«Всевидящее око» России: как спецслужбы контролируют крымчан

О методах российских спецслужб, связанных с негласным наблюдением за оппозиционерами и правозащитниками, а иногда и обычными гражданами, давно ходят легенды. После аннексии Крыма эта российская традиция стала реальностью и для крымчан. Факты политической слежки за ними упоминаются в исследовании российской правозащитной организации «Агора». О негласном внешнем контроле с самого начала захвата полуострова говорят и многие крымские журналисты.

Исследование «Агоры» о политических слежках за гражданами в России охватывает период за девять последних лет (с 2007 по 2016 годы). Выводы основаны на материалах СМИ и прочих открытых источниках, в том числе данных статистики судебного департамента. В мониторинге не учитываются случаи проведения оперативно-розыскных мероприятий для расследования и предотвращения реальных преступлений, а также фейковые переписки или аудио-видеозаписи, обнародованные за это время в СМИ.

«Мониторинг для настоящего доклада производился в ретроспективном режиме, поэтому мы не можем утверждать, что в него попали все факты незаконной слежки, однако даже имеющихся данных достаточно для того, чтобы говорить о систематическом политически мотивированном вторжении государства в частную жизнь граждан. К примеру, пик таких фактов, приходящийся на 2014 год, обусловлен массовыми облавами на крымских татар, начавшимися после присоединения полуострова к России», – отмечают авторы.

В дальнейшем они обещают продолжать мониторинг.

Мы же приводим данные из этого исследования для того, чтобы крымчане имели представление о том, что представляет собой «всевидящее око» России, и могли по возможности уклоняться от его «неусыпного взора».

Что хотят знать о вас российские власти

Первая персональная информация о человеке, дающая возможность отслеживать его деятельность, попадает к российским спецслужбам самым простым способом – при выдаче гражданину паспорта. Остальную информацию они без труда могут получить от любых других органов, ведомств и предприятий (в том числе частных). Таким образом, возможности российских спецслужб отслеживать граждан на подконтрольной им территории достаточно широки.

И если в демократических странах активность спецслужб ограничивают закон, независимый суд и гражданский контроль, то в таких странах, как Россия, единственным ограничителем является финансовая и технологическая оснащенность, отмечают авторы исследования.

Российские власти применяют такие способы слежки, как анализ активности в соцсетях, контроль финансовых операций, сбор и анализ биометрических данных. В некоторых случаях применяется метод провокаций и фальсификаций с привлечением государственных СМИ, в первую очередь, телевидения.

Таким примером в Крыму может служить история с задержанием журналиста Николая Семены по обвинению в сепаратизме. Его имя после этой истории упоминали основные пропагандистские СМИ полуострова, иногда с прямыми обвинениями.

К еще одному способу слежки за гражданами правозащитники «Агоры» относят оформление билетов на общественный транспорт. «С 2001 года в Российской Федерации введены требования продажи железнодорожных билетов при предоставлении паспорта, с регистрацией личных данных пассажиров. С 2004 года это требование распространилось на авиаперевозки, а с 2012-го – на межобластные автобусные сообщения. Таким образом, как только гражданин покупает билет, его данные становятся доступны властям, отмечают правозащитники.

В качестве примера «билетной слежки» за гражданами правозащитники «Агоры» приводят историю с руководителем Нижегородского правозащитного союза Сергеем Шимоволосом. Его фамилия была внесена в базу данных, доступную МВД, поэтому он неоднократно сталкивался с повышенным вниманием со стороны правоохранителей, всякий раз рискуя по надуманным предлогам быть снятым с рейса. Чтобы избежать этого, правозащитник вынужден был постоянно менять билеты непосредственно перед отходом поездов, чтобы гарантированно добраться до места назначения. Таким образом, он лишал свой «хвост» возможности успеть получить обновленную информацию о своем передвижении через российскую железнодорожную базу данных «Экспресс».

В ходе разбирательства в Европейском суде по правам человека выяснилось, что примерно с 2000 года органы внутренних дел России используют базу данных «Розыск-магистраль», в которую включаются граждане, разыскиваемые Интерполом, иностранцы, подозреваемые в совершении преступлений в России либо которым ограничен въезд в страну, лица, подозреваемые в некоторых серьезных правонарушениях, лидеры этнических сообществ, руководство и активные члены организованных преступных группировок. Приказ о создании и порядке функционирования этой базы никогда не публиковался, отмечают в «Агоре».

В 2005 году эта база была дополнена разделом с кодовым наименованием «Сторожевой контроль», в который включали сведения о потенциальных экстремистах.

Систему контроля за гражданами также составляют механизмы взлома электронной почты и соцсетей, перехвата переписки, телефонных переговоров, скрытой аудио- и видеофиксации, наружного наблюдения и так далее.

За кем следили в Крыму

Одним из тех, кто попал под слежку спецслужб в Крыму, правозащитники «Агоры» называют директора Международного фонда исследований и поддержки коренных народов Крыма Надира Бекирова. В сентябре 2014 года он должен был участвовать во Всемирной конференции ООН по вопросам коренных народов, которая проходила в Нью-Йорке (США). Накануне вылета неизвестные в балаклавах на улице отобрали у него паспорт и, таким образом, закрыли ему дорогу на конференцию.

Похожие специфические проблемы возникли еще у четверых делегатов этой конференции из России. Паспорт одному из них испортили уже российские пограничники прямо в аэропорту. Еще один член делегации по дороге в аэропорт подверглась нападению со стороны неизвестного, пытавшегося вырвать у нее сумку с документами. Другой намертво залили клеем входную дверь, из-за невозможности попасть в квартиру она опоздала на самолет.

«Таким образом, как минимум четверо делегатов международной конференции в разных регионах одновременно находились под контролем спецслужб», – делают вывод авторы исследования.

Популярным способом сбора информации о человеке в Крыму, по данным правозащитников, остается дактилоскопирование. Несмотря на то, что, по российскому законодательству, обязательная геномная регистрация предусмотрена только для иностранцев, призывников, военнослужащих, правоохранителей и отбывающих наказание за тяжкие преступления, ее активно применяют к крымским татарам.

«За последние три года образцы слюны для геномной регистрации принудительно брали только в Дагестане по делам, связанным с незаконными вооруженными формированиями, и в Крыму у крымских татар – как минимум, в 2014 и 2016 годах. Снятие отпечатков пальцев и отбор образцов слюны активно используют сотрудники органов на территории Крыма. Так, только в ноябре 2014 года, по данным правозащитников, было задержано не менее 160 мужчин, которых допрашивали, дактилоскопировали, фотографировали и брали слюну для анализа ДНК. В марте 2016 года вооруженные люди в масках задержали 35 крымских татар, которые также подверглись принудительному дактилоскопированию», – утверждают в «Агоре».

Спецслужбы – у дома, на работе и в пивнушках

О признаках негласного контроля в отношении себя Крым.Реалии говорят и многие журналисты, которые остаются на аннексированном полуострове, либо выехали оттуда. Например, бывший собкор телеканала «Интер» в Крыму Максим Кошелев с самого начала вооруженного захвата полуострова стал получать анонимные звонки с угрозами и замечать у своего дома группу неизвестных, которая появлялась там всякий раз, когда он выезжал на съемки либо возвращался домой.

«Я всякий раз вызывал такси, и в это время почему-то всегда возле подъезда «нарисовывалась» группа спортивно сложенных парней. Они не говорили и не цеплялись ко мне, и, возможно, я накручивал себя. Но однажды решил проверить: вызвал такси, уже будучи на улице, а это время в сторонке наблюдал. И как только диспетчер отзвонилась, что машина подъезжает, эта группа снова там появилась. Я почти уверен, что нас, журналистов, пасли. Потому что стоило мне сесть в вагон поезда на Киев, как звонки с угрозами или молчанием в трубке прекратились», – рассказывает он.

Другой крымский журналист Сергей Мокрушин столкнулся с тем, что однажды сотрудник ФСБ обратился к нему по фамилии, имени и отчеству еще до того, как ему были предъявлены документы. «Когда я приехал на обыск в квартире матери Александра Костенко (крымского политзаключенного – КР), сотрудник ФСБ обратился ко мне по имени-фамилии-отчеству, когда я еще не успел показать документы. Он демонстрировал неплохое знание об изданиях, с которыми я на тот момент сотрудничал», – говорит журналист.

Еще одну историю рассказывает бывшая главред крымского интернет-издания Kerch.fm Ирина Седова: «После начала оккупации, но еще до «референдума» «зеленые человечки» захватили паромную переправу в Керчи. Мы с каналом «Аль-Джазира» поехали туда снимать и заметили, что за нами следят на легковушке ВАЗ. Когда мы заехали на горку, где видно всю переправу, из этой машины вышел тип в гражданском с рацией и сказал, что снимать здесь нельзя. Мы спросили, кто он такой. Он с сильным московским акцентом заявил, что представляет «самооборону Крыма». Я не сомневаюсь, что он – из ФСБ».

Крымские журналисты рассказывают, что иногда на публичных мероприятиях они встречают сотрудников ФСБ, которые подходят пообщаться и как бы невзначай цитируют их посты в Facebook, в том числе и ограниченные для всеобщего просмотра.

«Я помню, был смешной пример, когда начались обыски и допросы бывших сотрудников «Центра журналистских расследований». Мы ждали журналистку с допроса у здания ФСБ, а за углом организовался «пивнячок» с тусующимися бухарями. И тут из здания выходит ФСБшник, подходит к ним, и тут один из бухарей нереально преображается, волшебным образом трезвеет, начинает что-то говорить, а потом уходит в здание вместе с ФСБшником», – рассказывает местный журналист, не пожелавший назвать свое имя.

Многие крымские журналисты, которые вынуждены были покинуть полуостров, считают, что российские спецслужбы не препятствовали им только потому, что знали из прослушек телефонных разговоров, что в Крыму они работать больше не намерены.

Эти истории служат яркой иллюстрацией к тому, как крымчане, которые не участвуют ни в какой уголовной или противозаконной деятельности, становятся объектами слежки.