Геннадий Друзенко: Знаю точно, что Крым вернется в Украину уже на моем веку

Киев – Геннадий Друзенко – личность известная и незаурядная. Юрист, специалист по европейскому и конституционному праву, переводчик, публицист. Закончил с отличием Киевский национальный университет им. Т. Шевченко, после чего получил квалификацию магистра в Университете Абердина (Великобритания) и стал Фулбрайтовским ученым. Друзенко был одним из руководителей Центра европейского и сравнительного права Министерства юстиции Украины, соавтором Общегосударственной программы адаптации законодательства Украины к законодательству Евросоюза, возглавлял секретариат парламентского комитета по вопросам евроинтеграции, а в последнее время работал правительственным уполномоченным по вопросам этнонациональной политики. В интервью для Крым.Реалии Геннадий Друзенко поделился своим видением происходящих в Украине процессов, высказал мнение о товарной блокаде полуострова, а также сделал предположение о том, когда состоится возвращение Крыма.

– Геннадий, вы были активным участником Евромайдана и последовавших за ним событий. Скажите, можно ли было в тех условиях как-то сохранить территориальную целостность Украины, по крайней мере, предпринять какие-то действенные попытки? Или то, что случилось, было закономерностью?

– Безусловно. Во-первых, это было бы возможно, если б тогдашний президент Янукович, вместо повышения градуса конфронтации в обществе, сел бы с лидерами Майдана (имею в виду не только политиков из оппозиционных партий) за стол переговоров, как когда-то это сделал Войцех Ярузельский с «Солидарностью» или Фредерик де Клерк – с Нельсоном Манделой. Тогда бы мы получили консолидирующий нацию круглый стол вместо баррикад, которые по определению разделяют. Скажу вам больше: мы с коллегами и некоторыми народными депутатами готовили проект Конституционного договора, который мог бы стать инструментом выхода страны из кризиса. К сожалению, возобладала логика конфронтации, а не компромисса.

Во-вторых, политическая оппозиция оказалась явно неготовой к испытаниям, выпавшим на ее долю сразу послу прихода к власти в феврале 2014 года. Не раз слышал от участников событий на востоке Украины, что в марте-апреле вспышки сепаратизма можно было загасить решительными и жесткими точечными действиями, силами специальных операций.

Крым – отдельная тема, но и в Крыму, как по мне, нельзя было показывать такое полное деморализирующее бессилие перед российскими оккупантами. Донбасс показал, что Россия не готова к полномасштабному конфликту с Украиной. Сдав Крым без единого выстрела, все равно не удалось избежать большой крови: тысяч и тысяч жертв, миллионов беженцев, разрушенной инфраструктуры. Соответственно, раньше б начали сопротивляться – раньше б остановили агрессора. А так у многих сложилось впечатление, что Крым упал в руки Путину как спелая груша.

– На ваш взгляд, каковы основные причины того, что за все годы независимости страны в Крыму сохранились сильные пророссийские настроения? И почему ни центральные органы власти, ни СБУ не предпринимали эффективных попыток изменить ситуацию?

– К сожалению, и в Крыму, и на Донбассе центральная власть исповедовала принцип сохранения искусственных ментальных анклавов, которые намного легче мобилизовать в предвыборный период для правильного голосования. К тому же, боялись обидеть россиян любой формой культурной украинизации, а по сути – интеграцией этих регионов в общеукраинский культурный контекст. Кстати, фантастический успех украинской гимназии в Симферополе – образец того, как мягкая сила культуры и образования могла покорить и покоряла сердца и умы вроде бы в большинстве своем нелояльных к Украине крымчан.

Уверен, Крым бы признал Украину «своей», если бы Украина была успешной: в борьбе с коррупцией, в науке, в здравоохранении, в развитии инфраструктуры и т. д. Когда же, куда ни глянь, на полуострове видишь почти исключительно или памятники имперского периода, или советской власти: от дворцов до троллейбусной трассы Симферополь – Ялта, трудно было убедить большинство крымчан, что независимая Украина – это лучше, чем СССР. Одновременно крымскотатарский народ, для которого и Российская империя, и СССР были жестокими завоевателями их исторической родины, всегда был лояльным к Украине. К счастью для Украины, крымчане перепутали социалистический СССР и современную Россию, в которой царствует дикий капитализм. Отрезвление, как всегда, происходит болезненно и долго.

– Почему множество западных донорских программ для общественных организаций Крыма также не смогли создать в регионе сильное гражданское общество, ориентированное на общемировые демократические ценности и, главное, способное отстаивать их?

– Сам работал в некоторых донорских программах Евросоюза и США. К сожалению, большинство из них нацелены в основном на красивые отчеты, а не на долгосрочные изменения. Как правило, деньги потрачены, проект закрылся, высокооплачиваемые эксперты разъехались по домам, а местная жизнь вернулась в привычную колею со своими традициями и проблемами. Ведь все эти тренинги, семинары, круглые столы эффективны, когда потребность в них вызрела и родилась у местных жителей, а не была искусственно привнесена извне. Гражданское общество никогда нельзя зачать грантами, хотя донорские деньги нередко действительно помогают развиться уже рожденным гражданским инициативам. Хотя в идеале именно местный бизнес и местная власть должны осознать потребность в сильном и независимом «третьем секторе». Как это сложилось на материковой Украине с феноменом волонтерства, в котором почти не участвовали глобальные доноры.

– Вы были правительственным уполномоченным по вопросам этнонациональной политики. Что удалось успеть сделать на этой должности? И почему правительство решило отказаться от данного института исполнительной власти?

– Я был бы рад, если б это было увольнение после какой-то дискуссии. Пусть бы не согласились с моей позицией, с моими предложениями и честно сказали об этом. И также честно начали работать в другом избранном направлении, сформулированном системно и озвученном публично. Но никакой дискуссии не было. Впрочем, я довольно детально ответил на все эти вопросы в интервью «Зеркалу недели», к которому и отсылаю читателей вашего издания.

– Как обстоят дела в основанной вами организации «Украинская резервная армия» (УРА)? Чего удалось достичь?

– «Украинская резервная армия», которую мы с Владом Кириченко создавали весной 2014 года, была актуальной во времена полной дезорганизованности власти, когда первый удар агрессора приняли на востоке Украины добровольцы. Когда заработала система подготовки бойцов системы МВД и ВСУ, небольшое стрельбище «Снайпер» под Киевом перестало быть эффективной площадкой для подготовки будущих бойцов. Однако уже осенью-2014 из инициативы УРА родился Первый добровольческий мобильный госпиталь им. Николая Пирогова (более известный по своей украинской аббревиатуре как ПДМШ) – самый эффективный и системный добровольческий проект по предоставлению медпомощи как военным, так и гражданским в зоне проведения АТО. На сегодня через врачей ПДМШ прошло более 4 тысяч пациентов. Более полусотни наших врачей и техперсонала получили статус участников боевых действий.

Считаю ПДМШ одним из самых удачных проектов в моей жизни. Много интересной информации о госпитале, об условиях его работы, украинцах и иностранцах, работающих в нем, уникальных операциях, проведенных медиками можно найти на сайте www.medbat.org.ua.

Приоткрою вашим читателям также завесу наших планов на будущее. Мы с самого начала верили и понимали, что война когда-нибудь закончится. И поэтому уже давно думали, как возвращаться с фронта и найти себя в мирной жизни. И нашли! Уже сегодня в сотрудничестве с Первым национальным аграрным кооперативом мы начали пилотный проект по мобильной диспансеризации жителей отдаленных сел Хмельницкой области. И хотя там уже более 60 лет не свистят пули и не рвутся снаряды, состояние медицины в селах и небольших городках такое же плачевное, как и на Донбассе. Уже прорисовывается стратегия, как возрождать медицину на руинах советской системы, которую Украина сегодня просто не в силах финансировать.

– Каковы, на ваш взгляд, перспективы страны в деле восстановления территориальной целостности? Что для этого требуется?

– Тут сложно делать уверенные прогнозы. Но знаю наверняка, что сегодня кардинальные реформы, фактическое основание заново украинского государства важнее восстановления территориальной целостности. Толку, если мы пришьем отрубленную руку или ногу к тяжелобольному организму? Все накопленные в нем яды коррупции, неэффективности, безответственности снова потекут по раненым регионам, и они рано или поздно зададутся вопросом: а стоило ли возвращаться?

– Как вы оцениваете инициированную лидерами Меджлиса крымскотатарского народа товарную блокаду Крыма?

– Положительно. Если государство и его руководители из-за звона сверхприбылей от торговли с Россией через Крым забыли про своих граждан на оккупированной территории, важно, чтобы нашлась та сила, которая напомнит, что ценности всегда важнее, чем цены. Нельзя воевать и торговать с Россией одновременно. Нельзя считать Крым незаконно оккупированным и одновременно законодательно наделять его статусом офшора. Просто у каждой страны, у каждого народа должны быть принципы, которые не продаются. Иначе такой народ раньше или позже попадет в рабство. И крымские татары напомнили об этой вечной истине политическим лидерам Украины.

– Что бы вы пожелали крымчанам? Особенно тем, кто остался верен Украине?

– Верить! Мой любимый политический герой – Нельсон Мандела. Когда ему было уже более 40, суд приговорил его к пожизненному заключению, в котором он провел долгих 27 лет. И, тем не менее, именно Нельсон Мандела вышел победителем в схватке с хорошо организованным и, казалось бы, непобедимым режимом апартеида в Южной Африке. Я не знаю, когда Крым вернется в лоно Украины, но знаю точно, что вернется уже на моем веку. Главное – после такого возвращения почувствовать себя блудным сыном, а не полицаем на службе у оккупанта.