Антон Наумлюк – российский журналист, внештатный корреспондент российского бюро Радио Свобода. Окончил исторический факультет Саратовского государственного университета. В журналистике с 2012 года, автор материалов о протестном движении и нарушениях прав человека в России, а в последнее время – о российских судебных процессах против украинских граждан.
В эфире Радио Крым.Реалии обсуждали с ним, смущает ли россиян несоответствие телевизионной картинки реальной жизни, почему люди говорят фразами из материалов федеральных СМИ и есть ли предел использованию темы Крыма как национальной гордости.
– У меня есть знакомый из Владивостока, который всякий раз удивляется, почему ему по центральным каналам российского телевидения рассказывают про далекую Украину, про Крым, про события на другом конце земного шара. Насколько это характерно для российских СМИ в целом?
– Это проблема не только Владивостока, а любого региона. Страна до МКАДа и за ним – это две совершенно разные реальности. Пока мэра какого-нибудь Ханты-Мансийска не возьмут за жабры следственные органы, про этот город вообще ничего не слышно. Таких регионов десятки: их никогда нет в общей информационной повестке, о них говорят, только когда происходит что-то из ряда вон выходящее, что выбивается на центральное телевидение. Никто не знает, чем там люди живут, что едят. Пока не случились пожары в Сибири, никто не знал названий этих сгоревших городов. Иногда картина кажется совершенно сюрреалистической: до Урала что-то еще есть, а вот за Уралом там вообще ничего не известно, быть может, вообще ничего нет.
– Насколько то, что показывают по российскому телевидению, определяется спросом самой аудитории?
– Спроса как такового уже нет, на мой взгляд. Предложение телевидения настолько забило эфир, что у людей уже не осталось никакого желания что-то узнать. Это как холодильник, который ты открываешь, и там уже лежит все, что нужно, и не возникает мысли, что надо купить еще каких-то продуктов. Это не только клише для одного-двух людей – это целая система таких фраз, наполненная смыслом, иногда перевернутым, и они повторяются каждым человеком, который оценивает действительность по телевизору. Вот город Донецк в Ростовской области, где шел процесс над украинской военнослужащей Надеждой Савченко, – все, кого ты там встречаешь, первым делом говорят о бытовых проблемах, возникших из-за этого процесса. Городской суд там не работал три месяца, потому что все судьи были заняты: нельзя было ни развестись, ни штраф уплатить, ничего. Это была первая проблема, которая беспокоила граждан, а потом они рассказывали, что нужно сделать с Надеждой Савченко. И тут люди слово в слово повторяли редкие сюжеты из выпусков новостей или итоговых телепрограмм ведущего Дмитрия Киселева. К моменту вынесения приговора, конечно, интерес был больше, но риторика не изменилась. Все это было в голове у каждого из этих людей, которые живут далеко от Москвы, далеко от проблем, которые обсуждают на российском телевидении, зато вблизи от украинской границы, от Донбасса. Около ростовского Донецка стояло три лагеря с оружием для добровольцев и зеленый коридор, чтобы они переходили через границу без контроля со стороны российских и украинских пограничников.
– То есть когнитивного диссонанса, так сказать, не возникает?
– Он спрятан где-то в глубине. Российское телевидение и действительность человека, который живет в этом маленьком Донецке, – это разные вещи, но само мышление у него идет тем путем, который закладывает телевидение. Даже то, что происходит в реальности, – контрабанда, перевозка через границу оружия в одну сторону и оборудования луганских заводов в другую, а оно, кстати, оседает на складах в самом Донецке, – человек все это видит, но объяснения дает телевизор. Самый яркий пример – роль США как жупела, которым можно оправдать любые бытовые проблемы. Дорога у нас в ямах, потому что Америка ведет агрессивную политику по отношению к России.
– А если все это развернется в другую сторону: Запад – друг, Украина – братский сосед, то какой будет реакция телезрителя?
– Я почти уверен, что совершенно нормальной. Тут же все изменится: та же Турция из друга внезапно, по мановению превратилась во врага, и это сработало. Конечно, создавать друзей сложнее, чем врагов, но я думаю, что выхолощенное сознание легко подстроится под любой информационный поток.
– Осталась ли тема Крыма в российской повседневности через два года после аннексии?
Кто вспоминал о полуострове 5 лет назад? Да никто
– Осталась, но обсуждается уже не так ярко. Иногда возникают всплески интереса, но после того как телевидение схватило российского зрителя, повернуло его к Крыму и сказало, что вот этим ты должен гордиться, – с тех пор оно так и не отпустило его. О Крыме просто периодически напоминают – естественно, только в положительном ключе, как о героическом свершении всех жителей России. В маленьких городах и областных центрах было даже волонтерское движение, когда собирали какие-то книги, вещи и отправляли их в Крым, но никто не задавался вопросом: почему после того, как полуостров был аннексирован, понадобились книги и вещи? Это просто представлялось героическим свершением всего населения. До сих пор так и представляется.
Президент Российской Федерации Владимир Путин, декабрь 2014 года: «Уходящий год показал, насколько востребованы эти качества сегодня. Их в полной мере продемонстрировал наш народ, поддержав, искренне поддержав возвращение Крыма и Севастополя в семью родную, в Россию. На самом деле не так часто происходят события, способные столь сильно сплотить, объединить общество и вызвать мощное чувство патриотизма. И очень важно сохранить этот созидательный настрой, дать простор реализации гражданских инициатив».
– Крым – это все-таки навязанное телевизором или низовое, глубинное?
– Это абсолютный фейк – такой же, как и результаты грузинской войны. В 2008 году в Грузии апробировали ту самую информационную кампанию, которую запустили в Украине. Россия обладает не только боеспособной армией, у которой есть опыт ведения боевых действий в локальных конфликтах, чего нет у других стран постсоветского пространства, но и СМИ, научившимися работать в пропагандистском ключе на любых приграничных конфликтах. Сейчас мы видим результаты того, как классно отработали российские СМИ конфликт 2008 года в Грузии, в Украине мы это видим. Поэтому базовая ценность Крыма для российского зрителя – это точно такой же навязанный фейк, как и многое другое. Кто вспоминал о полуострове 5 лет назад? Да никто. Мы наблюдаем это постоянно, когда начинаются таможенные войны, когда то можно, то нельзя завозить вино из Молдовы, шпроты из Прибалтики и так далее. Градус меняется моментально, но самое интересное, что никто не задается вопросом, почему вчера нельзя, сегодня можно, а завтра снова нельзя, и все хорошо. При этом чиновники высочайшего уровня могут заявлять совершенно разные вещи сегодня и завтра, противоречить самим себе.
Директор «Левада-Центра» Лев Гудков: «Есть ощущение, что это не только экономический кризис, а кризис с исчерпанием той модели, которая сложилась при Владимире Путине. В этом смысле я бы сказал, что мы имеем дело с необычной ситуацией, когда кризис связан не только с экономической ситуацией или войной холодильника с телевизором, – кризис связан с утратой чувства определенности существующего порядка, жизни, или я бы назвал это кризисом реальности. Люди утратили представление о положении вещей, о том, куда движется страна. Кризис, который отражает очень фундаментальные массовые установки, дефицит институционального доверия ко всем».
– Согласно ли вы со словами директора «Левада-Центра»?
Зато теперь есть Крым, которым можно гордиться, который предложили в качестве такой альтернативы
– Нужно понимать, что мнение Льва Гудкова совершенно правильное, но оно не осознается самими жителями России. То есть человек, у которого в голове происходит этот кризис, этот фундаментальный сдвиг потери реальности, не признается самому себе, что так происходит. Все так и есть. Я уже говорил, что жители России потеряли чувство гордости, потому что за последние несколько десятков лет развалилась страна, отвернулись все соседи, были войны со всеми, уничтожено все от системы образования до больниц – и гордиться нечем. Зато теперь есть Крым, которым можно гордиться, который предложили в качестве такой альтернативы. Есть победы российского оружия в Сирии – где эта Сирия? Кому она вообще нужна была? Зато люди гордятся этим.
– Ждете ли вы каких-то неожиданностей от предвыборной парламентской кампании?
– Разумеется, нет. Эти выборы в России – какие могут быть неожиданности? Это давно запланированный процесс, который теперь нужно реализовать технически. Как говорил один мой знакомый политтехнолог, на российских выборах есть только один фактор, который мешает их проводить, – это наличие избирателей. Все остальное – совершенно устоявшаяся процедура.
– Но ведь в России есть оппозиционная пресса. На каких условиях ей позволяют существовать сейчас?
– У каждого СМИ – свои ограничения, но влияет на них скорее не цензура, а самоцензура. Пока что журналистов еще не массово избивают, но атмосфера, которую создает для оппозиционных СМИ российское телевидение, соответствующая. Спикер Министерства иностранных дел страны может спокойно заявить о том, что какое-то СМИ неугодное и занимается национальным предательством, и такие вещи происходили. Это фактор, который не просто мешает, а ставит под угрозу работу профессиональных журналистов.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: