все равно. Это сбивало с толку.

На седьмой день у меня закончилось ШИЗО, и меня перевели к моему сокамернику на сутки, потому что на следующий день я должен был снова вернуться в ШИЗО. Когда сокамерник «Подушка» меня увидел, он побелел, но белее меня уже никого не было. Я потерял где-то больше 8 килограмм. Руки всего за неделю уже стали костями... Ему нечего было сказать. Поддержать меня он тоже не мог в голодовке, я боролся за гражданство, а это личное... Но он все понимал... Все же я помню как «Подушка» всю ночь рассказывал мне истории из своей жизни и подробные сюжеты фильмов, которые видел еще на свободе. Я помню как сейчас, это было очень тепло и уютно, как дома... На следующий день я снова один. Помню, как мне приснилось, что я лезу в шкаф, а там в углу нахожу кошачий корм и начинаю есть его. Боже, какой он был вкусный в том сне. Я даже запах чувствовал!! Как мне тогда хотелось того кошачьего корма!! Я, когда освободился, даже попробовал несколько кусочков корма своего кота. Это действительно оказалось вкусно, как в том сне.

Где-то после обеда неожиданно пришло ОНК в мою камеру, и я им перед администрацией заявил, что я голодаю, и не снимусь, пока консула Украины не позовут ко мне. ОНК отвели меня в отдельную комнату и стали уговаривать есть, говоря, что по закону Российской Федерации я гражданин этой страны, они так решили, и я не могу ничего сделать. Только здоровье потеряю. Говорили, что завтра тебя Уругвай признает своим гражданином, но это ничего в действительности не значат, я был, есть и буду гражданином Украины. Они предложили записать обращение к украинскому народу и рассказать вкратце о давлении, которое оказывается на меня, а затем возвращаться к еде. Так и сделали. Видео запись эта есть в интернете. Заявление на голодовку в личном деле. А я теперь дома. В Украине.

Так трудно ли голодать? Попробуйте хотя бы 3 дня не есть. Это даже полезно. Попробуйте.

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции