Многим сегодня уже трудно представить, что всего три десятка лет назад Крым был наглухо «закрыт» для крымских татар. 23 июня 1978 года в знак протеста против дискриминационной политики советских властей подверг себя самосожжению Муса Мамут. И стал одним из символов борьбы своего народа…
Муса Мамут родился 20 февраля 1931 года в деревне Узунджи Балаклавского района Крымской АССР в семье деревенского пастуха Ягъи Мамута. В 1944 году семья состояла из девяти человек – родители, пятеро сыновей и две дочери. В результате депортации они оказались в совхозе «Баяут» Мирзачульского района Ташкентской области.
В первые же месяцы изгнания от голода погибли два младших брата и обе сестры Мусы.
Уже в 13 лет подросток начал работать грузчиком в хлопкопункте. Здесь Муса нередко подвергался избиениям. А однажды был избит до потери сознания бригадиром по приказу спецкоменданта за то, что опоздал на ежемесячную регистрацию крымских татар в комендатуре.
В январе 1956 года, имея 4-классное образование, юноша поступил в училище механизации сельского хозяйства. По окончании курса училища 12 декабря 1957 года ему была присвоена квалификация тракториста-машиниста высокого профиля с правом работать на всех сельскохозяйственных машинах. Он устроился трактористом в совхозе. А вскоре женился на Зекие Абдуллаевой, переехал в Янгиюль Ташкентской области, где работал слесарем до 1973 года.
Однако мечта вернуться на родину не покидала Мусу…
В апреле 1975 года, в самый разгар гонений на крымских татар в Крыму, Мамут с семьей приехал на полуостров – в надежде остаться здесь навсегда. Он купил дом в селе Донское (до депортации – Беш-Терек) Симферопольского района, но в нотариальном оформлении купленного дома и в прописке его семье было отказано. А вскоре против него и его жены Зекие было возбуждено уголовное дело по обвинению в нарушении паспортного режима.
Предпринимавшие в 1970-х – начале 1980-х годов отчаянные попытки поселиться на исторической родине крымские татары не знали, почему и после реабилитации, провозглашенной Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 сентября 1967 года, они не могут жить в Крыму. Всякий раз, когда они пытались выяснить у крымских чиновников, на основании каких документов их не прописывают, в ответ им говорили нечто невнятное, в лучшем случае цитировали Указ 1967 года, противоречивые положения которого оставляли поле для различных толкований.
А затем крымских татар изгоняли из Крыма… Лишь за то, что они хотели жить на своей родной земле…
23 апреля 1976 года Муса был арестован, а 13 мая Симферопольский районный суд за нарушение паспортного режима приговорил Мамута к двум годам лишения свободы в лагере общего режима. Его жена была приговорена также к двум годам лишения свободы, но условно – у нее на иждивении было трое несовершеннолетних детей.
Отбывал срок Муса в лагере Кременчуга Полтавской области. Спустя несколько месяцев за добросовестное отношение к труду и примерное поведение был освобожден, направлен на вольное поселение и закреплен для работы в СМУ «Нефтестрой» Кременчуга.
Определением народного суда Кременчуга от 18 июля 1977 года он был освобожден на 9 месяцев раньше предусмотренного приговором Симферопольского суда срока и вернулся в Крым, в Донское.
Но на этом страдания семьи не закончились…
Им по-прежнему отказывали в прописке и требовали, чтобы они покинули пределы Крыма. Многочисленные обращения в вышестоящие инстанции не давали положительных результатов.
20 июня 1978 года против Мусы Мамута и его жены было возбуждено новое уголовное дело по обвинению в нарушении паспортного режима. Мамут при объявлении постановления о возбуждении нового уголовного дела заявил, что он в руки «правоохранителей» больше живым не дастся.
Спустя три дня, 23 июня в 10 часов 30 минут утра, когда участковый милиционер явился к нему в дом, чтобы доставить его к следователю, случилось непоправимое.
Муса Мамут облил себя бензином и поджег…
Через пять дней, 28 июня 1978 года, в Симферопольской горбольнице от полученных ожогов он скончался…
В день похорон Мусы Мамута у немногочисленных крымских татар, проживавших на тот момент в Крыму (многие, как и семья Мусы, – без прописки) и имевших личный транспорт, были отобраны водительские права. Подступы к Донскому контролировались сотрудниками ГАИ, остановка всех видов транспорта у села была запрещена.
И все равно люди добирались до места похорон пешком, чтобы отдать последнюю дань уважения соотечественнику, пожертвовавшему самым дорогим – жизнью – ради возвращения своего народа в Крым...
Без особых эмоций отнеслось к гибели Мусы Мамута партийное руководство Украинской ССР – соучастники преступления центральной власти.
В информации первого секретаря ЦК КПУ Владимира Щербицкого в ЦК КПСС 9 июля 1978 года «деревянным» языком партийного циркуляра сообщалось: «23 июня 1978 года в селе Донское Симферопольского района Мамут Муса 1931 года рождения во дворе дома, приобретенного им в обход закона, облил одежду бензином и поджег себя. От полученных ожогов он скончался. Мамут прибыл в Крым с женой и тремя детьми в 1975 году и с этого времени проживал без прописки, за что в 1976 году был осужден. В июне 1978 года после неоднократно принимавшихся мер административного воздействия, против него вновь было возбуждено уголовное дело за злостное нарушение паспортных правил»...
Как следует из официального документа, во время похорон на кладбище были развернуты транспарант на белой простыне и три черные ленты с надписями: «Он покончил жизнь самосожжением в знак протеста против дискриминации на Родине», «Дорогому Мусе Мамуту – жертве несправедливости от крымскотатарского народа». На похоронах выступили четыре человека, один из которых сказал: «Муса погиб за справедливое дело. Мы клянемся продолжать его дело и добьемся, чтобы Крым – наша родина, стал нашим»…
Свое письмо о чудовищной гибели Мусы Мамута коммунистический сатрап заканчивал фразой: «Предложения по укреплению паспортного режима в Крымской области с учетом ее специфики и сдерживанию неорганизованного массового заезда татар в Крым внесены нами в ЦК КПСС 18 мая с.г.».
Упомянутые Щербицким «предложения», воплотились в жизнь в Постановлении Совета Министров СССР №700, донельзя усложнившим ситуацию с возвращением крымских татар на родину.
Академик Андрей Сахаров спустя несколько дней после случившегося в Донском в письме Генеральному секретарю Леониду Брежневу написал: «Вне зависимости от... конкретных обстоятельств, самосожжение Мусы Мамута имеет своей истинной причиной национальную трагедию народа крымских татар, явившегося в 1944 году жертвой чудовищного преступления Сталина и его подручных, а в 1967-1978 годах, после реабилитации крымских татар Указом Президиума Верховного Совета СССР – вновь ставшего жертвой продолжающейся дискриминации и несправедливости. Эта дискриминация проявляется в систематических отказах крымским татарам в прописке на их исторической родине, в отказах оформления купленных домов, в беззаконных высылках, налетах, осуждениях, в разрушении домов, оставляющих стариков и детей под открытым небом, в бесчисленных издевательствах властей».
Ответ на свое письмо академик так и не получил.
Писатель и правозащитник Григорий Александров посвятил Мусе Мамуту пронзительную поэму «Факел над Крымом», которая широко разошлась в самиздате:
Мамута гибель доказала,
Бороться можно даже одному.
Нельзя сломить и посадить в тюрьму
Мечты, надежды и стремленья…
Самосожжение Мусы Мамута стало апогеем борьбы крымских татар за возвращение в Крым, а он сам – «живым факелом» этой борьбы.
Наш долг – ныне живущих – помнить тех, кто в неравной схватке с несправедливостью – победил… Пусть даже самой высокой ценой – ценой собственной жизни.
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
