Еще в марте 2014-го она руководила единственной в Евпатории украинской школой, а сегодня Ольга Тимошенко – директор 309-й киевской школы. Об образовании в Крыму и своей истории она рассказала радио «Крым.Реалии».
– Что вас заставило стать директором киевской школы вместо евпаторийской?
Ольга Тимошенко: Три языка, задекларированные в Конституции Крыма, давали надежду на то, что украинские и крымскотатарские классы останутся, и родители, которые приходили со всего города в нашу школу, тоже надеялись, что смогут обучать детей на украинском языке. Но, как выяснилось через несколько месяцев, все это неправда, все это брехня, как и много чего другого. Тогда стало понятно, что учителей украинского языка будут переучивать на учителей русского языка. И много кто из них был вынужден переучиваться и преподавать на русском. А те, кто принципиально не захотел, имеют какие-то маленькие факультативы, кружки в начальной школе, пытаются там хоть какие-то фольклорные традиции сберечь, но сейчас они абсолютно вне системы. И, конечно, ни украинских классов, ни крымскотатарских, во всяком случае в Евпатории их точно нет, я таких не знаю.
– Именно поэтому вы решили переехать в Киев? Чтобы продолжить свою профессиональную деятельность?
Ольга Тимошенко: Потому, что я просто не могла в таких условиях жить.
– А до меня вот какая дошла информация. 21 октября, председатель общественной организации «Всеукраинское объединение граждан «Страна» Александр Сопов наградил вас одной из высших наград организации – знаком «За верность национальной идее». Почему решили наградить именно вас и кого еще наградили?
Ольга Тимошенко: Впервые вчера об этом узнала и это был для меня огромный сюрприз, это было абсолютно неожиданно. Мне кажется, что ничего такого героического в своей жизни я не сделала. Я делаю то, что должен делать каждый человек. Понимаете, когда к тебе приходят, в твою школу, забирают украинские книжки, складывают все их в ящик и куда-то увозят, и когда открывают уголовное дело против директора феодосийской гимназии за то, что у нее сохранилась книжка про Голодомор, то есть это преступление... Вы понимаете, в Крыму это – преступление! Как же там можно находиться? Мы идем к детям, мы их воспитываем, а как можно учить ребенка тому, во что сам не веришь и что сам ненавидишь? Как можно так выворачивать душу? Как?
– Давайте сравним. В 2014 году на полуострове были заявления, что Украина притесняет русский язык, при этом российская администрация в Крыму утвердила три государственных языка – украинский, русский и крымскотатарский. Прошло полтора года, какая ситуация сейчас?
Ольга Тимошенко: Вы знаете, мое мнение такое, что нации вымирают не от инфаркта, а от того, что у них отбирают язык. А вы знаете, сколько наций сгинуло в Крыму оттого, что они, в первую очередь, утратили свой язык, они растворились, у них не было самоидентификации, что они принадлежат именно к этой нации. Ну скажите, какое давление было со стороны украинского языка, когда семь школ, всего семь (!) украинских школ было на весь Крым?
– Эмине Авамилева, руководитель управления по вопросам образования на крымскотатарском языке, у нас на телефонной связи. Эмине, мы пытаемся выяснить, что сейчас в Крыму происходит с задекларированными государственными языками, в частности, с крымскотатарским?
Эмине Авамилева: В сегодняшних реалиях ни крымскотатарский язык, ни украинский не находят своей реализации, своего отражения. Мы настаивали и обращали внимание крымских парламентариев на то, чтобы статус этих языков как государственных был отражен в законе об образовании, чтобы эти языки изучались в образовательных учреждениях в обязательном порядке.
– Вы говорите, что это нужно. Но верите ли, что это может произойти или что вы этого добьетесь?
Эмине Авамилева: Вы знаете, это сложно. Это достаточно сложно, потому что состав сегодняшнего крымского правительства идентичен тому, что был там в течение многих лет. И тот же самый Общественный совет, который выступил основным оппонентом крымскотатарской общественности, позиции Меджлиса, – категорически не поддержал наше предложение. Так что я очень слабо в это верю. И все, что мы на сегодняшний день имеем, – сохраненные классы с крымскотатарским языком, – это исключительно результат позиции наших соотечественников, наших родителей, крымскотатарской общественности и Меджлиса.
– При этом министр образования Наталья Гончарова говорит, что в школах огромный недобор. Школа в Белогорске рассчитана 464 ученика, а учится 299. В Симферополе – школа на 700, учится – 400. Просто боятся или не хотят идти в школу с крымскотатарским языком обучения?
Эмине Авамилева: Это результат в определенной степени отсутствия информации у родителей. Действующее законодательство действительно достаточно либерально, в отличие от администраций школ на местах… Когда родители приходят с заявлениями на то, чтобы их дети получали образование на родном языке или изучали его в качестве предмета, как правило, администрации выдают такие страшилки: «А как же ваши дети будут получать образование в высших образовательных учреждениях, если они будут изучать те или иные дисциплины на крымскотатарском языке?». То есть их пугают тем, что дети будут недоучками, доводят родителей до состояния отказа, и потом получается такой результат. Считаю, что это издержки и высокий уровень непрофессионализма. А в определенных случаях, которые мы выявляли в ходе нашей информационно-разъяснительной деятельности, я считаю, – умышленно направленные действия.
– У нас в гостях – Ольга Тимошенко, директор общеобразовательной школы № 309 в Киеве, а в прошлом директор евпаторийской школы № 13. Кстати, несчастливое число было у вашей школы. Или вы не видите в этом символизма?
Украинские аттестаты детей, которые закончили школу в 2014 году, все напечатаны и находятся в КиевеОльга Тимошенко
Ольга Тимошенко: Абсолютно нет. Тринадцать – это хорошее число, как 12 апостолов и Иисус Христос.
– Как бы вы прокомментировали то, что сейчас рассказала нам пани Эмине? Об информационной кампании, о том, что родителей вынуждают писать отказы от обучения на родном языке – и крымскотатарском, и украинском…
Ольга Тимошенко: Поверьте, это правда. И если проанализировать политику в Крыму сейчас, то ее можно назвать одним словом «лукавство». Да, вы можете, если хотите, открыть классы с украинским языком обучения, но это возможно только до 9 класса. В 10 и 11 вы уже не сможете учиться ни на украинском, ни на крымскотатарском, а только на русском. Но вы же понимаете, сколько вы потеряете! Вы же тратите время на изучение не русского языка, который вам понадобится при поступлении в вуз, а Бог знает на что. И родители думают: да, как же мой ребенок будет учиться? Или вы закончите 9 классов и пойдете в ПТУ (если это ваш путь, то пожалуйста). И каждый отец, каждая мать над этим задумывается.
– Вы как директор знаете, с какими проблемами встречаются крымские выпускники при поступлении в украинские вузы. Сейчас эти проблемы, по вашему мнению, решаются хоть как-нибудь? Есть возможность? Есть дорога?
Ольга Тимошенко: Есть дорога. И я очень благодарна Министерству образования, которое много сделало, отработало весь механизм. Во-первых, у меня очень много учеников из Крыма, которые обучаются по экстернатной форме. Даже не ставя в известность своих учителей и директоров в Крыму, они присылают документы, приезжают сами, сдают контрольные работы, приезжают на экзамены – и у них есть возможность поступить в украинский вуз. Более того, украинские аттестаты детей, которые закончили школу в 2014 году, все напечатаны и находятся в Киеве. То есть выпускники могут обратиться в центр на Довженко, 3, с заявлением на получение этих аттестатов.
– Есть сейчас в университете имени Драгоманова специализация «крымскотатарская филология». Туда тоже был небольшой недобор. Возможно, эта страшилка «а кому оно понадобится дальше» и тут сработала?
У крымских татар есть позиция, которую я очень уважаю: это наша земля, и мы должны остаться здесь, жить здесь, творить свою политикуОльга Тимошенко
Ольга Тимошенко: Нет, дело совсем в другом. Много студентов приехало к нам и здесь обучалось. Но знаете, как сказала одна мама? «Мы должны со своим ребенком жить в одном государстве». Понимаете, чтобы ребенка своего видеть. А у нас видите как: то не въедешь, то не выедешь, то снова границу перекрыли, то не можешь перевезти вещи. Дети иногда компьютер свой перевезти не могут – их то через границу, то через таможню, то через пункт не пропускают. Кроме того, у крымских татар есть позиция, которую я очень уважаю: это наша земля, и мы должны остаться здесь, жить здесь, творить свою политику. И стараться бороться, как можем, но бороться. И если они остаются, их нельзя за это осуждать.
– Мы не говорили об осуждении. Был недобор, и это просто попытка выяснить почему.
Ольга Тимошенко: Именно поэтому. Из-за проблем с выездом, заездом, статусом. Где жить? Ведь Киев не может разместить всех желающих выехать из Крыма. У многих родителей просто нет возможности обучать детей в Киеве.
– Собственно, вы можете считаться переселенцем, правильно? Вы получали такую справку?
Ольга Тимошенко: А как же! Конечно. Я зарегистрирована в Киеве.
– Как вам это удалось? Через какие-то препятствия, возможно?
Для меня было важно приехать в Украину и тут жить и работать. А не выворачивать свою душу каждый деньОльга Тимошенко
Ольга Тимошенко: Абсолютно никаких препятствий не было. Мои друзья старались во всем помочь. В управление социальной защиты мы просто отнесли набор примитивных, так сказать, документов – и нам выдали эти справки. Не только я сюда приехала, есть еще учителя – и проблем с регистрацией ни у кого не было.
– Были ли проблемы с трудоустройством? Ведь у нас безработица фактически. У нас избыток учителей или не хватает?
Ольга Тимошенко: Не хватает. Я бы не сказала, что должность директора дефицитна, но я ехала уже на должность именно в этой школе. Поэтому я не раздумывала, не выбирала – для меня было важно приехать в Украину и тут жить и работать. А не выворачивать свою душу каждый день.
– Вы думаете возвращаться в Евпаторию?
Ольга Тимошенко: Трудный вопрос. Я еще не решила. Но мы все-таки надеемся, что Крым будет нашим.
– Если Крым будет наш, то, во-первых, при каких условиях и, во-вторых, каким будет Крым?
Мне кажется, Крым – это урок и для КиеваОльга Тимошенко
Ольга Тимошенко: Очень много уроков нужно вынести из той ситуации, что случилась. Прежде всего, мне кажется, Крым – это урок и для Киева. Половина киевлян – русскоязычные, они принципиально не переходят на украинский язык. Говорят: мне так удобней. К чему привела такая неправильная языковая политика – в Крыму мы видим. И нужно задуматься об этом всей Украине. Нация существует ровно столько, сколько существует ее язык. Если Крым вернется в Украину, я думаю, очень много людей этому обрадуется, потому что это на самом деле были сказки: про референдум, про большинство. Кто-то руководствовался совершенно прозаичными вопросами – мол, будет больше денег, мы будем жить лучше, потому что сейчас мы плохо живем. И очень часто люди (даже в Киеве, даже во всей Украине) эту неудовлетворенность жизнью, неустроенностью, недовольство властью переносят на всю нацию и на язык: я не буду говорить на украинском, потому что мне плохо живется. Эти понятия просто нужно разделить. И еще, конечно, очень большое значение имеет церковь. Украинская церковь в Крыму была такой маленькой, такой гонимой и голодной… Священники – действительно сподвижники, которые много терпели: и нападки были, и церкви жгли, и все, что угодно, было. Но без духовности, с одними только патриотами холодильника – о каком языке можно говорить?!
– Патриоты холодильника – какой шикарный термин! Но вы не ответили на вопрос, каким будет Крым, когда вернется?
Ольга Тимошенко: У меня есть версия. Возможно, она неожиданная и… очень идилличная, наивная... Это произойдет в один день, так же, как случилось в этот раз. Так же, как в один день на референдуме, Крым стал неукраинским, так он станет и украинским.
– Но Навальный же сказал: Крым не бутерброд, туда-сюда нельзя…
Ольга Тимошенко: Знаете ли, это мнение отдельного человека, но есть еще космические законы. Каждый человек, который там живет, должен понять одну элементарную вещь: да, вы отняли землю, считаете, что это ваша земля – но почему вы отняли имущество? Почему не отдали его Украине? Почему не отдали книги? У меня сердце кровью обливается, потому что было много хороших книг, и сдать их в макулатуру – это просто… это фашизм.
