Проживающая в ОАЭ 32-летняя украинка Ксения Жорноклей сняла короткометражный документальный фильм о Крыме. 35-минутная лента о жизни трех поколений крымскотатарской семьи в новых, оккупационных условиях жизни на полуострове, будет показана в этом году на Каннском кинофестивале в рамках программы Short Film Corner. А в марте фильм обещают показать и в Украине – на Международном кинофестивале документального кино о правах человека DocuDays. В интервью для Крым.Реалии Ксения Жорноклей рассказала о том, как снимался фильм, а также поделилась своими впечатлениями о крымских татарах.
– Ксения, о чем твой короткометражный документальный фильм «Къырым»? Кто его герои?
– Герои моего фильма – три поколения татар. Это женщина, пережившая депортацию 70 лет назад и которая помнит возвращение. Мама невесты, которая родилась в депортации и приехала в Крым в молодости. И девушка, родившаяся уже в украинском Крыму. Между тем, в Крыму продолжается жизнь, молодые люди женятся и продолжают свой род. Новое поколение крымских татар сегодня рождается под российским флагом... Для всех родина – Крым, и она одна. И трагедия их в том, что каждый родился в другом государстве...
«Къырым» – это крымскотатарское название Крыма, и это именно так, как я хотела его показать. Палестинский поэт Махмуд Дарвиш когда-то сказал: «Изгнание – это больше, чем географическое понятие. Можно быть изгнанным на собственной родине, в своем доме, в комнате». То, через что сейчас проходит весь крымскотатарский народ, я называю «обратной депортацией». Не обязательно быть выселенным за пределы своей страны, но давление, с которым нынешняя власть Крыма ведет свою политику, заставляет людей либо бежать, либо оставаться изгнанными на собственной территории.
В своем фильме я не хотела углубляться в политику или показывать недавнюю хронику как таковую. Мы все прекрасно понимаем всю трагедию ситуации. Я хотела провести параллели между прошлым и настоящим, напомнить факты истории, которая, увы, имеет свойство повторяться. Депортация, возвращение, оккупация… Что будет завтра? Под каким флагом родится новое поколение? Кому будет принадлежать их родина? Уникально то, что поколения пережившие все эти этапы, – с нами. Но мы часто не слышим их историй и не заучиваем уроки прошлого. Те, кто помнит – боятся.
– Будучи родом из Украины, из Винницы, ты уже 7 лет живешь и работаешь в Абу-Даби (ОАЭ). Расскажи коротко о себе, своем режиссерском опыте.
– Мое первоначальное образование – театральное. Я получила образование и степень «master» при университете в Париже, где, можно сказать, практически выросла и сформировалась как взрослый человек. В какой-то момент мне представилась возможность работать в качестве журналиста для нескольких французских изданий, и в итоге меня отправили в ОАЭ для подготовки материала для публикаций. После года путешествий я решила остаться в Абу-Даби. Театр развит там очень слабо, поэтому я стала также больше интересоваться кино. Закончила курсы режиссера при Нью-Йоркской Киноакадемии в Абу Даби.
Начинала я с короткометражек, но все же интересно было работать и с форматом документального кино, так как в арабском мире – очень много интересных историй, достойных экрана.
В прошлом году я стала одним из ко-продюсеров американского документального фильм «Развод глазами детей», получившего премию на фестивале Worldfest в Хьюстоне (Техас, США). Затем сняла документальный фильм про известного эмиратского дрессировщика лошадей, а также документальную короткометражку про известный конкурс красоты верблюдов для Шейха Султана Бин Заеда. Можно сказать, что я только начинаю в киноиндустрии, и еще полтора года назад это были просто мечты.
– Как и, главное, почему у тебя возникла идея поехать в Крым и снять фильм о жизни крымских татар? Что тебя на это вдохновило?
– Идея создания фильма появилась после общения со знакомыми крымцами. Понимаешь, что Украина настолько разнообразная! Проживая сегодня в мусульманской стране, мне хотелось рассказать о своей родине тем, кто не видит прекрасного наследия нашей страны. А ведь Украина всегда была примером мирного сосуществования различных религий и конфессий. После аннексии Крыма у меня не было практически выбора снимать или не снимать. Меня очень сильно удивляло, почему Ближний Восток так сильно фокусируется на проблемах соседних, мусульманских, стран, в то время как наша страна – пример мира и дружбы. Я очень хочу познакомить другую публику с происходящим сегодня у нас. Не верится, что репрессии такого характера сегодня могут происходить в центре Европы.
– Ты проделала путь в Крым для съемок уже в период оккупации полуострова и, по сути, в разгар военных действий на Востоке Украины. Расскажи (если это можно озвучивать) – где, каким образом и как долго проходили съемки? Сколько людей с тобой снимали фильм?
– Решение поехать в Крым для меня было достаточно легким. Конечно, меня отговаривали, но многие и поддержали. В первую очередь – родители. Единственным условием было отзваниваться несколько раз в день и сообщать о своем местонахождении. При этом я не разглашала нигде детали своей поездки. Меня поддержало также Посольство Украины в ОАЭ, которое консультировало меня о происходящем в Украине и Крыму. Въехала я в Крым через 6 месяцев после аннексии. Единственное, что было чужим – это российские флаги и пограничники на въезде на полуостров. И только в момент пересечения искусственной границы произошло осознание происходящего...
Снимала я в Бахчисарае, Евпатории, Саках и Симферополе. Жила в крымскотатарской семье в одной из ближних деревень. Некоторых персонажей я не показываю в фильме специально. Практически все имена изменены. Вся сьемка заняла у меня 6 дней, конечно, хотелось бы задержаться на пару месяцев и рассказать больше. Но, поскольку сьемки такого характера в Крыму сейчас открыто не провести, все пришлось делать самостоятельно и быстро. С собой я привезла фотокамеру Canon и пару линз, прибор для записи качественного звука и компьютер. Снимать одной было намного безопасней, чем командой. Весь материал я сбрасывала каждый день на отдаленный сервер в интернете и выезжала из Крыма без видео.
Вся остальная работа по созданию фильма заняла у меня около трех месяцев, так как монтаж я делала самостоятельно в Абу-Даби. Мне помогали с музыкой и звуком эмиратские коллеги, которым я очень благодарна за помощь и поддержу. Крымскую музыку мне также предоставили сотрудники радио «Мейдан». Надо сказать, что фильм был сделан абсолютно без бюджета.
– Почему ты выбрала тему крымскотатарской свадьбы? Или эта тема родилась уже «в экспедиции»?
– Свадьба, показанная в фильме, была запланирована несколькими месяцами ранее. Это помогло мне связать истории смысловым продолжением, хотя сценария как такого не было. Была идея найти представителей разных поколений крымских татар и подчеркнуть общее между депортацией и оккупацией. Все остальное в ленте – это встречи каждого дня.
– Насколько я знаю, эти 6 дней ты фактически жила в крымскотатарской семье. Какие твои наблюдения – как живется крымским татарам в оккупации?
– Думаю, то, что происходит с крымскими татарами сегодня – это трагедия всей Украины. Допустив издевательства над своими гражданами, мы их теряем. Не знаю, все ли мы это понимаем, но мы не полуостров потеряли, а людей. Нет, они не погибли. Они – заложники. Фокусируясь на Востоке Украины, на внутренних проблемах, мы оставляем своих граждан в чужих руках. Крымцев будут пытаться обуздать. Сначала наложив запреты, ужесточив законы, поменяв религиозную систему обучения. И, как когда-то, «предоставив им возможность» уехать самим.
А живут сельские семьи точно так же, как и на материковой части Украины. У людей хозяйство, работа, семьи. Они отличаются от нас религией, некоторыми праздниками и традициями. В остальном такие же, как и все мы.
– С какими сложностями пришлось столкнуться во время съемок? Возможно, не только с организационным, но и с человеческим фактором? Вообще, сложно ли в такое время снимать подобный документальный фильм?
– Снимать было немного страшно. Хотя, когда я наблюдаю за работой корреспондентов в зоне войны, это все кажется смешным. Конечно, разрешений на сьемку я не просила и официально нигде об этом не заявляла. Никто меня не останавливал и не проверял. Возможно, потому, что я пользовалась небольшим количеством техники. Жалею только о том, что не смогла остаться подольше. На самом деле, все – дело случая. Возможно, мне повезло.
– Сейчас ты живешь в Абу-Даби, а для съемок фильма ты приезжала специально в Украину. Как оценили идею снять фильм о крымских татарах твои арабские друзья и коллеги «по цеху»? И, кстати, интересно, что говорят об этом украинские дипломаты и украинская диаспора в ОАЭ.
– В Эмиратах меня поддержали абсолютно все. Мои арабские друзья очень сильно переживали за мою безопасность, ведь их знания о наших реалиях ограничиваются тем, что они видят в СМИ. Моя первая попытка поехать в Крым была в июле 2014 года. Я хотела снять Рамадан в крымскотатарской семье. Но за день до отлета был сбит «Боинг», и воздушное пространство Украины закрыли. Все рейсы отменили. Тогда многие посчитали, что ехать в Крым – это слишком опасно. Посольство Украины меня поддержало и попросило поддерживать с ними постоянный контакт. Украинцы в Эмиратах – моя самая большая мотивация. Каждый из них за последний год делает что-то для родины, а я могла сделать только это. После пересечения российской пограничной полосы – они первые, кому я написала сообщение.
– Как режиссер, которая много путешествует и общается с режиссерами, продюсерами, людьми культуры и дипломатами, как ты оцениваешь – понимают ли проблему Крыма в мире, Европе, США, тех же ОАЭ?
– В Эмиратах проблему Крыма понимают, знают о происходящем. Но ситуация в Украине их не интересует в деталях, в отличие от ситуации в Сирии или Ираке. У этого региона есть свои заботы. Но когда я рассказываю про мусульман в Крыму – они открывают для себя новое. Жители ОАЭ поддерживают нас. В Европе и США все гораздо проще, там украинский вопрос уже стал символическим для мировой демократии и свободы.
– Знаю, что в твоем портфолио есть фильмы с фокусом на социальной тематике, например, фильм о детях. Почему тебя привлекает эта тема? Ведь намного проще и прибыльнее снимать что-то «более легкое», продаваемое? Или социальная тема все же сегодня в мире кино востребована?
– Социальная тематика в моих проектах, наверно, не выбор – это способ моего восприятия мира. Я хочу задавать вопросы. Возможно, не всегда могу на них ответить сама, но мы должны научиться размышлять.
– Показать свою киноработу на Каннском фестивале, пускай даже вне конкурсной программы, – это уже достижение. Для этого фильм проходил какой-то отбор? Был ли какой-либо фидбэк о фильме «Крым» от организаторов фестиваля?
– Фильм будет демонстрироваться в Каннах в рамках Short Film Corner. Это возможность показать свою работу профессионалам из других стран и наладить возможные связи для будущих проектов. Для участия в официальном конкурсе фильм не должен привышать 15 минут. Хронометраж моей работы – 35 минут. Несмотря на внеконкурсную программу, Каннский фестиваль – это идеальная платформа для карьеры фильма и его будущего. И чем больше людей увидит фильм, узнает о нашей реальности – тем проще будет нам защищать свои интресы. А это и есть наша главная цель! Каждый должен бороться за свободу так, как он умеет это лучше всего.
