Вечером 21 ноября 2013 года действующий премьер-министр Украины Николай Азаров заявил: «Евроинтеграция откладывается». В тот же день в центр Киева вышла первая тысяча людей с флагами ЕС. После студенты разбили палаточный городок. Через неделю его снес киевский «Беркут». На следующий день на Майдан вышли уже сотни тысяч протестующих. Студенческие протесты переросли в Революцию достоинства. Эти события положили начало украинскому кризису, во время которого в центре Киева погибли сотни мирных украинцев, Россия пришла и осталась в Крыму, а потом развязала войну на Донбассе.
Мы вспоминали Майдан и его последствия в Крыму и Киеве с юристом, активистом киевского Майдана и координатором крымского Евромайдана Сергеем Мокренюком.
– Не знаю, можно ли через два года подводить итоги… Соглашение об ассоциации в полную силу вступит только с 1 января следующего года, и это уже достижение. Сергей, как все начиналось в Крыму, вряд ли там это началось 21 числа?
Сергей Мокренюк: Началось это несколько раньше, мы тогда в Феодосии, а потом в Симферополе стали собираться ровно в 7 вечера на центральной площади. Мы, сторонники Евроинтеграции, просто собирались, обсуждали, знакомились. Это очень быстро стало некоей традицией, и все знали, что в течение всей зимы, каждый вечер, в 7 часов на площади Ленина в Симферополе собираются торонники Евромайдана. И люди приходили, приходили и приходили, так все и перезнакомились.
– А в те месяцы в Крыму собираться, наверное, было опаснее, чем в Киеве? Какое отношение было у Вас тогда с местными правоохранительными органами?
Сергей Мокренюк: Начиналось это все в Феодосии, и нас там было человек 12-15 и человек 20-25 милиционеров. Слава Богу, с теми милиционерами у нас были нормальные отношения, потому что мы там до этого практически год проводили разные публичные мероприятия. И они знали, что мы не будем ничего нарушать, такая классическая мирная акция. И фактически они приходили для того, чтобы нас защитить от тех, кто был к нам агрессивен.
– А таких было много?
Сергей Мокренюк: Ну, были, скажем, так. И на меня нападали, и колеса нам резали, и строительной монтажной пеной машину задували, ну то такое… Когда уже был декабрь, январь, февраль, то практически все, кто активно участвовал в крымском Евромайдане, так или иначе подверглись разным гонениям, давлениям. Самый смешной эпизод был, когда расклеивали во дворах у активистов хорошего качества листовки формата А-3, с цветными фотографиями и подписью «Предатель Крыма»
– Очень интересно. Как Вы сейчас, спустя 2 года думаете, стоило ли это делать?
Сергей Мокренюк: На самом деле я всегда исхожу из того, как велит собственное сердце и душа. Всегда надо вести себя достойно. Надо делать свою работу качественно. Надо уважать других людей и поступать в согласии со своими убеждениями. Самое главное, я должен знать, что я себя повел, как нормальный человек. Думаю, сколько бы времени ни прошло, я буду уважать себя за свое поведение.
– Хорошо. О поступках. Мой знакомый, которого я знал много лет, Олег Крючков, сейчас собкор НТВ в Крыму. Он был собкором «Нового канала» в Крыму. Он практически весь Майдан регулярно приезжал в Киев, делал здесь сюжеты для «Нового канала». Причем делал их абсолютно сбалансированно, он профессионал, и потом, как только началась вся эта история, как только зашла Россия, он отказывался выезжать на съемки по заданию своего редактора, пытался врать, еще там что-то. Потом выясняется, что он в это время выступает перед крымским «Беркутом», «отжимает» камеру у «Нового канала», которую вернул только через полгода, и сейчас весь такой из себя. Вот как эта трансформация, по-вашему, происходит?
Никто никогда не идентифицировал себя по национальности по-крупному, всегда идентифицировали по менталитету, мы – советские гражданеСергей Мокренюк
Сергей Мокренюк: Да, вот, кстати, крымчане о таких говорят: «переобулся». Это черта на самом деле многих крымчан, это характеристика того, что произошло в Крыму. Когда говорят, что все крымчане кричали, что мы все срочно хотим в Россию, то это ложь. Да, была какая-то группа людей, которые специально растились, они кричали, были какие-то надежды – да. Но по-крупному сам мотив дальнейшего поведения – это приспособленческая позиция, и все. Да плевать им, кто это будет – Россия, Мексика, Гондурас: лишь бы денег давали. Ничего не делать, а только получать, вот основной мотив. Никто никогда не идентифицировал себя по национальности по-крупному, всегда идентифицировали по менталитету, мы – советские граждане. Там советский менталитет. Это оплот коммунизма в Украине был.
– Очень интересно. У нас на связи народный депутат от партии «Оппозиционный блок» Вадим Рабинович. Скажите, Вадим, вот завтра будет два года с начала Евромайдана. Есть такая фраза «допрыгались, доскакались, Крым ушел, на Донбассе – война». Как бы Вы спустя два года оценили итоги этого времени?
Вадим Рабинович: Знаете, я бы не злорадствовал по таким вопросам, каждый по-разному может относиться к тому, что происходило на Майдане, но нельзя отрицать того, что это было какое-то движение души очень многих людей, которые думали, что завтра опять будет какая-то сказка, завтра мы увидим, наконец, светлое будущее… А результат, я вам скажу, какой, только хочу уйти от слов «результат Майдана»… А результат всех наших совместных действий… Нам сейчас срочно надо либо всем вместе взяться за голову, либо еще через полгода мы все будем сидеть на руинах Украины, уже в физическом смысле. А наши дети будут проклинать этих пап и мам, которые такое сделали со страной. Вот и все. Поэтому я бы сейчас не раздувал это все. Надо сшивать страну любыми методами, избавляясь от этих идиотов, которые и с одной, и с другой стороны кричат, что надо резать и убивать. Будем потом подводить итоги кто виноват, потом выяснять кто отдал Крым, потом выяснять кто отдал экономику Украины, потом все это будем выяснять. А сейчас надо спасать страну. Потому что у нас два кризиса, которые убьют государство. Это кризис экономический, в первую очередь, и второй кризис – внутренний, когда одна часть кричит, что «я на Майдане родину защищал», а вторая кричит «вы такое устроили со своим Майданом». А правда, знаете, где-то посередине.
– Я бы хотел только уточнить одну Вашу формулировку – «отдали Крым» или «забрали Крым»?
Вадим Рабинович: Я считаю, что произошло два параллельных события. Его отдали и забрали. Вот так понятно? С одной стороны, его забирали, а с другой стороны, ничего не сделали, чтобы не отдать. А в-третьих, я вам скажу, многие, кто кричит, что они завтра вернут Крым, с вилами, там, без вил… Я понимаю, это модная тема. А Крым, если вы хотите услышать истинную правду, может вернуться в Украину тогда, когда Украина будет процветающей страной, а рядом будет модель неудавшейся экономики России. Вот тогда это возможно. А остальные разговоры бесполезные и глупые.
– Я Вас понял. Итак, два параллельных процесса, Крым забирали и Крым при этом отдавали. Как Вы это оцените?
Я видел, как Константинов и Аксенов 26 или 27 числа в 6 часов вечера давали первое интервью, когда у Константинова было красное лица, у него дрожали руки, он не мог ничего сказатьСергей Мокренюк
Сергей Мокренюк: Прекрасно поменялась риторика у людей.
– Ну, знаете, Путин тоже сначала говорил одно по Крыму, а потом, сделал другое..
Сергей Мокренюк: Ну, слушайте, я что говорил два года назад, то же самое говорю и сейчас. Нужно себя уважать и вести себя достойно. Что касается «отняли» или «сдали»… Я в это время там был, и я скажу честно, то, что вышло 20% армии, то это слава Богу.
– Что значит вышло 20%?
Сергей Мокренюк: Насколько я знаю из публичных заявлений, что до 20% личного состава вышло на материк и не изменила присяге. Так же, кстати, как и на востоке, там около 20% не изменило присяге. Прокуроров выехало 54 человека, судей – до десятка, адвокатов – 12 человек.
– Из евпаторийской школы №13 на материк уехали 13 учителей во главе с директором.
Сергей Мокренюк: Знаете, адвокаты… учителя… Это не совсем корректно будет упоминать. Мы говорим о тех людях, которые давали присягу государству и народу на верность.
– А там 4/5 присягу не заметили свою.
Сергей Мокренюк: Я не думаю, если честно, что у Украины была тогда реальная возможность что-то противопоставить. В ночь захвата Верховной Рады Крыма я был в Симферополе. И в самое утро, когда никого не подпускали к Верховной Раде, я там уже стоял и уже обсуждал, и видел этих людей. Я видел, как Константинов и Аксенов 26 или 27 числа в 6 часов вечера давали первое интервью, когда у Константинова было красное лица, у него дрожали руки, он не мог ничего сказать. Он давал интервью во внутреннем дворе Верховной Рады, и в то же время сверху я видел людей со снайперскими винтовками.
– То есть его интервью не было им же самим управляемо?
Сергей Мокренюк: Он был в состоянии, когда он не мог сдержать свои эмоции, еле сдерживался. К сожалению, у меня это все было на планшете, я записывал этих людей, я записал это интервью, у меня этот планшет украли, и не сохранились эти данные. Но в тот момент присутствовало камер 15-20. Если хорошо поискать, то можно найти то первое интервью, которое он давал в 6 часов 15-20 минут вечера. В день, так сказать, условного голосования.
– У нас на связи – народный депутат 5-7-го созыва от Блока Юлии Тимошенко, председатель координационного совета Всеукраинского общественного движения «Сила права» Андрей Сенченко. Мы пытаемся подвести итоги двух лет с момента начала Евромайдана. Прежде всего, в контексте того, что происходило в Крыму, что тогда происходило, потом происходило, в процессе происходило... Есть ли у Вас какой-то общий вывод? Как только сейчас сказал Вадим Рабинович: Крым параллельно забирали, но и не удерживали, то есть отдавали. Вы бы как это оценили бы?
Андрей Сенченко: Я не совсем бы с этим согласился. Во-первых, подводя итоги двух лет после начала Евромайдана, надо сказать, что процесс со стороны Москвы явных посягательств на Крым начался не в разгар событий на Майдане, в феврале месяце. По моим данным, Константинов где-то в конце ноября или в середине ноября, в очередной раз прилетев из Москвы с очередной какой-то консультации, вызвал руководителя секретариата Верховной Рады Крыма и дал ему задание: поднять все документы и предоставить их ему по акту 1954 года. То есть это означает, что очень плотные разговоры на эту тему шли еще даже до того, как студенты вышли на Майдан, то есть до избиения студентов на Майдане, до первого митинга на Европейской площади. Этот сценарий у России всегда был в голове. Другое дело, что у них, скажем так, периодически обострялось что-то в мозгах, и они начинали обдумывать его реализацию, но осенью 2013 года этот процесс уже шел.
– Как Вы думаете, стоило выходить тогда студентам на Майдан? Стоило ли скакать – как говорит российская пропаганда – для того, чтобы получить то, что мы имеем сейчас?
Андрей Сенченко: Люди выходили на Майдан ради будущего своей страны. С другой стороны, у нас есть сосед, который никогда не оценивал нас как независимую державу. Для него это не укладывалось в его воспаленных умах, но это не значит, что мы с этим должны соглашаться, потому что за независимость страны многие народы боролись и платили очень высокую цену. Нам еще предстоит продолжать эту борьбу, в том числе и за восстановление территориальной целостности нашей страны.
– Большую цену заплатила Украина, уже борясь за свою независимость. Достойная ли это цена?
Мне кажется, что если это было бы позже, то мы бы платили еще большую ценуСергей Мокренюк
Сергей Мокренюк: Мне кажется, что если это было бы позже, то мы бы платили еще большую цену. Нельзя это оценивать, нельзя это сравнивать, нельзя мерить…
– Нельзя мерить количеством человеческих жизней, потому что каждая из них бесценна, это правда.
Сергей Мокренюк: Я бы хотел на самом деле Андрея Сенченко поддержать и рассказать: 24 декабря 2013 года в Крыму вышла программа «Крым: возврат к конституции 92-го года». А 7 января они кричали «нет – фашизму!», когда мы проводили акцию перед домом Дмитрия Киселева. Говорить о том, что это было случайно, нельзя, это реально было запланировано намного раньше – схема оккупации.
– Ответ: да или нет. Крым вернется?
Сергей Мокренюк: Да, конечно.
– Когда?
Сергей Мокренюк: Даже быстрее, чем некоторым кажется. Это будет одной из самых проукраинских частей нашей страны.
