С крымскотатарским флагом на авто

18 мая 2016 года. 13 часов. На улице Ленина в Симферополе в изнуряющей тягомотной пробке провинциального масштаба встречный автомобиль с крымскотатарскими флагами приблизился к нашей автомашине и парень в открытое водительское окно обратился к моему мужу на крымскотатарском языке. И протянул черную траурную ленту, увидев крымскотатарский флаг у нас на лобовом стекле. Мы моментально друг друга поняли и тут же повязали ленту на флаг.

Как жаль, что в эти несколько секунд мы не успели сказать этому молодому татарину, что за рулем нашей машины – русский (крымчанин с шестилетнего возраста), а его жена – этническая украинка, уроженка Симферополя не в одном поколении. Так хотелось бы, чтоб он знал, что эту тяжелейшую трагедию помнят и чтят не только крымские татары. Два раза в год на моей машине обязательно развевается крымскотатарский флаг – в день памяти о депортации и в день флага. Я уважаю этот несломленный народ. Уважаю его свободолюбивый характер, его таланты, трудоспособность и гордость. И гордость более всего.

Всем нашим друзьям и бизнес-партнерам (а все они по большей степени – крымские татары) 18 мая лично выразили солидарность и поддержку.

Сейчас в Крыму очень трудно поднять мой родной украинский флаг – вариантов немного: будешь оскорблен, возможно, избит, автомобиль – изувечен. Тем не менее, я ношу на груди на цепочке крестик и медальон с трезубом как символы веры и верности. Преданности тому, чему невозможно изменить никогда и ни при каких обстоятельствах.

Верность Господу не обсуждаем.

Почему же тогда на тему Родины возможны вариации?

Все на світі можно вибирати, сину.

Вибрати не можна тільки Батьківщину.

Я уважаю крымских татар и благодарна им за их позицию и стойкость во время этой ненормальной весны 2014 года. За поддержку нашей с ними общей страны. За видеоклип АТР на песню обожаемого мною Вакарчука «Холодно» (у меня в машине флешка с песнями «Океана Эльзы» давно и всегда, в открытые окна завжди лунало та лунає й тепер «Я не здамся без бою»).

Холодно...

Меня просто порвало тогда. Я думала, что только мир нашей семьи рухнул. Только нас обдало чужим холодом. Это огромное небо упало исключительно на наши головы. Это только мой личный траур. Не было слов, чтоб описать эмоциональное состояние, и не было возможности выйти на акции протеста и стать рядом с татарами (считали недопустимым нарушить Закон Украини про держслужбу. Мы – госслужащие Украины). Предпочли впоследствии остаться без работы.

Вот почему наша русско-украинско-крымская семья болела за Джамалу на «Евровидении». Не просто болела, но и голосовала со всех телефонов и много-много раз на номер 4109 СМС 21. Сомневались, что победу отдадут украинке крымскотатарского происхождения. Сомневались, но бесконечно верили. Наша семейная программа-минимум была опередить РФ-ию. Поэтому не будем описывать наш восторг, безумные скачки по квартире и невозможность заснуть до утра.

Мы с удовольствием посещали концерты Джамалы в украинском Симферополе в Украинском театре. Все эти «Smile», «It’s me, Jamala» «Jamaika – Джамалка» нашли отклик в наших сердцах и музыкальных предпочтениях.

И только теперь, когда в 2014-м гром грянул и над нашими головами, пришло понимание того, как страшно и несправедливо это какое-то животное право сильного распоряжаться чужими жизнями и судьбами.

Почему эта девочка Сусанна (и многие-многие) была лишена возможности родиться и вырасти не в чужом – пусть прекрасном для своих – но все-таки чужом для крымчанина краю.

Почему теперь приехавшие в Крым в разные времена, по любым причинам и при различных обстоятельствах многоразные народности уверились, что они в праве решать мою судьбу – судьбу коренной крымчанки – на свое личное усмотрение.

С какой легкостью мы воспринимаем чужие беды и судьбы! Даже в моей крымской семье, где все эти «бир-ики-юч» были всегда на слуху. Где бабушка, рассказывая о своем детстве-молодости, описывая местность, районы Симферополя, употребляла только старые крымскотатарские названия, которые ей были привычнее. А мама рассказывала, что все ее детские пальтишки были испорчены, потому что всегда в городе ей покупали чебуреки и караимские пирожки – ее любимые вкусности. (Кто в курсе – в середине чебуреков и особенно караимских пирожков находится необыкновенно вкусный бульончик. Сверху зажаренные и румяные – внутри сочные, ароматные. Как бы аккуратненько ни откусил – сок все равно брызжет, а уж ребенку точно не выдержать «политес». Вот и результат на пальто.)

Теперь удивляюсь: почему не было негодования по поводу драконовских мер – выселения целого народа? Да, сочувствовали. Да, переживали на каком-то личном уровне. Бабушкина младшая сестра переписывалась до самой своей смерти (1988 год) с семьей соседей – крымских татар, они тогда еще не вернулись в Крым из Узбекистана.

Может быть, теперь мне, прожившей все зрелые сознательные годы вне СССР, в незалежной Украине, легко возмущаться несправедливостью, а ведь это именно в моей семье бабушкин родной брат был осужден, выслан из Крыма и намного лет поражен в правах за анекдоты про Сталина, рассказанные и осмеянные за бокалом пива в симферопольской пивнушке в компании «товарищей», которые его же и «сдали». Что-то не припомню, чтобы наша семья особо возмущалась репрессиями. Все, что озвучивалось по этому поводу: «Это ж надо было додуматься – рассказывать анекдоты про вождя». «Друзья-сволочи продали».

Просто мрак. Что с нами?

Может быть, мое счастье и состоит в том, что при моей сознательной жизни Союз развалился, я имела возможность прожить 23 года в независимой Украине, посмотреть со стороны на радянське життя, ответить себе на свои постоянные детские вопросы и ужаснуться. Именно УЖАСНУТЬСЯ.

Варвара Крымчанка, русскоговорящая, украиномыслящая крымчанка

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции