Принцип ненасилия – категорический императив крымскотатарского народа

Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»

Крымскотатарский народ в очередной раз в своей истории оказался жертвой изменений глобального масштаба. 70 лет назад в Ялте, когда проходила знаменитая Ялтинская конференция в 1945 году, крымские татары уже были далеко от своей родины в степях Центральной Азии. Так и сейчас исторические параллели после событий весны 2014 года заставляют задуматься о судьбе этого народа и о его дальнейших шагах в сохранении своей идентичности как одного из европейских народов.

За последние 250 лет имели место три фундаментальных исторических вызова, с которыми столкнулись крымские татары. Первый – это лишение государственности и аннексия Крымского ханства в 1783 году; второй – это депортация 1944 года и затем возвращение в Крым; третий – совсем свежий и имеет тенденцию к дальнейшему развитию, и точно не в перспективную сторону.

Можно выделить несколько ключевых аспектов, определяющих ситуацию вокруг вопроса, насколько борьба народа будет успешной. Первый моментом является то, почему крымские татары не взялись за оружие весной 2014 года или даже сейчас? Вторым моментом является то, что делать в условиях, когда элита народа фактически перебирается на территорию материковой Украины, а остальные 90% остаются на оккупированном «острове Крым», принимая на себя весь удар и последствия российской репрессивной машины, которая имеет тенденцию к расширению масштабов преследования несогласных. Третий, прямо исходящий из второго – то, на что надеяться и что ожидать от Второго всемирного крымскотатарского конгресса. Так как главная его цель – найти ответ, как народу реагировать и построить адекватный механизм сохранения своей бытности в этих исторических процессах.

Ссылка, на которую обрек Сталин крымских татар, длилась ни много ни мало – почти 50 лет. Возвратился народ на территорию Крыма, когда он был уже в составе Украины. Новая политическая реальность и новые вызовы со стороны местного населения, безусловно, несли в себе подспорья для будущих противоречий, но стоит отдать должное тому, что за 25 лет в составе Украины Крым так и не стал очередной горячей точкой наподобие Кавказа или Балкан.

При этом следует отметить, что основания, бесспорно, были, но фундамент противоречий сглаживался, с одной стороны толерантным отношением коренного народа ко всем жителям Крыма, а с другой стороны, тем, что представительный орган крымских татар Меджлис еще со времен Советского Союза (совместно с диссидентами активно участвуя в подрыве власти Советов) придерживался в национальном движении принципа ненасилия. С этими принципами он дожил и до нынешнего времени. Методология борьбы уже не менялась на протяжении последних тридцати лет. Принцип предполагал достижения поставленных целей только путем диалога, компромисса и использование всех доступных и разрешенных механизмов, которые используются в демократических обществах. Отмечу, что этот факт не мешал Советской власти сотнями сажать в тюрьмы и психбольницы представителей народа.

Сейчас активно звучат обвинения в адрес Меджлиса и крымских татар в целом, что якобы они не в достаточной мере отстаивали интересы Украины и в целом свою родину как таковую. Не взялись за оружие, не проводят диверсий на территории Крыма или же не идут массово в состав украинской армии, которая воюет на Востоке Украины против сепаратистов, поддерживаемых Москвой. Хотя следует признать, что в составе украинской армии есть бойцы, которые воюют непосредственно на фронте, и из числа их был сформирован батальон «Крым», в котором принимают участие и крымские татары.

Уже на протяжении многих десятилетий Меджлис, как единственный легитимный орган крымскотатарского народа, на всех дипломатических площадках заявляет и декларирует свою приверженность принципу ненасилия как некой своей внутренней презумпции, от которой он не может отойти ни на йоту. Успешность этой стратегии была оправдана на эмпирическом уровне. Так, в частности, именно благодаря слаженности и единству целого народа в своем желании вернуться на историческую родину была преодолена историческая максима, которая априори заявляла, что они уже никогда не вернуться в Крым. Однако стратегический союз, состоявшийся между украинскими диссидентами и крымскотатарскими активистами в лице Меджлиса, сыграл одну из ключевых ролей в возвращении на Родину. Именно диссиденты Украины сформируют политическое движение «Народный Рух», которое в конце 80-х возглавит дрейф Украины к ее долгожданной независимости. Плюс ко всему именно украинская демократическая интеллигенция и станет после 1991 года главным форпостом защиты коренного народа в киевских властных кабинетах и в целом в украинском политическом пространстве.

Дополнительным подтверждением тому, что принцип ненасилия – это не просто конъюнктурное заявление, является то, что Меджлис есть полноправный член Организации непризнанных народов и наций, которая представляет интересы народов, которые обладают всеми необходимыми характеристиками, чтобы называться народом или нацией, но не обладают должным форматом репрезентации своих интересов в тех или иных государствах или же стремящихся к полной независимости. Главным принципом участия в данной организации есть принцип ненасилия, и каждый член организации обязуется придерживаться его при любых обстоятельствах. Иначе они исключаются из состава. Интересно, что в свое время членами организации были такие страны как Эстония, Грузия, пока они не обрели независимость в 1991 году.

Подытоживая и отвечая на вопрос, почему крымские татары не идут на открытую конфронтацию с оккупационными властями, хотелось бы привести следующие аргументы:

– Исторический фактор. Крымские татары – это коренной народ Крыма (греческая Таврия), с момента первых его жителей – тавров, происходили этнические наслаивания, и, в том числе, религиозные, которые проявляются в этносе по настоящее время. Поэтому за всю историю Крыма фактически не зафиксированы случаи религиозного или этнического противостояния между различными этноконфессиональными группами;

– Прагматический фактор. Сюда можно включить понимание того, что после депортации 1944 года и после фактически пятидесятилетнего пребывания в ссылке и затем еще десятилетия адаптации к новым реалиям Крыма не искоренили чувства страха, что можно потерять Крым снова. Неспроста первым вопросом, который задал Мустафа Джемилев в телефонном разговоре с Владимиром Путиным, был вопрос о возможности повторной депортации. Хотя следует признать, что для России это один из самых лучших геополитических раскладов – исход всего народа из Крыма в ближайшие годы. Кому понравится присутствие целых 15% вражески настроенного населения на территории, которая называется и считается сакральной и стратегическим плацдармом;

– Политический фактор. Он кроется в приверженности и принадлежности крымских татар к европейской культурной парадигме. Основной состав Меджлиса – это представители плеяды, которая воспитывалась в диссидентских кругах СССР, для которых террор был не только неприемлем, а и отвратителен. Как географически, так и политически крымские татары ориентировались в своих геополитических предпочтениях на страны Европы и США. Следовательно, принцип ненасилия для крымскотатарского народа есть окончательный и своего рода категорический императив, встроенный в ментальную матрицу народа.

По данным Меджлиса крымскотатарского народа с момента оккупации по настоящее время Крым покинули уже более 20 тысяч человек, из которых крымских татар фактически половина. Эта цифра имеет тенденцию увеличиваться, создавая проблемы скорее Крыму, чем Украине, в отличие от Донбасса, где проблема с беженцами катастрофическая. С Крымом же ситуация абсолютно противоположная. Его территория сравнительно слабо подверглась инфраструктурному коллапсу, но все же коллапс имел место, в особенности в сфере транспорта (всех видов), туризма, экономики в целом, но это не позволяет говорить о том, что в Крыму гуманитарная катастрофа, и не дает возможности сравнивать его с Донбассом.

В этих условиях Крым покидали следующие категории людей. Первая из них включает активное население, которое понимало, какие перспективы несет аннексия Крыма. В основном это студенты, ученые, бизнесмены, гражданские активисты и т.д. Вторая – украинцы и крымские татары которые просто из личностных убеждений не пожелали быть частью нового «русского» Крыма. Третья категория – это огромный спектр людей, которые из-за своей активной гражданской позиции оказались под угрозой поглощения «Левиафаном». Сюда входят представители крымскотатарского национального движения, члены различных украинских организаций и движений, представители православной церкви украинского патриархата и исламской организации Хизб ут-Тахрир и т.д. Исходя из вышеизложенного, напрашивается вывод, что переселенцы из Крыма есть скорее плюс, так как переселенцы – это активнейшая часть крымского общества, которая быстро интегрируется в новые реалии и принесет огромную пользу украинскому государству. Очень важно не создавать из них изгоев так называемыми «нерезидентами». Люди имели шанс сделать осознанный причинно-следственный выбор, и он пал на Украину. Это важно.

Но, что касается крымских татар, то «Левиафан», неудачно попытавшись договориться с Меджлисом о сотрудничестве весной 2014 года и поняв, что Меджлис не идет на попятную в задекларированных позициях относительно резко негативной оценки оккупации, начал разворачивать против него репрессивную машину. В конечном итоге народ оказался изолированным от своих лидеров, когда Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову был запрещен въезд на территорию Крыма на 5 лет. Следующим важным ударом стал запрет весной этого года вещания единственного крымскотатарского канала «АТR» и радио «Мейдан». Удар стал настолько серьезным, что оказалось, что ресурсы влияния на ситуацию в Крыму уменьшались, как шагреневая кожа у Бальзака.

Единственная надежда, которая все еще тлеет – это то, что все попытки Москвы сформировать в среде народа квислингов, не находят масштабного успеха. За время еще президентства Виктора Януковича были предприняты попытки выдавить Меджлис из политической карты Украины как нечто рудиментарное и не отвечающее времени. С этой целью активно поддерживалось движение «Милли Фирка», представители которого впоследствии станут прямой опорой России в период оккупации, и они же сейчас представляют крымских татар в так называемой Крымской республике. Как в дооккупационный период, так сейчас, они никогда не имели широкой поддержки, что оставляет надежду на продолжение такого отношения к ним со стороны народа. По известному выражению Мустафы Джемилева, эти люди представляют только самих себя.

Оказавшиеся в изгнании, оторванными от своей земли и народа, у представителей Меджлиса не убавилось работы. Во-первых, нужно было восполнять упущенное, а именно – лоббировать законы и решения, которые так и не были приняты на протяжении 25 лет. Законы о статусе Меджлиса крымскотатарского народа, о признании крымских татар коренным народом Крыма, и в особенности – новую Конституцию Крыма, чтобы быть уже готовыми к возвращению. Во-вторых, тысячи представителей народа начали переезжать на территорию Украины, что неминуемо ставило вопрос о координации по расселению и предоставлению первой помощи. Чем, собственно, с самого начала оккупации и начал заниматься Меджлис совместно с остальными НГО. В-третьих, и самое главное, оказалось, что только у Меджлиса имеются хоть какие-то рычаги влияния на ситуацию в Крыму. Киев фактически осуществляет свое влияние через Меджлис, так как единственной организованной силой, которая открыто заявляет о своей проукраинской позиции, являются крымские татары, и властям приходиться это учитывать в выработке своей повестки дня относительно Крыма.

Процесс перемещения интеллигенции и творческой молодежи на континентальную Украину имеет противоречивые последствия. С одной стороны, он усиливает крымских татар в Украине как таковых и позволяет по-настоящему сблизить два народа, так как до 2014 крымские татары были тотально локализированы в Крыму и единицы работали или учились на материке. Сейчас представился шанс предоставить широкий калейдоскоп разнообразия крымскотатарской культуры и наследия украинцам. С другой же стороны, происходит реальная утечка мозгов и талантов. Надо принимать во внимание, что коренной народ Крыма составляет всего лишь 15 процентов от всего населения и потеря того немногого, что он имеет сейчас, будет иметь последствия в будущем.

Народ в очередной раз оказался на историческом перепутье, на границе тектонического разлома, что являет собой Крым в целом. Генри Адамс, известный американский историк, писал, что французы в силу своего характера воспринимают войну как художественную мизансцену, а крымские татары воспринимают историю как драму. Полуостров был свидетелем фактически всех евразийских геополитических проектов, и страхи после грузино-российской войны 2008 года оказались явью. В таких условиях только одно главное – чтобы из этой яви не исчез Крым как данность, так как он и сейчас для большинства народа – явь и это нужно сохранить.

Проблемой Украины как суверенного государства на протяжении всего ее периода независимости было отсутствие амбициозной международной политики. Государство и народ, неспособные играть в большие игры, обречены, и политики не имеют шансов на выживание. Отсутствие внешнеполитической стратегии грозит болотом бюрократических и внутриеэлитарных дрязгах. Поэтому Украина должна мыслить стратегически в вопросе Крыма.

Потеряв крымских татар, она потеряет Крым для себя навсегда. Поэтому сейчас очень важно осуществить все законодательные инициативы, предложенные Меджлисом с целью восполнения 25 летней инерции Киева. Не оттого, что они отвернутся от Украины, а оттого, что только они являются той тонкой, но крепкой, титановой цепью, держащей Крым в Украинской пристани. Крым – это не ампутированная нога, о которой можно забыть и уже самому думать, как использовать инвалидную коляску.

С этой целью лидеры народа ищут дальнейшие пути с намерением выработки стратегии по всем проблемным направлениям. История знает только одни образцы реализации успешных социальных проектов, когда лидеры опиралась на организационную монолитность и веру в ее осуществление. Отсюда родилась идея о проведении II Всемирного крымскотатарского конгресса, чтобы поставить и донести идею и укрепить интеграционные связи в предстоящих битвах, а они будут, нужно это признать.

Ридван Бари-Уркоста, севастопольский политолог

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакци