История крымскотатарского национального движения весьма драматична. Она знает множество примеров самоотверженности и героизма. Активисты движения – люди разных возрастов и поколений, объединенные единой целью – вернуть свой народ в Крым, – столкнулись с советской репрессивной системой – жестокой, коварной и хитрой – очень близко. В жизни каждого из них, посмевших открыто выступить в защиту своего народа и предпринимавших конкретные усилия по восстановлению справедливости, неизбежно наступал момент истины – прямого соприкосновения с властью в лице «правоохранительных органов».
21 ноября 1972 года в Ташкентском областном суде началось рассмотрение дела Джеббара Акимова. На тот момент это был пожилой, умудренный жизненным опытом человек, чей моральный авторитет в национальном движении не подвергался сомнению.
Джеббар (Джеппар) Акимов родился в 1909 году в красивейшей крымской деревне Туак, что под Алуштой. Педагог по образованию, до войны он работал в школах и в Наркомпросе Крымской АССР, затем редактором в КрымГИЗе и в газете «Къызыл Къырым» (Красный Крым). В 1939 году вступил в партию. Перед приходом на полуостров немецко-фашистских войск, по решению партийных органов, Акимов эвакуирован с назначением главным редактором газеты «Къызыл Къырым» в эвакуации. В 1942 году его забросили к партизанам, где он организовал выпуск пропагандистских материалов на крымскотатарском языке.
Но все эти заслуги перед родиной не уберегли его, впрочем, как и остальных видных политических деятелей, орденоносцев и героев войны – крымских татар от депортации.
В первые годы после выселения Акимов оказался в Бекабаде. Работал заместителем начальника Фархадской железной дороги по политчасти, а затем до выхода на пенсию как экономист-плановик в различных учреждениях.
По общему признанию, он был в числе тех немногих, кто стоял у истоков крымскотатарского национального движения. Акимов – постоянный участник встреч представителей крымскотатарского народа в Средней Азии и в Москве, в частности, в 1966 году в числе шестидесяти пяти народных представителей, уполномоченных для вручения XXIII съезду КПСС обращения. Реакция партийных органов не заставила себя долго ждать. В этом же 1966 году Джеббар Акимов исключен из партии с грозной формулировкой «за националистическую пропаганду среди крымских татар и разжигание национальной розни».
В справке Приемной Президиума Верховного Совета СССР (январь 1967 года) он назван в числе «самых активных сторонников возвращения в Крым": «На беседе в Бекабадском горкоме в апреле 1966 г. Акимов заявил, что будет продолжать действовать до тех пор, пока не добьется организованного возвращения татар в Крым».
Очевидно, что его арест был только делом времени.
Из спецсообщения председателя КГБ при Совете Министров УССР В.Федорчука в ЦК КПУ узнаем: «По полученным оперативным данным, 7-8 мая 1972 года в Маргилане Узбекской ССР состоялось т.н. республиканское совещание главарей татарских «инициативников», на котором присутствовало до 40 «представителей» от различных городов Узбекистана… На сборище обсуждался вопрос о предстоящем праздновании 50-летия со дня образования СССР и в связи с этим новые требования крымских татар по «восстановлению их национальных прав». Руководители сборища Акимов Джеппар и Османов Муксим предложили подготовить новые документы в правительственные инстанции, организовать под ними сбор подписей, а также собрать деньги для посылки «представителей в Москву».
Спецсообщение В.Федорчука заканчивалось так: «Органами госбезопасности республики принимаются меры по пресечению антиобщественной деятельности крымскотатарских националистов и «автономистов». Отметим, к слову, насколько слаженно взаимодействовали карательные органы союзных республик против активистов крымскотатарского движения – КГБ Украинской ССР оперативно информировалось их узбекскими коллегами…
А вскоре после маргиланского совещания Акимов был арестован. Поводом для возбуждения против него дела послужили вывешенные 18 мая 1972 года траурные флаги – черные полотнища с текстом «18 мая – день выселения крымских татар с родины».
Арест Д.Акимова вызвал коллективные письма протеста. Одно из них, адресованное председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.Подгорному и Генеральному прокурору Р.Руденко, было озаглавлено: «Свободу нашему соотечественнику Джеббар-агъа». В письме говорилось, что вывешивание черного флага было инсценировано КГБ для обысков и ареста Акимова.
Дело Д.Акимова было затем выделено из дела о флагах, и 24 октября 1972 года следствие закончилось обвинением по статье 190 п.1 УК РСФСР и идентичным статьям УК ТаджССР и УзССР. Ему инкриминировалось: четыре подписанные им информации (№5, №8, №25 и №108) о встречах представителей крымских татар, само участие в этих встречах, соавторство в двух обращениях. При разборе документов, в частности, «Информации №8» говорилось, что «Акимов и другие представители инициативных групп «заведомо ложно утверждают, что будто бы... до сих пор томятся в тюрьмах десятки крымских татар», в Обращении «49 лет ленинского декрета...» «возводится клевета на положение крымских татар в СССР, у которых якобы попрано национальное равноправие как народа... приведены клеветнические измышления о том, что после переселения татар из Крыма «началась кошмарная жизнь в резервации и ссылке».
Процесс начался 21 ноября 1972 года, о чем родственники и свидетели были предупреждены только накануне вечером. Маленький зал вместил, не считая работников органов, только жену и брата Акимова. На второй день суда заседание перенесли в большой зал и туда смогли зайти соотечественники, пришедшие для оказания моральной поддержки обвиняемому. Но тут же возникли серьезные трудности с выбором защитника. Московским адвокатам, согласившимся вести дело, коллегия запретила это. В Ташкенте пришлось заменить адвоката уже в день суда, из-за чего процесс дважды прерывался, и разбор дела по существу происходил 27 и 28 ноября, начавшись с допроса свидетелей. Обвинение пыталось своими вопросами подтолкнуть свидетелей к даче «нужных» показаний, но далеко не всегда ему это удавалось.
В своих показаниях Д.Акимов говорил о трагическом положении крымских татар, о том, что и после ХХ съезда партии они остаются в местах спецпоселений. По его словам, подписанные им «документы выражают волю и стремление крымских татар, их содержание не искажает советскую действительность, а лишь отражает реально существующее положение в национальном вопросе», а движение крымских татар "законно и неизбежно", поэтому предъявленное ему обвинение он считает необоснованным и незаконным.
Государственный обвинитель утверждал, что крымские татары довольны своим положением, и их движение вызвано только подстрекательством. Защитник Лукьянов, не говоря о мотивах участия Акимова в движении крымских татар и не оспаривая утверждений о клеветническом характере документов, настаивал на том, что ни авторство Акимова, ни его участие в распространении судом не доказаны.
Суд завершился 28 ноября 1972 приговором – 3 года лишения свободы в Исправительно-трудовой колонии общего режима. Срок по статье был максимальный, поскольку суд счел, что «совершенное преступление является систематическим и общественно опасным и оно совершено с вовлечением других лиц».
В кассационной жалобе и позднее, в жалобе прокурору УзССР, адвокат просил отменить приговор и прекратить дело, ввиду недоказанности обвинения, однако обе жалобы остались безрезультатными.
В декабре 1973 года депутация крымских татар вручила в ЦК КПСС протесты против заключения Акимова, подписанные крымскими татарами Узбекистана, а также направила телеграмму протеста от своего имени. Что, однако, не возымело действия. Освободился он только в 1975 году.
22 июля 1983 года в Бекабаде в возрасте 74 лет Джеббар агъа скончался. Уже будучи тяжело больным, прикованным к постели, он давал советы своим молодым товарищам – о том, как продолжать дело, которому он отдал себя полностью, – борьбу за возвращение на родину.
Ветеран национального движения Арсен Альчиков, близко знавший Акимова, вспоминает, что Джеббар агъа был внешне человеком очень спокойным, говорил обычно тихо, но то, что он говорил, было столь убедительно, что его слова никогда не подвергались сомнению. Акимов был прекрасным организатором – на собраниях инициативников неоднократно возникали конфликтные ситуации, но всякий раз Джеббар агъа мог их «загасить», найдя единственно верное решение. А. Альчиков рассказывает, что когда после ареста за участие в национальном движении и отбытия им срока, он оказался в сложном положении (устроиться на работу политзэку было весьма проблематично) – в этот трудный момент именно Джеббар агъа оказал ему не только моральную поддержку, но и помог устроиться на работу.
В первую годовщину смерти Акимова в передаче на Радио Свобода правозащитница и журналистка Айше Сеитмуратова сказала: «Для меня Джеппар агъа был символом борьбы. Я часто встречалась с ним, и мы подолгу беседовали. Говорили о прошлом, о настоящем и будущем нашего народа… Смерть Джеппар агъа – большое горе для всего крымскотатарского народа». Особо отмечала Айше ханум, что «до конца жизни он служил своему народу».
В 2009 году к столетию со дня рождения Джеббара Акимова в Крыму прошли памятные мероприятия в его честь, а на здании «Крымгосиздата», где до войны работал Акимов – открыта мемориальная доска.
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
