«Мы – буфер перед гражданской войной»: российские дальнобойщики меняют тактику протеста

Всероссийская стачка дальнобойщиков, начавшаяся 27 марта, в Петербурге проходит с большим размахом. Каждый день к ней присоединяются все новые водители большегрузов – по приблизительным подсчетам, на приколе стоит уже около 800 фур. В отличие от протестов 2015 года против введения системы "Платон", протесты этого года, спровоцированные повышением платы по той же системе, не ограничиваются лозунгом "Нет "Платону", но выносят на первый план уже политические требования: отставку правительства и недоверие президенту.

Изменилась и тактика протеста: если в 2015 году дальнобойщики практиковали акцию "Улитка", выстраивая свои фуры в колонны и медленно двигаясь по дорогам, или пытались теми же колоннами прорываться к Смольному, а то и на Москву, то на этот раз никто никуда не едет, а значит, не дает возможности сотрудникам ГИБДД останавливать и блокировать колонны. Большинство большегрузных автомобилей просто остались "дома" – то есть они стоят там, где стоят всегда между поездками, и только в Шушарах по обеим сторонам Московского шоссе выстроились две колонны фур, находящихся под пристальным наблюдением силовиков.

"Люди должны понять, что происходит в стране"

Лидер Организации перевозчиков России (ОПР) Андрей Бажутин досиживает пятые сутки административного ареста за езду без прав – при этом сам он утверждает, что прав его лишили за несуществующее нарушение и что никто его об этом не уведомил. Но этим репрессии против профсоюзного лидера не ограничились. У Андрея пятеро детей, и, по словам старшего сына, Артема, пока его мама лежала в роддоме на сохранении, к ним пришли люди из органов опеки и попытались забрать младших детей, якобы оставшихся без присмотра.

Артем: После задержания отца 27-го числа на нашу семью всеми силами оказывается давление. Опека пытается забрать моих младших братьев и сестер, им 5, 8 и 16 лет, а вчера еще приходили по какой-то "молодежной части", сказали, якобы у нас на этаже живет сектант. Но у нас на этаже из молодежи только я живу, поэтому думаю, речь шла обо мне. И с соседями они уже разговаривали – таким вот образом власть давит на нас, и младших хочет отобрать, и на меня какой-то компромат ищет. Чтобы младших не отдать, маме пришлось срочно выписаться из роддома. Она лежала на сохранении, но увидела в интернете информацию, что детей могут забрать, и срочно приехала. Я ей говорю – не переживай, тут же я, старший брат, и бабушка, как могут детей забрать. Но в 4 часа действительно пришли из опеки, сначала соседям позвонили, потом начали к нам в дверь стучаться. Мама открыла, они так удивленно говорят: ничего себе, что – у вас мама дома? Мы им объяснили ситуацию, и они дали "заднюю передачу" – раз мама дома, тогда все в порядке, а то нам поступил звонок, что мама в больнице и дети остались без присмотра.

Андрей Бажутин

– Но ведь маме придется рано или поздно вернуться в роддом – и что тогда?

Артем: Ну, 31-го утром уже отец должен вернуться, ему срок ареста сократили до 5 суток. Оказывается, чтобы я и бабушка могли быть законными опекунами, нужно писать заявления от двух представителей детей, то есть от отца и матери, и мы это обязательно сделаем – чтобы обезопаситься на будущее. Что касается отца, то там у него целых три дела по лишению прав, никакие решения к нам не приходили, и все дела находятся на обжаловании. По первому делу, где он якобы скрылся с места ДТП, его вообще за рулем не было, и два других дела такие же – полностью сфабрикованные. Конечно, это связано с его общественной деятельностью, с тем, что мы боремся с "Платоном", и они всеми силами пытаются давить на семью, чтобы отец отступил. Я его поддерживаю – а как еще достучаться до власти, ведь "Платон" – это коррупционная система, от него только цены растут. Это они сейчас подняли планку "Платона" всего на 25%, пошли на уступки, потому что знали, что готовится стачка дальнобойщиков, но потом они все равно будут повышать ставку с каждым месяцем и дожмут до своих 3,75. Но мы постараемся этого не допустить. Я хотя сейчас сижу дома, помогаю, но знаю, что каждый день к нам присоединяются все новые водители.

О том же самом говорит и председатель петербургского отделения ОПР Сергей Владимиров.

Владимиров: Протест у нас прекрасно развивается, сейчас протестует уже процентов 60 от всех перевозчиков, исключая крупные компании – они боятся власти, поскольку на них легко надавить. Но у нас в России на рынке грузоперевозчиков крупных компаний всего 25%, а ¾ – это наши, мелкие. Стачка у нас мирная, поэтому основная масса машин стоит по стоянкам и гаражам, и на Московском шоссе выставлены показательные колонны для штрейкбрехеров, чтобы они видели, что стачка действительно есть. У нас по 100 человек в день присоединяется к стачке: они оставляют заявку на сайте, потом мы им перезваниваем, и они вступают в Объединение перевозчиков России, мы проводим с ними беседу, и так они присоединяются к протесту. Настроения у людей такие, что большинство уже не верит ни во что и готово к радикальным мерам. Пока мы являемся, наверное, последней надеждой и буфером перед гражданской войной.

Протест дальнобойщиков, 2015 год

– Как же так получилось? В 2015 году дальнобойщики все время подчеркивали, что политикой они не занимаются, что главное для них – убрать "Платон".

Владимиров: Надо понимать, что тогда это заявляла горстка людей. Понятно также, что просто невозможно было делать заявления против власти – прихлопнули бы нас хлопушкой, и все дела. Мы и тогда все понимали, но сейчас мы уже можем делать такие заявления, сегодня мы – сила. Еще 2 недели назад в нашем объединении было больше 10 тысяч человек, а сейчас пошла такая движуха, что мы даже не знаем, сколько нас, не успеваем толком людей регистрировать. Еще в конце прошлых протестов мы поняли, что помощи ждать неоткуда, и создали самостоятельную организацию – и теперь самостоятельно боремся. На тот момент протест задохнулся не только потому, что не было помощи, но и потому, что у нас не было координации, а сейчас ОПР координирует перевозчиков из более чем 60 регионов, а перед самой стачкой это было уже больше 80 регионов. Мы уверены, что мы поднажмем и своего добьемся. У нас идет информация со всех сторон, что склады пустеют, мы ведем интенсивную работу с непонимающими водителями – пытаемся объяснить, что происходит, тем, кто еще ездит. Но ездит уже немного, грузоперевозки-то по большому счету уже задохнулись.

– А как вам кажется, Сергей, вот эти прокатившиеся только что молодежные протесты против коррупции и ваш протест – они как-то связаны?

Владимиров: А как же, конечно, связаны. Вчера молодежь – из тех, что выходила на площадь, – приезжала к нам в колонну в Шушарах, мы с ними разговаривали. Еще координация у нас не налажена до конца, но поддержка есть.

– А во что для вас выливается это повышение ставки по "Платону"?

Владимиров: Они повысили на 25%, примерно до 1 рубля 90 копеек, но это даже не важно, они могут повышать сколько угодно – перевозчики все равно не платят ни копейки. Даже те 1,50, которые были, не платили – нам не потянуть рубль пятьдесят, это все деньги, которые мы зарабатываем.

– А какой же тогда смысл у этого "Платона", если все равно никто не платит?

Владимиров: Тут есть несколько версий – либо они надеялись, что народ схавает и они будут бабки стричь, либо кому-то просто нужен бунт. Победа будет за нами, и правительству все равно ничего не останется, кроме того, чтобы идти с нами на переговоры. Правда, кое-где ситуация тревожная – сегодня ребята из Дагестана дозвонились, прокричали по нашим каналам, что они окружены ОМОНом на Манасском кольце, и сейчас туда стягиваются войска. Там около полутора тысяч водителей, и они боятся, что скоро дойдет до кровопролития. Обстановка там накаляется капитально. Мы ничего не можем предпринять в их защиту, наша единственная задача – довести до всех информацию, чтобы с ними не могли ничего безнаказанно сделать. Там у них всем местным СМИ приказано молчать, один "Кавказский узел" отреагировал, а все остальные заползли в подворотню, до них не дозвониться.

Пикет дальнобойщиков против системы взимания платы "Платон" в Иркутской области, 2017 год

Петербургское отделение движения "Солидарность" еще в 2015 году поддержало дальнобойщиков, оно поддерживает их и теперь. Говорит сопредседатель организации Константин Ершов.

Ершов: С 2015 года произошли большие изменения – тогда индивидуальные предприниматели, дальнобойщики были очень слабо организованы – не было ни организаций никаких, ни профсоюзов. Теперь произошло структурирование, они объединяются, в начале 2016 года появилось ОПР, представляющее интересы мелких перевозчиков, хотя крупный бизнес побаивается поддерживать забастовки – или находится в связи с властями. Зато их поддерживают разные регионы – и Урал, и Дагестан, вот в Дагестане Нацгвардии только что силой пришлось расчищать федеральную трассу, было полностью заблокировано движение в сторону Азербайджана, который в результате уже потерпел огромные убытки.

В Дагестане бастуют дальнобойщики

Константин Ершов подчеркивает, что, несмотря на серьезность протеста дальнобойщиков, федеральные каналы полностью его игнорируют, так что создается парадоксальная ситуация: спецслужбы пристально следят за протестом, а государственные СМИ его замалчивают. По словам Ершова, дальнобойщиков – пока больше морально – поддерживают фермеры и таксисты, но главное – растет политическая сознательность людей, которые уже понимают, что дело не столько в системе "Платон", сколько в системе управления страной.