Геническ – Уже более месяца на административной границе с Крымом проходит бессрочная акция, участники которой называют ее гражданской блокадой. Все началось с того, что активисты крымскотатарского национального движения и члены украинских добровольческих батальонов заблокировали въезд в Крым для грузовиков с товарами. За прошедший месяц многое изменилось: теперь участники акции останавливают все без исключения автомобили, досматривают вещи, проверяют документы и установили полный контроль над участком административной границы.
– Вы видите, нас тут камера снимает. И поэтому чтобы мы не стали звездами ютуба, давайте, если у вас есть запрещенные вещи, вы сами вернетесь и это все выгрузите, – уверенно обратился к владельцу легкового автомобилю подтянутый участник «Правого сектора» в камуфлированной форме и бронежилете.
– А что, а что именно запрещено? – напугано промямлил водитель предпенсионного возраста.
– Понимаете, если вы везете 50 килограммов одного вида продуктов, например, 50 килограммов мяса или 5 палок колбасы, или больше одной единицы новой техники, то это запрещено, – пояснил участник блокады, активно жестикулируя руками, на которые надеты тактические перчатки.
– У меня такого нет, – тихо проговорил автомобилист.
– Тогда показываем, пожалуйста.
Водитель покорно идет открывать задние двери. Участники блокады, построившие блокпост возле контрольно-пропускного пункта Чонгар, решили уделить ему особое внимание. Их насторожили его луганские номера и заднее сидение, набитое до отказа вещами. Перед досмотром владельца авто попросили отъехать в сторону, чтобы из-за досмотра не выстраивалась очередь из желающих проехать дальше.
Мужчина открывает дверь, и из салона выпадают целлофановые пакеты и судочки с едой. Рукой он поддерживает детскую машинку, которую, видимо, везет в Крым для внука. Постовой просит владельца авто раскрыть несколько сумок, не находит в них ничего «запрещенного» и распоряжается пропустить машину.
– Сам я родом из Николаева. Можете меня спокойно снимать. Я никогда не прятал лицо: ни на Майдане, ни в АТО, – говорит он мне и другим корреспондентам.
Несмотря на то, что постовой пытается продемонстрировать свое расположение к журналистам, по-видимому, нам он не очень доверяет. Он становится рядом и просит сфотографировать его «с прессой». Говорит, что делает это на память, хотя, по-видимому, ему просто надо иметь наши портреты для подстраховки, а снимать нас внаглую он не решается.
«Не снимай, или разобью камеру»
Блокпост участников блокады располагается за полтора километра от контрольно-пропускного пункта, на котором находятся пограничники. Он представляет собой несколько бетонных блоков, на которые водружены три флага: крымскотатарский, полка «Азов» и «Правого сектора». Представители именно этих двух добровольческих батальонов теперь составляют основную часть участников блокады. Отличить их друг от друга можно довольно легко: «азовцы» одеты в аккуратную черную форму, а «Правый сектор» в камуфляж разного фасона и степени свежести.
Местных жителей среди участников блокады совсем немного. Хотя здесь – в Геническом районе около 13 % населения составляют крымские татары, лидеры которых и объявили проведение бессрочной акции.
Возле штаба блокады – просторной военной палатки с людьми в военной форме беседует Вейсер Сарыбилялов – председатель Новоалексеевского Меджлиса. Он одет по-граждански: на нем кожаная куртка и кепка, черные джинсы и модельные туфли.
– У спецподразделений есть ротации, и у крымскотатарской громады тоже. Они приезжают на дежурство, отдельно отбывают его и уезжают. Все. В этом специфика нашей работы. Все же не могут присутствовать здесь одновременно, – объяснил Вейсер слабое представительство своих соотечественников на акции.
– Какая цель у блокады? – интересуюсь я у него.
– Нашу цель мы сразу объявили. Это освобождение наших политзаключенных. С первых дней для этого блокада и была. Ведь наши люди сидят, и идет серьезное давление на всех активистов, которые борются за сохранение нашего государства, – объясняет Сарыбилялов.
– А почему эта блокада должна вынудить Россию отпустить политзаключенных?
– Наша задача – немножко давить на них, чтобы они поняли – мы обычные граждане и хотим, чтобы в нашей стране был мир и покой, – отвечает глава Меджлиса Новоалексеевки.
В штабе блокады – тепло и пахнет дымом, как когда-то на Майдане. Возле деревянного стола растянут баннер с портретами крымских политзаключенных: Ахтема Чийгоза, Олега Сенцова, Александра Кольченко и другими. Снять этот плакат на видео оказывается непростой задачей.
– Не снимай наши лица, – говорит высокий смуглый парень в военной форме с намотанной на голову арафаткой.
Я говорю, что меня интересуют не лица, а портреты политзаключенных. Спустя несколько минут все-таки пытаюсь снять сидящих в штабе людей со спины.
– Я что тебе не понятно объяснил!? Хочешь, чтобы я разбил камеру!? – сказал парень повышенным тоном.
– Я же тебе не хамлю и не угрожаю, может не надо так агрессивно реагировать? – пытаюсь успокоить человека, который препятствует моей работе.
– Не надо снимать! – присоединяется к парню сидящая рядом девушка в тот момент, когда я уже давно прекратил съемку.
Я понимаю, что лучше не развивать конфликт и выхожу на улицу.
Поймали предателя
Нас встречают участники Азова, которые обещают рассказать про совершенное ими задержание крымчанина, подозреваемого в сепаратизме.
– Идите вон к тому блокпосту, только запишите интервью на фоне Бандеры, – просит нас один из парней в черной форме.
Возле блокпоста нас уже ждет «азовец» Максим – улыбчивый парень лет двадцати. Он тоже просит нас записывать его рядом с портретом Бандеры, которым его однополчане, видимо, очень гордятся.
– Сегодня утром на КПП Чонгар гражданским корпусом «Азов» вместе с другими активистами был задержан предатель – майор украинской армии Олег Паньков… Блин, а можно заново, пожалуйста, я на украинском зачитаю…
Мы соглашаемся переписать видео, и Максим, подсматривая в смартфон, зачитывает то же самое, но уже на украинском языке.
– Согласно нашей информации данный человек брал непосредственное участие и был главой избирательной комиссии на «референдуме», который проводился в Крыму оккупационной властью, – говорит «азовец».
– Расскажите подробней о блокаде. Раньше вы блокировали только грузовой транспорт, а почему теперь останавливаете легковые машины? – спрашиваем мы у Максима.
– Потому что везут много продуктов в Крым. А это запрещено. У нас есть специальные списки, по которым разрешается вести только до 50 килограммов продуктов. Новые вещи тоже в большом количестве нельзя, потому что это контрабанда, – рассказывает участник акции.
Пока мы интервьюируем Максима мимо нас проносится военная машина с символикой «Азова», на борту которой сидит несколько человек с автоматами.
– А бывает такое, что люди отказываются предоставлять документы? – интересуюсь у собеседника.
– Да, для этого у нас там постоянно стоит наряд милиции, который подходит и показывает свои удостоверения. И уже потом нам водители показывают свои документы. Но очень часто отказываются показывать свои документы, потому что говорят, что у нас нет никаких прав их проверять.
– А вы не считаете, что у вас действительно нет таких прав?
– Нет, не считаю. Здесь все законно, – немного удивившись моему вопросу, отвечает парень.
У дороги рядом с блокпостами гражданской блокады находятся трехэтажные дома, в которых расположены квартиры жителей села Чонгар.
У дороги рядом с блокпостами гражданской блокады находятся трехэтажные дома, в которых расположены квартиры жителей села Чонгар. Они боятся попадать в объективы и не хотят высказывать свое отношение к происходящему на камеру. Но в приватных разговорах признаются, что от блокады у них одни проблемы.
– Я считаю, что раз эта акция мирная, то здесь нечего делать людям с автоматами, – говорит нам жительница Чонгара, немного сбавив тон и озираясь по сторонам. – Тут в этих домах живут дети, и их пугают вооруженные люди.
В нашу сторону движутся несколько участников блокады, переговариваясь по рации. Собеседница решает прекратить разговор, прощается с нами и медленно идет по направлению к своему дому.
