По чужим стопам: что делать Украине с Крымом

Украинцы, оставшиеся в Крыму, подводят итоги двухлетней оккупации. Но опыт других государств, столкнувшихся с проблемой спорных территорий, показывает, что ситуация может заморозиться и на 8, и на 25 лет. Украина идет по стопам Грузии и Молдовы. Подобны ли эти сценарии? Можно ли научиться на чужих ошибках?

Что для украинца – шутка, то для россиянина – статья

Близится двухлетняя годовщина аннексии. Эйфория у сторонников «референдума» проходит. Лозунг пророссийски настроенных крымчан «Теперь хоть камни с неба» заменил другой – «Надо потерпеть».

«Они кричали: «Все будет хорошо», – но хорошо не стало, – говорит мне бывший военный Андрей из Севастополя. – Может, у них мнение и меняется, но им стыдно в этом признаться». Улучшением уровня жизни могут похвастаться не многие крымчане – военные, пенсионеры, бюджетники. Курортный сезон явно не дотягивает до уровня 2013 года. Проблем у владельцев малого и среднего бизнеса все больше, прибыли – все меньше. «Нам просто не дают работать, – утверждает предпринимательница Оксана из Ялты, – и многие закрыли бизнес. Если поначалу были очереди в налоговой, куча инспекторов работала, то сегодня всех поувольняли – кабинеты пустые. Если не нужны инспектора, значит, нет предпринимателей».

На первый взгляд, приморские города Крыма живут привычной жизнью – спокойной и неторопливой. Но местные жители стали куда менее разговорчивыми. Люди постоянно чувствуют себя под присмотром, говорит мой собеседник Андрей: мало того, что «камер натыкали на деревьях», так еще и «ФСБшники в гражданском патрулируют, провоцируют на разговор, отслеживают проукраински настроенное население». У Андрея уже были проблемы из-за его позиции: «Со мной беседу провели: «Будешь неуправляемый – примем меры». Его другу Валерию повезло меньше. Валерия схватили прямо у дома и десять дней продержали в подвале.

«Первые три дня с ним вообще никто не разговаривал. Давали полстакана воды в день. Инвалид Афганистана, полноги нет, два инфаркта, таблеток не дали», – рассказывает Андрей. Следователи, которые допрашивали пленника, сказали, что на Валерия донесли соседи из-за украинского флажка на окне. Милиционеры приходили регулярно раз в неделю: «Сними флажок». Валерий отказывался. «Могут и статью пришить какую-то, – говорит Андрей. – Что для украинца – шутка, то для россиянина – статья».

За явную проукраинскую позицию из Крыма могут выслать на материк. «Мы ходили в греко-католическую церковь, – рассказывает Андрей, – но ее закрыли. Приехала самооборона, прямо во время службы забрали священника и записку оставили: «Так будет со всеми агентами Ватикана». Нет у крымчан надежды и на украинские культурные центры, ведь их руководство вынуждено играть по правилам местной власти. Петь на украинском в общественных местах опасно. «Заказывал в кафе Пономарева, – вспоминает бывший военный, – прибежал официант: «Выключите, выключите!». Зато ставили «Вставай, Донбасс» 20 раз подряд». Крымчане за время оккупации уяснили: на полуострове больше нельзя безнаказанно высказывать мысли, если они идут вразрез с позицией власти. Это чревато драками, обысками и арестами. «Говорят, что Севастополь не был Украиной. Ладно, пусть, – рассуждает Андрей. – Но сейчас пора прозреть севастопольцам, насколько они и не Россия».

Ни один телевизор холодильник не победит

Одну из главных ролей в захвате Крыма сыграло телевидение. Люди, которые смотрели российские каналы, мечтали оказаться в той реальности, которую им показывали, считает Оксана.

«Местные смотрели на россиян: как они богато живут, какая же Россия великая, какая же Украина нищая, какие же мы все бедные, – делится крымчанка. – А те приезжают, пальцы веером: мол, действительно Россия великая, да как классно живут там... А теперь россияне не могут приехать, не могут себе ничего позволить, торгуются, одно мороженое на двоих детей покупают. И теперь наши люди тут в Крыму понимают...».

«При Украине» в Крыму открыто действовали очевидно сепаратистские организации вроде «Русской общины Крыма», постоянно муссировалась тема несправедливости референдума 92-го года, постоянно повторялось, что «Севастополь – русский город», а российские флаги сопровождали даже церковные мероприятия. Пропаганда порождала абсурдные ситуации.

«На 9 мая организовывались полевые кухни, – рассказывает Андрей. – Кухни выделяло МВД Украины, украинские военнослужащие поварами были, и народ пьет украинскую водку, заедает украинским салом и кричит: «Слава России!». Население настраивали против Украины, и украинская власть никак этому не препятствовала.

У Украины еще есть рычаги влияния на крымчан – некоторые украинские СМИ доступны по спутнику и в интернете, но информационную войну на крымском фронте Украина проигрывает. Политический эксперт Евгений Магда считает, что соревноваться в объемах пропаганды неэффективно. Но все же, по его мнению, «жителям оккупированных территорий лучше рассказывать не об ужасах войны, а о мирной жизни, о том, каким будет мирное будущее. Необходимо создать образ будущего полуострова, в котором как можно больше крымчан должны увидеть и собственное будущее».

Бывший военный Андрей не верит в то, что сознание крымчан могли изменить СМИ: «Рядом живут два офицера: украинский получает 2 тысячи гривен, а российский – 17 тысяч. Ни один телевизор холодильник не победит». Аннексия дала жителям полуострова возможность сравнить уровни жизни не только военных. Теперь крымчане видят, что вожделенная Россия из телевизора не соответствует новой реальности, и российская реальность не лучше украинской.

Блокировать нельзя сотрудничать

Осторожность украинской власти в вопросах Крыма производит впечатление, что официальный Киев попросту не знает, что делать. Есть несколько общеизвестных сценариев, помимо пути бездействия: военное отстаивание, экономическое давление и надежда на правовое решение конфликта. Украина – не первая, кто столкнулся с проблемой спорных территорий. В 2008 году война развернулась в Грузии, где отделиться захотели Абхазия и Южная Осетия. Относительное этническое большинство в этих регионах, как и в Крыму, составляла не титульная нация – не грузины, а абхазцы и осетины. Неоднородность этнического состава Приднестровья, где приблизительно поровну молдаван, россиян и украинцев, породила конфликт в этнически более однородной Молдове. Ключевой ошибкой в решении конфликтов стало присутствие российского влияния и российских военных на проблемных территориях. Борьба Молдовы за Приднестровье и Грузии за Абхазию и Южную Осетию прошла ценой сотен жертв. Но желаемого результат военный путь не принес.

Одним из главных методов борьбы против аннексии в Украине являются блокады, начатые прокрымскими активистами и впоследствии поддержанные государством. Еще в декабре 2014 года было прекращено железнодорожное сообщение между материковой Украиной и Крымом. Наибольшие трудности это создало как раз крымчанам, которые не хотят терять связь с Украиной, ведь пересечение новосозданной «границы» стало затратным по времени и деньгам.

К тому же украинская таможня грешит коррупцией: «У меня лично забрали крупную сумму денег, – рассказывает предпринимательница Оксана. – Я везла их, чтобы нанять сиделку тете. А пришлось сесть на шею родителям и питаться за счет их пенсии».

Осенью 2015 года началась продуктовая блокада. Голодать крымчанам не приходится, ведь украинскую продукцию быстро заменила российская, однако качество российских товаров значительно хуже, это чувствуют все, независимо от гражданской позиции. Отключения света из-за энергоблокады коснулись преимущественно жителей сел.

Мнения об эффективности таких средств расходятся. Очевидно, что блокады нужно было вводить на государственном уровне и намного раньше. «С одной стороны, для России это лишний напряг, экономическое ослабление, люди возмущаются, они стали там хуже жить, им уже Крым не нужен, – рассуждает Оксана. – Но с другой стороны, у многих местных идет еще большее обозление на Украину».

Слабо верится крымчанам и в эффективность международных санкций, ведь они, хоть и ослабили Россию, не смогли заставить ее отказаться от Крыма. Но депутат Европарламента Ребекка Хармс говорит, что мы неправильно понимаем смысл санкций: «Идея никогда не была в том, что санкции будут решать конфликты, санкции были необходимы для укрепления позиций западных дипломатов по отношению к России».

Молдова, по словам молдавского аналитика Руслана Шевченко, никак не воздействует на экономическое состояние Приднестровья, но ждет развала экономики региона, а за ней и структур власти, потому что финансирование из России прекратилось, и Приднестровье уже живет в состоянии кризиса.

«Нашей власти не нужно участвовать ни в каких переговорах, надо просто наблюдать за развалом, а потом выдвинуть требование признать Приднестровье в составе Молдовы. Только если это не произойдет, молдавские власти начнут экономическое и прочее давление», – отметил Шевченко.

Грузинская журналистка Нино Иванишвили рассказывает, что Грузия, наоборот, ориентируется на углубление гуманитарных экономических связей с Абхазией и Осетией. Например, Грузия планирует построить порт и дать абхазам возможность работать в этом порту. Кроме того, Грузия выдает жителям неподконтрольных регионов нейтральные паспорта, по которым можно ездить за границу.

«Сотни людей из восточной Германии перелезали через стену, потому что думали, что там лежит какое-то благо, которое они тоже хотели разделить, – объясняет Иванишвили. – И мы должны экономическими связями заинтересовать наших людей вернуться». Грузия готова сотрудничать и с Россией, цитирует Иванишвили грузинского премьер-министра, но не за счет признания независимости Абхазии и Осетии.

Неопознанный плавающий объект: стратегия

Украинский политический эксперт Евгений Магда не слишком надеется на решение проблемы в рамках правового поля. Вести переговоры с крымской властью бесполезно, считает Магда, потому что это марионетки Кремля.

«Относительным успехом будет проведение переговоров в формате «Женева плюс», – говорит эксперт. Но представители России настаивают на том, что о переговорах по Крыму не может быть и речи.

«Есть две категории крымчан, которые не захотят сейчас в Украину, – говорит бывший военнослужащий Андрей. – Это военные пенсионеры с их большими пенсиями и моряки, которые привозят домой деньги в долларах. Кричат тут в Севастополе «Россия», но ходят в моря по украинским документам, потому что санкции».

Силы и желания возвращать Крым у правительства Андрей не видит. Говорит, что все разговоры про трудоемкую стратегию – это популизм, и что Украина Крым «не потянет».

Идея отгородиться от проблемных территорий стеной тоже бесперспективна, считает Евгений Магда, потому что это приведет к центробежным процессам в других регионах. «Украинской власти нужно провести работу над ошибками – рассказать о том, что не было сделано, что нужно сделать, и соответствующим образом двигаться вперед», –объясняет эксперт.

В Молдове, рассказывает аналитик Руслан Шевченко, неоднократно работали над стратегией возвращения Приднестровья, но никакие тактики не афишируются, из-за чего в обществе сложилось впечатление, что связной масштабной стратегии по возвращению территории пока нет. У Грузии, говорит журналистка Нино Иванишвили, было несколько стратегий, но по каким-то причинам от них отказывались. «Сейчас главное для Грузии – держать статус-кво, – считает Иванишвили, – но если Россия аннексирует оккупированные территории, придется вырабатывать другую стратегию».

Украинские власти обещали представить стратегию возвращения Крыма текущей весной. Но по словам Евгения Магды, единственным стратегическим документом на сегодня оказалась недавно обнародованная стенограмма заседания СНБО от 27 февраля 2014 года. Эксперт уверен: борьба за возвращение Крыма будет долгой. «Нет ни одного кандидата в президенты с высоким рейтингом, который бы планировал возвращение Крыма, – говорит политолог. – Но украинской власти придется понять, что возвращение Крыма – ключевой вопрос для определения внешнеполитической субъектности государства, поэтому необходимо говорить о деоккупации Крыма всюду, где это только возможно».

Чтобы не допустить дальнейшей дезинтеграции полуострова, считает Магда, необходимо активнее работать в информационном поле, показывать, что Украина помнит о своих гражданах, оставшихся в Крыму, и искать возможности для диалога с помощью международных культурных организаций.

​Особенности национальной деоккупации

Предпринимательница Оксана считает, что для возвращения Крыма, в первую очередь, нужно сплотить крымчан. И для этого нужно показывать благосостояние Украины и сделать региональными три языка. Как в молдавском, грузинском, так и в украинском конфликтах одним из ключевых стал языковой вопрос. Преобладающее в Крыму русскоязычное население жаждало «русского мира». Крым накрыла волна ненависти ко всему украинскому. По мнению севастопольца Андрея, главной причиной такой ненависти являются украинские политики. «Спасибо Тягнибоку, который кричал: «Кримінальна відповідальність за використання російської мови», – повышает тон мой собеседник. – Присвойте Тягнибоку звание героя России за его крики дурацкие». Все остальные претензии по поводу ущемления прав русскоязычных необоснованны, уверяет бывший военнослужащий, ведь самым страшным издевательством было заполнение украинского бланка на русском по образцу.

Другой спорный вопрос касается статуса Крыма. Многим крымским украинцам не нравится идея крымскотатарской автономии, активно продвигаемая в последнее время крымскотатарскими активистами. Андрей считает, что возвращать Крым надо в статусе области: «Чтобы наши дети не сидели на бомбе замедленного действия. При автономии возникает желание еще большей автономии, это ведет к сепаратизму».

Именно желание Южной Осетии получить автономию еще во время распада СССР спровоцировало конфликт в Грузии. Теперь, считает журналистка Нино Иванишвили, ради возвращения спорных территорий Грузии надо соглашаться на уступки вроде предоставления этим территориям особого статуса.

А аналитик Руслан Шевченко уверен, что молдавским властям категорически нельзя соглашаться ни на какие уступки (например, на план по федерализации Молдовы), потому что такие действия могут повлечь за собой развал государства. Украинский эксперт Евгений Магда ничего страшного в идее крымскотатарской автономии не видит: «Автономия для крымских татар – хороший мотиватор поддерживать Украину и бороться за освобождение от российской оккупации». Но, как и в вопросе стратегии возвращения, четко сформулированных условий такой автономии широкой публике никто не представляет.

Что же можно делать уже сейчас, не дожидаясь государственной стратегии? Нино Иванишвили настаивает на мирном пути и налаживании экономического сотрудничества для привлечения людей на свою сторону. Руслан Шевченко находит необходимой работу на информационном фронте – разъяснение историко-культурной ситуации и дегероизацию Путина. Евгений Магда считает, что для изменения ситуации важно уже сегодня работать с крымской молодежью, привлекать ее на учебу на материковую Украину, а с помощью людей, которые понимают местную специфику, нужно готовить управленческие кадры для Крыма.

***

«Я живу в доме предателей, в военном доме, который строил мэр Киева Омельченко, – говорит мне на прощание Андрей. – Я боюсь, что у нас могут устроить взрыв, будто бы месть украинских бандеровцев предателям. Но сделают это ФСБшники – как перед Чечней». Андрей уверен: в Крыму есть те, кто готов встретить Украину и встать на ее сторону, когда она придет освобождать Крым. Оксана тоже верит, что все будет, как было, но пока просит изменить ее имя в тексте и удалить диктофонные записи перед пересечением границы: «Потому что может быть полный досмотр, могут заставить прочитать. Будь осторожна».