Украинские пленные: возможен ли обмен «всех на всех»?

По довоенной статистике, в Украине ежегодно исчезали по разным причинам более пяти тысяч человек. Каждого десятого в конце концов находили мертвым. Положение резко ухудшилось после начала агрессии России на Донбассе. По данным на август этого года, пропавшими без вести в результате войны являются 498 человек. Об этом на своей странице в Facebook написала Ирина Геращенко. А советник председателя СБУ Юрий Тандит в эфире одного из украинских телеканалов накануне сообщил, что боевики заявили о готовности освободить более 40 пленников по схеме «всех на всех».

О том, как продвигается освобождение, рассказал руководитель группы по обмену пленными «Патриот» Олег Котенко.

‒ У вас есть информация, сколько украинцев ‒ как военных, так и гражданских – сейчас находится в плену боевиков?

‒ Официальная цифра ‒ 47 человек. Недавно было 45: еще два человека появилось в городе Луганск. Об этом сообщила Ольга Кобцева – она занимается военнопленными в Луганской области.

‒ Удается ли среди пленников находить тех, кого раньше считали пропавшими без вести? И что с теми людьми, которые до сих пор числятся пропавшими?

‒ Действительно, официальная цифра ‒ около 500 человек, но есть неофициальная цифра ‒ она немного больше. По нашим данным, без вести пропавших около 800 человек. Это только среди военных. Что касается гражданских, эта цифра «плавает» и может достигать 1000 человек. Почему цифры отличаются? Потому что никто не ведет точного учета пропавших без вести на неподконтрольной территории Украины.

‒ То, что боевики заявили о готовности освободить более 40 пленников по схеме «всех на всех» ‒ блеф или это возможно? Ведь это не первые подобные договоренности.

‒ Вы правильно акцентируете, что уже было очень много предпосылок для обмена наших людей, по крайней мере военнопленных, и все время они срывались. Сейчас идут переговоры, договариваются об обмене большого количества людей на наших 47 человек. Единственное, в чем проблема ‒ на все, что происходит в обменном процессе, влияет геополитика. Любое движение, как, например, так называемые «крымские диверсанты» или срыв нормандской четверки, влияет на процесс обмена военнопленными. Поэтому я надеюсь, что Москва на этот раз проведет этот обмен, о котором договаривались на высоком уровне.

‒ Возможно, дают результаты неофициальные обмены пленными, а не только с привлечением государственных органов Украины?

‒ Неофициальные обмены, точнее освобождения, никогда не останавливались. Почему? Потому что много еще наших военнопленных остается у так называемых боевиков. И с ними немного легче вести переговорный процесс, чем с так называемыми официальными органами непризнанных республик. Поэтому неофициальные обмены продолжаются. Они небольшие, мы не можем освобождать десятки людей. Но если получается освободили два-три человека в месяц, то мы считаем, что работа наша сделана не зря.

‒ Почему создается ажиотаж вокруг обмена пленными на Донбассе?

‒ Сам ажиотаж Кремль создает для того, чтобы иметь определенный рычаг влияния на Украину. Соответственно, по логике Кремля, мы должны давить на президента, официальные органы. И те должны идти на уступки, по крайней мере, так думает Москва, так думает Путин, ‒ идти на уступки в каких-то политических вопросах для того, чтобы можно было освободить своих военнопленных.

‒ И тогда происходят неравноценные обмены?

‒ Да. Сейчас, в принципе, разговор не идет о равноценных обменах, потому что мы точно знаем, где находятся 47 человек. Украина готова отдать всех, кого требует Москва и непризнанные республики, чтобы освободить этих 47 человек. Потому что война у нас не заканчивается.