Журналисты падки на штампы, и уже который день приходится читать о «сухумском майдане», о бегстве лидера марионеточного режима Александра Анкваба – «как Янукович», о захвате административных зданий... Что-то похожее есть, например, бегство. Правда, куда – непонятно, говорят, сидит на российской военной базе. Здание, где был кабинет Анкваба, и вправду захватили, объяснили, что «просто поговорить хотели». А насчет «майдана» – поостерегусь сравнивать, поскольку это слово стало давно нарицательным и связано со свободой и борьбой с авторитаризмом.
Если объяснить проще, то в Абхазии столкнулись националисты с нацистами, ни о какой свободе, демократии, а тем более независимости и речи быть не может. Абхазия с 1993 года находится под российской оккупацией, полным контролем всех структур, аппарат государственных чиновников и прочие расходы финансируются из российского бюджета. Взамен абхазские власти проявляют всяческую лояльность к Москве и настойчиво, уже 20 лет благодарят за свою «независимость».
В августе 2008 года, после неудачного захвата Грузии, Кремль признал Абхазию «независимым государством», добавив в ее существование новые геополитические оттенки. Кроме России, Никарагуа, Венесуэлы и Науру никто из стран, больше по площади самой Абхазии, не признали. Еще несколько островных государств в Тихом океане откликнулись на просьбы Кремля, но когда заканчивались «газпромовские» деньги, они отзывали свои признания.
Абхазская независимость – кажущаяся, основанная на оккупированной территории Грузии, отличающаяся небольшим числом криминальной элиты и вечными проблемами, связанными с абхазской идентичностью. С этим в Абхазии очень большие проблемы. Как и любой сепаратизм, он начинался в 1989 году с лозунгов о защите языка, абхазской культуры и некоего количества фальшивых исторических трудов, в которых роль абхазов в истории человечества ставилась вровень с древнеегипетской или шумерской. Потом все забылось, осталось только «величие», больше напоминающее мыльный пузырь.
Но в начале сепаратистского движения у абхазов была очень серьезная проблема – они были в численном меньшинстве, как, впрочем и сейчас, даже после изгнания в 1993 году больше половины населения, этнических грузин. Вместе с грузинами республику покинули часть абхазов из смешанных браков, русские, когда-то переселенные эстонцы, украинцы, армяне.
Опустевшая Абхазия начала строить «независимое государство», чья идеология основана на ненависти к грузинам и Грузии. Так же, как и сейчас о событиях в Украине, российское телевидение рассказывало о «зверствах грузин», умалчивая собственную этническую чистку, сожженные дома, разрушенные семьи и уничтоженную инфраструктуру.
Вот здесь и начинаются крымские параллели. В Абхазии есть Гальский район, где в подавляющем большинстве живут этнические грузины – мегрелы. Как в Крыму – крымские татары и украинцы. Для абхазской власти мегрелы – что бельмо на глазу, сродни крымским татарам. Мегрелы, хотя и говорят на своем языке, из той же языковой с грузинским картвельской группы, с абхазами имеют очень сложные отношения. Общее только фамилии и имена – у многих абхазов фамилии мегрельские, а имена грузинские.
Во-первых, абхазы считают мегрелов прогрузинскими (было бы странно думать иначе), во-вторых, абхазы предпринимают усилия мегрелов ассимилировать, запрещая грузинские школы в Гальском районе, взамен предлагают детям ходить в школы или с русским языком обучения, или абхазским.
Примерно так же повела себя российская оккупационная власть в Крыму в отношении не только крымскотатарского, но и украинского языков. И совершенно очевидная параллель – гражданство. В Грузии одна из самых больших и граничащих с Гальским районом Абхазии – это провинция, населенная мегрелами, Самегрело. До оккупации мегрелы в Гали, Ткварчели, Очамчири и Самегрело жили на единой территории, где до сих пор многие – родственники.
Абхазия признает двойное гражданство – абхазское и российское (с паспортами России более 90 процентов населения), но категорически не приемлет грузинское. Сколько абхазских мегрелов имеют грузинские паспорта не известно, на территории Абхазии они все равно незаконны, более того, говорить о них вслух опасно.
С 2004 года марионеточные власти начали паспортизацию населения. Каждый житель Абхазии мог заплатить 280 российских рублей и получить 26-страничный, отпечатанный в Турции паспорт, правда, кроме России нигде не признанный. Абхазский заграничный паспорт начали выдавать в 2010 году, он признается только в России, Венесуэле, Никарагуа и Науру.
Поскольку «независимость» у Абхазии получилась куцей и гражданство – лишь формальность, настоящая серьезная проблема не в наличии паспорта, а в его ненужности. Жители в большинстве случаев не могут получить визы для поездок в европейские или другие страны, в визах отказывают и по российскому паспорту, поскольку он выдан на оккупированной территории.
Между оккупированной Абхазии и Грузией официальных контактов нет, кроме редких, по несколько раз в год проводимых раундов на переговорах в Женеве, но население общается. Родственники посещают друг друга, люди женятся, выходят замуж, приезжают на похороны и крестины.
Большая часть продуктов в Абхазию завозится из «материковой» Грузии, несмотря на то, что на расфасованных продуктах грузинские надписи. Официальных торговых отношений нет, но за мзду пограничники пропускают любые товары. В Тбилиси и других городах проходят лечение этнические абхазы, причем бесплатно. Два года назад в грузинские университеты поступили около 200 абитуриентов из Абхазии.
Разорвать отношения абхазов и грузин, живших веками вместе, сложно, но
российская власть старается, поддерживая национализм сухумских марионеток. Кремлевские политологи периодически публикуют статьи, в которых убеждают мегрелов в том, они совсем не грузины и имеют право на автономию. Цели этих умозаключений очевидны – создать еще одно сепаратистское движение и расколоть грузинское общество. Вряд ли для спасения Абхазии, и без того раздираемой внутренними экономическими и межклановыми противоречиями, а скорее для раскола давно ненавистной Грузии. К тому же, сторонников мегрельского сепаратизма так ничтожно мало, что это проблема скорее российской пропаганды, чем населения.
Нынешняя ситуация в Абхазии – не майдан, это переворот. Это борьба внутренних кланов – одна часть которых видит будущее территории независимой и национальной, другая хочет более близких отношений с Россией, но без грузин-мегрелов. Именно эти люди инициировали в мае прошлого года создание комиссии «по проверке законности выдачи паспортов» этническим грузинам. В сентябре 2013 года комиссия обнаружила, что в трех районах, где проживают грузины-мегрелы, «выписано, но не выдано 653 паспорта гражданина Республики Абхазия; принято и находится на рассмотрении 1558 заявлений на выдачу паспорта гражданина Республики Абхазия».
Часто абхазские политики не скрывают своей ненависти к грузинам, требуя их депортировать и «очистить Абхазию». Рауль Хаджимба, поднявший на днях восстание относится к их числу. Професиональный чекист, в 1986 году закончил Высшую школу КГБ в Минске, был начальником службы разведки и контразведки во время войны 1992-93 годов, министром обороны (2002-2003) и премьер-министром (2003-2005). На выборах президента в 2011 году набрал всего около 20 процентов голосов, проиграв Александру Анквабу с открывом в 40 процентов. Он намного ближе к Кремлю, чем юрист Анкваб, но три года назад так и не смог убедить большинство населения голосовать за него.
Над абхазской внутренней политикой довлеет странная ситуация, когда территория признана только оккупантом и тремя диктаторскими странами, экономика зависит от туризма, умирающего последние 20 лет, а бюджет – от российских поступлений. Моральной катастрофой можно назвать исчезновение абхазского языка, используемого только в нескольких передачах абхазских телеканалов и на ритуальных языческих сходах на поляне Лыхнашта.
Согласно Конституции Абхазии, государственным языком, кроме абхазского, является и русский, который на самом деле подавил язык борцов за «освобождение и независимость». Абхазия стала таким же российским регионом, одним из немногих, где умирает национальная культура.
Совпали ли волнения в Сухуми с событиями в Украине? Мои друзья, беженцы из Абхазии не видят прямой связи, говорят, что в Абзахии накопилось много внутренных проблем. Неприятность лишь у одного человека – Путина, пытающегося выбраться из украинского капкана, попадая в абхазскую западню, из которой выбраться будет непросто. Захотят ли бунтовщики проводить референдум по примеру Крыма, Донбасса и Луганской области? Говорят, что нет. Или восстание – лишь борьба за власть и новую внутренную политику? Последнее заявление Александр Анкваба о том, что «граждане хотят, чтобы Абхазия была независимой страной», подтверждает косвенно догадку – чекист Хаджимба что-то задумал.
Несомненно одно – абхазский кризис становится частью длительного процесса по распаду постсоветской империи. Абхазия из своего положения не сможет выйти, не урегулировав отношения с Грузией. Россия после украинского кризиса уже не сможет быть «сердобольным соседом», подкармливающим оккупированные им же территории.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии, Грузия
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Если объяснить проще, то в Абхазии столкнулись националисты с нацистами, ни о какой свободе, демократии, а тем более независимости и речи быть не может. Абхазия с 1993 года находится под российской оккупацией, полным контролем всех структур, аппарат государственных чиновников и прочие расходы финансируются из российского бюджета. Взамен абхазские власти проявляют всяческую лояльность к Москве и настойчиво, уже 20 лет благодарят за свою «независимость».
В августе 2008 года, после неудачного захвата Грузии, Кремль признал Абхазию «независимым государством», добавив в ее существование новые геополитические оттенки. Кроме России, Никарагуа, Венесуэлы и Науру никто из стран, больше по площади самой Абхазии, не признали. Еще несколько островных государств в Тихом океане откликнулись на просьбы Кремля, но когда заканчивались «газпромовские» деньги, они отзывали свои признания.
Абхазская независимость – кажущаяся, основанная на оккупированной территории Грузии, отличающаяся небольшим числом криминальной элиты и вечными проблемами, связанными с абхазской идентичностью. С этим в Абхазии очень большие проблемы. Как и любой сепаратизм, он начинался в 1989 году с лозунгов о защите языка, абхазской культуры и некоего количества фальшивых исторических трудов, в которых роль абхазов в истории человечества ставилась вровень с древнеегипетской или шумерской. Потом все забылось, осталось только «величие», больше напоминающее мыльный пузырь.
Но в начале сепаратистского движения у абхазов была очень серьезная проблема – они были в численном меньшинстве, как, впрочем и сейчас, даже после изгнания в 1993 году больше половины населения, этнических грузин. Вместе с грузинами республику покинули часть абхазов из смешанных браков, русские, когда-то переселенные эстонцы, украинцы, армяне.
Опустевшая Абхазия начала строить «независимое государство», чья идеология основана на ненависти к грузинам и Грузии. Так же, как и сейчас о событиях в Украине, российское телевидение рассказывало о «зверствах грузин», умалчивая собственную этническую чистку, сожженные дома, разрушенные семьи и уничтоженную инфраструктуру.
Вот здесь и начинаются крымские параллели. В Абхазии есть Гальский район, где в подавляющем большинстве живут этнические грузины – мегрелы. Как в Крыму – крымские татары и украинцы. Для абхазской власти мегрелы – что бельмо на глазу, сродни крымским татарам. Мегрелы, хотя и говорят на своем языке, из той же языковой с грузинским картвельской группы, с абхазами имеют очень сложные отношения. Общее только фамилии и имена – у многих абхазов фамилии мегрельские, а имена грузинские.
Во-первых, абхазы считают мегрелов прогрузинскими (было бы странно думать иначе), во-вторых, абхазы предпринимают усилия мегрелов ассимилировать, запрещая грузинские школы в Гальском районе, взамен предлагают детям ходить в школы или с русским языком обучения, или абхазским.
Примерно так же повела себя российская оккупационная власть в Крыму в отношении не только крымскотатарского, но и украинского языков. И совершенно очевидная параллель – гражданство. В Грузии одна из самых больших и граничащих с Гальским районом Абхазии – это провинция, населенная мегрелами, Самегрело. До оккупации мегрелы в Гали, Ткварчели, Очамчири и Самегрело жили на единой территории, где до сих пор многие – родственники.
Абхазия признает двойное гражданство – абхазское и российское (с паспортами России более 90 процентов населения), но категорически не приемлет грузинское. Сколько абхазских мегрелов имеют грузинские паспорта не известно, на территории Абхазии они все равно незаконны, более того, говорить о них вслух опасно.
С 2004 года марионеточные власти начали паспортизацию населения. Каждый житель Абхазии мог заплатить 280 российских рублей и получить 26-страничный, отпечатанный в Турции паспорт, правда, кроме России нигде не признанный. Абхазский заграничный паспорт начали выдавать в 2010 году, он признается только в России, Венесуэле, Никарагуа и Науру.
Поскольку «независимость» у Абхазии получилась куцей и гражданство – лишь формальность, настоящая серьезная проблема не в наличии паспорта, а в его ненужности. Жители в большинстве случаев не могут получить визы для поездок в европейские или другие страны, в визах отказывают и по российскому паспорту, поскольку он выдан на оккупированной территории.
Между оккупированной Абхазии и Грузией официальных контактов нет, кроме редких, по несколько раз в год проводимых раундов на переговорах в Женеве, но население общается. Родственники посещают друг друга, люди женятся, выходят замуж, приезжают на похороны и крестины.
Большая часть продуктов в Абхазию завозится из «материковой» Грузии, несмотря на то, что на расфасованных продуктах грузинские надписи. Официальных торговых отношений нет, но за мзду пограничники пропускают любые товары. В Тбилиси и других городах проходят лечение этнические абхазы, причем бесплатно. Два года назад в грузинские университеты поступили около 200 абитуриентов из Абхазии.
Разорвать отношения абхазов и грузин, живших веками вместе, сложно, но
Разорвать отношения абхазов и грузин, живших веками вместе, сложно, но российская власть старается, поддерживая национализм сухумских марионеток
Нынешняя ситуация в Абхазии – не майдан, это переворот. Это борьба внутренних кланов – одна часть которых видит будущее территории независимой и национальной, другая хочет более близких отношений с Россией, но без грузин-мегрелов. Именно эти люди инициировали в мае прошлого года создание комиссии «по проверке законности выдачи паспортов» этническим грузинам. В сентябре 2013 года комиссия обнаружила, что в трех районах, где проживают грузины-мегрелы, «выписано, но не выдано 653 паспорта гражданина Республики Абхазия; принято и находится на рассмотрении 1558 заявлений на выдачу паспорта гражданина Республики Абхазия».
Часто абхазские политики не скрывают своей ненависти к грузинам, требуя их депортировать и «очистить Абхазию». Рауль Хаджимба, поднявший на днях восстание относится к их числу. Професиональный чекист, в 1986 году закончил Высшую школу КГБ в Минске, был начальником службы разведки и контразведки во время войны 1992-93 годов, министром обороны (2002-2003) и премьер-министром (2003-2005). На выборах президента в 2011 году набрал всего около 20 процентов голосов, проиграв Александру Анквабу с открывом в 40 процентов. Он намного ближе к Кремлю, чем юрист Анкваб, но три года назад так и не смог убедить большинство населения голосовать за него.
Над абхазской внутренней политикой довлеет странная ситуация, когда территория признана только оккупантом и тремя диктаторскими странами, экономика зависит от туризма, умирающего последние 20 лет, а бюджет – от российских поступлений. Моральной катастрофой можно назвать исчезновение абхазского языка, используемого только в нескольких передачах абхазских телеканалов и на ритуальных языческих сходах на поляне Лыхнашта.
Согласно Конституции Абхазии, государственным языком, кроме абхазского, является и русский, который на самом деле подавил язык борцов за «освобождение и независимость». Абхазия стала таким же российским регионом, одним из немногих, где умирает национальная культура.
Совпали ли волнения в Сухуми с событиями в Украине? Мои друзья, беженцы из Абхазии не видят прямой связи, говорят, что в Абзахии накопилось много внутренных проблем. Неприятность лишь у одного человека – Путина, пытающегося выбраться из украинского капкана, попадая в абхазскую западню, из которой выбраться будет непросто. Захотят ли бунтовщики проводить референдум по примеру Крыма, Донбасса и Луганской области? Говорят, что нет. Или восстание – лишь борьба за власть и новую внутренную политику? Последнее заявление Александр Анкваба о том, что «граждане хотят, чтобы Абхазия была независимой страной», подтверждает косвенно догадку – чекист Хаджимба что-то задумал.
Несомненно одно – абхазский кризис становится частью длительного процесса по распаду постсоветской империи. Абхазия из своего положения не сможет выйти, не урегулировав отношения с Грузией. Россия после украинского кризиса уже не сможет быть «сердобольным соседом», подкармливающим оккупированные им же территории.
Олег Панфилов, профессор Государственного университета Илии, Грузия
Мнения, высказанные в рубрике «Мнение», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
