Премьера музыкально-драматического спектакля «Ифигения в Тавриде. Невеста для террориста» состоится в Киеве на фестивале «ГогольFest» 25 сентября. Это первый украинский театральный сериал по мотивам древнегреческих трагедий Эврипида. События развиваются на территории современного Крыма, который теперь принадлежит другому государству. В стране продолжается война, в которой применяют как боевые методы, так и психологические формы нападения. Режиссер постановки – Дмитрий Костюминский, композитор – Алексей Ретинский. Оба родом из Крыма.
– Очень интересное название. Откуда оно?
Дмитрий Костюминский: Действие происходит в Крыму. Но в спектакле нет тотального глобального рассуждения по поводу реально сегодняшнего Крыма. Есть одна главная вещь – это невеста для террориста. Есть в самой пьесе некий Фоант. Это такой персонаж, варвар, который находится на территории Тавриды, куда Ифигению перенесла Артемида.
– Что же это за персонаж такой, «варвар»? Я, честно говоря, не помню такого.
Дмитрий Костюминский: Это царь, грубо говоря. Фоант живет и держит всю Тавриду. Перед выбором пути Ифигения должна была выйти за него замуж. Почему «террорист»? Потому что в нашем медиапространстве мы очень любим называть то, что не подобно нам, терроризмом.
– Хорошо. Скажите, это позитивный или негативный персонаж?
История всей нашей пьесы – это попытка перевести понятие терроризма и понятие войны совершенно в другую степьДмитрий Костюминский
Дмитрий Костюминский: В самой пьесе нет такого, что негативный или позитивный. Он описывается как варвар. Человек, который живет по своим определенным законам на своей родной земле. История всей нашей пьесы – это попытка перевести понятие терроризма и понятие войны совершенно в другую степь.
– А в какую?
Дмитрий Костюминский: В ту, что мы живем в тотальной лжи. В этом самый главный месседж этого спектакля. Как сказал Бодрийяр (Жан Бодрийяр (1929 – 2007) – французский социолог – КР), в тотальном медиаугаре.
– Насколько это соотносится с целями и задачами композитора? Алексей, вы тоже пытались говорить языком музыки о лжи?
Алексей Ретинский: Конечно, очень было интересно при написании хоров, которые типичны для древнегреческой театральной традиции. Интересно было как можно глубже погрузиться в музыкальные структуры Древней Греции, в ритмические структуры, типичные для них. И поэтому все шесть хоров практически оригинальные, хотя все они написаны на новогреческом. Это как бы через призму уже современной музыки взгляд на древнегреческую музыку. Хотя очень мало осталось истинных свидетельств, но кое-что осталось. В частности – ритмические структуры. Их я и попытался использовать, и каким-то образом синтезировать с электронной музыкой, которая там звучит. Она несет на себе функцию усиления и драматизации. Плюс ко всему, очень интересная линия, которую у нас играет и поет Назгуль Шукаева, она играет роль Артемиды, образ в целом Праматери Земли. И она поет в традиции мусульманских муэдзинов.
– Уже хочется даже не столько посмотреть, сколько послушать. Что скажет режиссер?
Через два дня то, что произошло, и было ощущением того, что народ, именно татары и будут спасителями. Что они делали? Они боролись за себя. Через два дня горел весь КоктебельДмитрий Костюминский
Дмитрий Костюминский: Это как раз очень перекликается с феноменом терроризма. Потому что, давайте говорить честно, терроризм, в скобках, иногда это – в восприятии части общества – «мусульманская проблема». Почему-то террористами назвали большую часть людей, которые абсолютно не используют такие методы в своей жизни. Почему мы их называем так? Почему, если ты мусульманин, ты – террорист?
– А есть ли в вашей постановке аллюзии на те события, которые произошли в Крыму в феврале-марте 2014 года?
Дмитрий Костюминский: Крым – это центральная точка очень многих стран СНГ, в составе которых мы все были. Это как определенная точка кипения. Это очень старое энергетическое место, за которое все постоянно боролись. На этих землях было много чего. Крым еще изменит ход истории.
Вот история из моего детства. Было мне лет 12-13, жили мы в Коктебеле. Это все мое детство, мое становление, мои воспоминания. И вот это был мой день рождения. Татары. Это середина 90-х. Киевская мафия держала чуть ли не весь Крым, а Коктебель она держала целиком и полностью. Вдруг на рынке происходит убийство. Бьют палкой и убивают татарина. Через два дня то, что произошло, и было ощущением того, что народ, именно татары и будут спасителями. Что они делали? Они боролись за себя. Через два дня горел весь Коктебель. Они сожгли полностью все тусовочные места мафии. Они из Коктебеля и из Щебетовки полностью выгнали всю мафию. После этого они там никогда не появлялись.
– Вы имеете в виду, не появлялись бандиты?
Дмитрий Костюминский: Да.
– Алексей, вы родились и выросли в Симферополе?
Алексей Ретинский: Да.
– А вам чем наш полуостров в памяти, в душе остался?
Я отношусь к тем людям, которым с детства чего-то не хватало в крымском пространствеАлексей Ретинский
Алексей Ретинский: Буду честен, я отношусь к тем людям, которым с детства чего-то не хватало в крымском пространстве. На данный момент я накопил какой-то багаж знаний в своей сфере и уже хотел бы проводить и мастер-классы, и проекты какие-то делать. Что я и делал – концерты в музыкальном училище в Симферополе и т.д. Но мне всегда хотелось чего-то большего. Это среда, где ты должен вопреки что-то делать, а не благодаря. Мне всегда это было тяжело.
– Воздух Крыма, он более вязкий, чем воздух в Киеве или в Женеве, или в Париже? То есть через него тяжелее перемещаться?
Алексей Ретинский: Лично мне –да. Потому как та стилевая направленность, в которой я работаю, к сожалению, в Крыму была не раскрыта, и я был все время не понят. Был, конечно, узкий круг. Я вырос в семье музыкантов, мой отец – заведующий отделением в музыкальном училище Симферополя, мама преподает в балетной школе. Это люди искусства, и в этом кругу, конечно, были люди, которые воспринимали то, что я делаю. Но я вынужден был пренебречь любовью к своей земле и найти место, где я мог бы реализовать свои идеи.
– Возвращаясь, к вашим словам о том, что у вас один из персонажей будет петь в стиле муэдзина, хочу сказать, что мне в Киеве очень не хватает утреннего пения муэдзина. Но мне точно так же не хватает и того, что это пение муэдзина практически сразу же, как это было в Симферополе, в старом городе, сменялось колокольным перезвоном. И с этой точки зрения, Симферополь – необычайно музыкальный город. Ну скажите, как можно охарактеризовать музыкальный стиль этого спектакля? Я прослушал фрагмент, это было техно. Это всем будет понятно?
Алексей Ретинский: Мне кажется, что драматическое действие будет помогать музыке, и наоборот. Я не думаю, что нужна будет какая-то специальная подготовка.
Это такая идея моя как композитора – совместить очень разные и географически, и по своему временному насыщению стили и жанрыАлексей Ретинский
Дмитрий Костюминский: А мне как режиссеру, наоборот, кажется, что у нас в спектакле нет ничего такого нестандартного, даже для среднего слушателя. Есть очень красивые хоры, очень красивая музыка, очень гармоничная. Это та музыка, которую человек слышит постоянно, он с ней сталкивается в своей жизни. Ну, за исключением, может быть, китов.
Алексей Ретинский: Глобально это такая идея моя как композитора – совместить очень разные и географически, и по своему временному насыщению стили и жанры.
– Я понял, древнегреческие хоры, дохристианская эпоха, муэдзин – вот все вместе это приблизительно то, что делает со всеми Крым. Он сплавляет все в одном котле. Но надеемся, что сплавляет все-таки в золото в конечном итоге. Хорошо, скажите мне, какое у вас любимое место в Крыму?
Дмитрий Костюминский: Это Сююр-Кая. Сначала идет Кара-Даг, потом Святая гора и потом Сююр-Кая. Это всегда было закрытое место, и сейчас доступ туда закрыт, там стоят пограничники. Ну понятно, что ты в детстве постоянно идешь туда, куда нельзя. И там, если подняться на самую-самую скалу, есть лежбище горных ланей.
– А скажите, где бы могло происходить действие мифа про Ифигению, где бы в Крыму разворачивалось место вашего спектакля?
Если бы была возможность делать эту постановку в Крыму, я очень люблю Херсонес, и мне кажется, что это было бы очень красивоДмитрий Костюминский
Дмитрий Костюминский: Такое место есть. Это Партенит. Но если бы была возможность делать эту постановку в Крыму, я очень люблю Херсонес, и мне кажется, что это было бы очень красиво. С хорами, с нашим визуальным рядом.
– С крепостными стенами Херсонесскими. Алексей, а ваше мнение, где бы в Крыму вы видели вашу постановку под открытым небом?
Алексей Ретинский: Я вам скажу о своем любимом месте, и вот как раз там я и вижу этот спектакль. В детстве, в течение 8 лет мы отдыхали в доме у художников в поселке Мысовое. Это Казантип. Мне посчастливилось в августе заехать на один день туда. Там постоянно ведутся раскопки – и древнегреческие, и древнеримские, и византийские. Это такой полукруг с гротами, с бухтами, куда можно спуститься. Это крайне интересное дикое место, где змеи плавают в воде, это заповедник, там лисы бегают, выжженная солнцем поверхность травы, полынь, камень.
– И в этом месте Ифигения может отправляться с Орестом и Пиладом на корабле вдаль.
Алексей Ретинский: Да, но у нас Пилад остается на берегу.
