Пострадавшие за особую веру. Крымские последователи «Хизб ут-Тахрир»: «кухонные разговоры»

В следующий раз (начало здесь) мы встречаемся с Фазылом Амзаевым уже на Западной Украине, в Дрогобыче, куда его семья и семьи других крымских татар, в том числе и членов «Хизб ут-Тахрир»​, движения с неоднозначной репутацией в мире и Украине и запрещенного в России, переселились после аннексии Крыма.

В городе сложилась небольшое, но активное крымскотатарское сообщество – здесь проживает около 140 крымских татар. Местные власти признаются, что с ним проблем меньше, чем с переселенцами с Донбасса. На вопрос в управлении труда и социальной защиты Дрогобыча, беспокоит ли их то, что в городе появился «Хизб ут-Тахрир», ответили, что нет, так как организация законна, а остальное их не интересует. В городе о крымских татарах мало кто знает, хотя Дрогобыч был одним из первых, пригласивших крымских переселенцев к себе.

«У крымского татарина всегда есть время на еду», – шутит Амзаев при встрече и ведет меня пробовать настоящие крымскотатарские чебуреки. Это уже не первый бизнес, который удается отрыть крымским татарам в Дрогобыче – есть уже точка с выпечкой и сервис для распечатки. Хоть чебуречную открыли недавно, она пользуется спросом – возле аккуратного деревянного киоска в центре Дрогобыча, прямо за ратушей, небольшая очередь.

Мы берем каждый по «миксу» – чебуреки с сыром, мясом и овощами и садимся за столиком сбоку киоска. К нам присоединяется Рустем Якубов – представляется главой местной общественной крымскотатарской организации «Исхан-Щирість». Его организация занимается помощью крымским татарам, а также знакомит местных жителей с крымскотатарской культурой. Он работает и в чебуречной – принимает и выдает заказы. Вообще, в Дрогобыче с работой проблема – многие местные жители отправляются на заработки за границу.

Никто из тех, кого я встречаю, кроме Амзаева, прямо не говорят, относятся они к «Хизб ут-Тахрир» или нет. Не все также хотят попасть в объектив камеры – дома, в Крыму, осталась семья, и они боятся за их безопасность. Якубов и Амзаев поясняют, что здесь, мол, не делают различий, с «Хизб ут-Тахрир» ты или нет, помогают всем крымским татарам, несмотря на взгляды и веру. Они также подчеркивают, что не все, с кем мы говорим, их активисты.

Общение мы продолжаем уже у Якубова дома на кухне за чашкой кофе или чая. Говорим о том, что им приходится повторно интегрироваться – первый раз по возвращению в Крым, а теперь после аннексии.

– В Крыму у нас было моральное право требовать, а здесь мы гости, – говорит Амзаев, – у нас с местными много общего. Люди тут религиозные, соблюдающие – ходят по воскресеньям в церковь всей семьей.

За два года, говорят мужчины, не было ни одного конфликта с дрогобычанами. За это время, утверждают они, им удалось создать положительный имидж своего народа. Теперь же считается, что, например, сдать крымским татарам квартиру – это надежно.

«По нам, по конкретному человеку, тут судят обо всех крымских татарах, мусульманах», – говорит Амзаев.

Квартира Якубова в самом центре Дрогобыча. Из окна кухни видно ратушу, на верхушку которой взбираются трубачи и затягивают красивую мелодию. Дома и жена Рустема, Эльзара – она занимается воспитанием их четверых детей. Один из них уже родился после аннексии, в Дрогобыче – родители в шутку прозвали его «татаробандеровцем». Эльзара в традиционной мусульманской одежде – в платке и темном длинном платье.

У крымских татар еще нет общего помещения – только в планах открыть мусульманский культурный центр. Пока руководство города не дает добро, хотя вопрос об этом ставили чуть ли не с самого начала.

– Потому что это крымскотатарский центр? – обращаюсь к Амзаеву.

– Да, этот фактор присутствует.

– Страхи есть все-таки?

– Да. Но это нормально, естественно. Мы не требуем помещение, так вопрос не стоит. Для мусульманина мечеть – везде, где он смог собраться. Пятничную молитву проводим на квартире пока. Раньше у меня, например, дома.

– По сути, деятельность идет, просто, когда будет помещение, мы все это туда перенесем. Это даст нам возможность быть более открытыми. Когда мы на квартире собираемся – это какой-то андеграунд, – добавляет Якубов.

Чуть позже мы едем на другую квартиру в одном из спальных районов Дрогобыча к главе местного благотворительного фонда Каритас, Артуру Деске. Фонд взялся активно помогать крымским татарам с начала их переезда в Дрогобыч – с жильем, трудоустройством. Сам Якубов работал в центре Каритас.

«Шейх Артур, Артур-бей» – шутливо представляют мне Артура Деску, пана Артура – большого, бородатого и веселого волонтера и римо-католического священника.

В гостях пана Артура – брат Рустема. Он покинул родной Бахчисарай с семьей после так называемого референдума.

«Как живется? Если бы не та причина, по которой мы выехали, было бы все супер», – говорит он лаконично, пока заваривает нам всем чай. В сентябре он с женой ждет уже третьего ребенка. Он также помогает общине – собирает и тренирует детскую футбольную команду. Мы сначала договариваемся, что я приду на тренировку, но потом он перезванивает мне и отказывает – родители против, чтобы журналист снимал их детей.

Разговоры мы продолжаем уже за столом в гостиной пана Артура. Стены комнаты увешаны фотографиями пана Артура с подопечными и волонтерами. В Украине он работает уже 14 лет.

– Пан Артур нам ковер купил – все условия сделал для проведения пятничной молитвы, – говорит Амзаев.

– У нас разная религия, но ценности те же. В разрезе ценностей мы можем сойтись всегда и сотрудничать. Я не буду делать Намаз, они не будут праздновать со мной Рождество. Что есть добро, правда, честность – мы сходимся, – говорит Деска.

– Мы фиолетовые, но мы адекватные, – смеется брат Якубова, – Ислам требует от каждого мусульманина, крымского татарина быть полезным, и мы стараемся.

– Вот вы спрашиваете, чем мы занимаемся в Украине, – обращается ко мне Амзаев. – Мы в Украине, во-первых, хотим, чтобы мусульмане сохранялись в рамках своих ценностей, и в светском обществе это возможно. Потому что это не Россия. Реальных террористов в Крыму не было, были те, с которых удобно было лепить угрозу для общества – с нас, с салафитов.

– Происходит куча ужасных вещей, но почему-то если в это время один из них был мусульманином, этому дадут разгон и скажут, что это теракт, – добавляет брат Рустема.

– Возникает вопрос, а был ли мальчик, – снова берет слово Амзаев, – Такой уж страшный «Хизб ут-Тахрир», как его рисуют? Взяли вот Энвера Мамутова (он организовывает массовые ифтары и детские мусульманские праздники) в Бахчисарае – семеро детей у него. Здесь не нужно быть специалистом в области «Хизб ут-Тахрир» – каждый знает, что значит родить, воспитать детей. Вот этот один момент он показывает, что весь разговор о терроризме пустой. Потому что террорист хочет в рай. Если он взрывает себя, детей кто будет воспитывать? У него как минимум не должно быть детей, потому что это обязанность их воспитывать. С точки зрения простой логики!

Пока мы общаемся, Рустем идет в соседнюю комнату совершить Намаз. Пан Артур кричит ему из гостиной, чтобы он убрал иконы, если мешают ему. В коридоре на полке стоят предметы крымскотатарского быта – подарок от подопечных пана Артура.

Представители международной исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир» называют своей миссией объединение всех мусульманских стран в исламском халифате, но они отвергают террористические методы достижения этого и говорят, что подвергаются несправедливому преследованию в России. Верховный суд России запретил «Хизб ут-Тахрир» в 2003 году, включив в список 15 объединений, названных «террористическими». Кроме России, эта организация запрещена в Казахстане, Китае и некоторых других азиатских и африканских странах. В Узбекистане последователи «Хизб ут-Тахрир» жестко преследуются без официального запрета движения. В Германии деятельность «Хизб ут-Тахрир» ограничена из-за обвинений в антисемитизме. В Украине и в большинстве стран Запада она может действовать легально.

(Окончание следует)