Перед началом саммита «Группы двадцати» в Китае представители украинской власти передали канцлеру Германии и президенту Франции списки украинских узников в России и заложников на оккупированных территориях с просьбой оказать давление на президента России для содействия в освобождении этих людей. Об этом сообщила вице-премьер-министр Украины Иванна Климпуш-Цинцадзе. По словам правозащитников, число украинцев, удерживаемых Россией по политическим мотивам измеряется десятками, и большинство из них являются крымчанами. К этим людям иногда нет элементарного доступа, но у украинской власти все же есть механизмы для спасения пленников, заверила в интервью Радіо Свобода председатель Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник.
‒ Прокомментируйте, пожалуйста, ход дела по Ильми Умерову. Помогут ли ему, по Вашему мнению, проведение акций в поддержку и международный резонанс?
Эти акции важны для того, чтобы привлечь внимание других граждан и других государств, в первую очередь ‒ европейских, которые могут повлиять на Российскую Федерацию
‒ Если говорить о самой российской власти, то на нее такие акции вряд ли будут иметь влияние, но важно, что они поднимают тему и держат ее в информационном поле. Эти акции важны для того, чтобы привлечь внимание других граждан и других государств, в первую очередь ‒ европейских, которые могут повлиять на Российскую Федерацию. Потому что Россия, скажем так, не первый раз не только на акции не обращает внимания, но и на международные нормы. Поэтому чихать ей на любые действия, к сожалению. Потому что такое сейчас государство. Но для того, чтобы держать в курсе всех других и таким образом достигать давления на Российскую Федерацию, такие акции ‒ важны.
‒ Кроме Ильми Умерова, как сказал Рефат Чубаров, сейчас около 17 политзаключенных-крымчан на полуострове. Какие данные у вас? Как продвигаются их дела в судах?
‒ Я думаю, их даже больше. Если мы возьмем, например, дело «Хизб ут-Тахрир», это политическое дело именно против мусульман. Там только 14 человек уже под арестом. Далее ‒ это дела, связанные с преследованием участников Майдана Александра Костенко и Андрея Коломийца. Это еще 16. Также мы видим, что жертвой заключения, но в очень циничной форме стал Ильми Умеров. То есть таких людей больше, чем 17, так как эти дела продолжаются. И еще есть люди, которые находятся на территории Российской Федерации. И, к сожалению, перечень всех лиц мы не знаем, потому что иногда мы не имеем доступа ко всем людям. Сейчас, например, дело Евгения Панова ‒ это также политзаключенный. Но адвокаты до сих пор не могут получить доступ к своему подзащитному. Если этих людей посчитать, то уже 20 человек получается.
‒ Как вытаскивать людей, к которым просто нет доступа? Как украинская власть может им помочь?
‒ Здесь есть много действий, которые следует делать. Они разные, в разных плоскостях. Первые ‒ сугубо практические ‒ предоставить адвокатов. Потому что, если честно, только адвокаты могут получить доступ, хотя бы иногда, к человеку и остановить пытки, как это было во многих делах. Во-вторых, адвокат ‒ это возможность общения человека за решеткой с внешним миром. И здесь надо понимать, что это деньги за услуги адвоката, и здесь возникает вопрос, чем может помочь Украина в этих вопросах. Есть дела, когда Украина искала деньги, но в основном эти деньги ищут правозащитные, общественные организации или благотворительные взносы. И это большой вопрос, потому что дела идут по два года, как вот у Ахтема Чийгоза, дело «26 февраля». То есть это важный вопрос, о котором надо говорить.
Кроме того, это дипломатические действия, это давление на Российскую Федерацию. На всех возможных переговорах и мероприятиях надо говорить и требовать освобождения всех наших политзаключенных.
Третье ‒ это разработка механизмов. Потому что мы видим, что Россия многие международные нормы просто игнорирует и не принимает их во внимание. И поэтому здесь надо разрабатывать новые механизмы. Очень действенный механизм ‒ экономический, то есть когда для России каждый день незаконного удержания наших граждан будет стоить денег. Понятно, что на территории Российской Федерации трудно найти доступ к этим деньгам, но есть много собственности, много счетов России как государства, или государственных служащих за рубежом, на которые можно повлиять и которые можно замораживать. Это, действительно, может повлиять, но пока такой механизм не разрабатывается. И дальше ‒ все остальные дипломатические меры.
‒ Недавно ваша организация обнародовала мониторинговый отчет за июль. В отчете, среди прочего, говорится о преследовании проукраинских журналистов и общественных активистов, обысках в их квартирах, запрете на выезд с территории полуострова. Что это, какой-то новый метод гибридной войны?
То, что используется в Крыму, это уже не новый метод гибридной войны для Российской Федерации, так как она в своем государстве не менее 10 лет использует такие методы
‒ Если честно, то, что используется в Крыму, это уже не новый метод гибридной войны для Российской Федерации, так как она в своем государстве не менее 10 лет использует такие методы. Что касается журналистов-блогеров, то это, прежде всего, задача просто ликвидировать информационное пространство в Крыму. Взять его полностью под контроль властей, а также запретить, чтобы информация из Крыма выходила за пределы полуострова. Это цель преследования журналистов. Что здесь делать? Здесь человеку нужно самому определиться, он остается в таких условиях и будет бороться, или все-таки понимает риски и уезжает. Здесь различные стратегии, как себя вести.
Что касается общественных активистов, то главная цель ‒ просто уничтожить гражданское общество, чтобы никто не мог со стороны услышать, что здесь есть люди, которые не согласны, потому что Россия хочет и дальше продвигать миф о том, что якобы все были согласны с аннексией, оккупацией. Но это не так.
‒ Если говорить о других резонансных в последнее время делах, в частности, о так называемых «крымских диверсантах». О чем свидетельствует появление таких упреков?
‒ Это свидетельствуют о том, что это дело также из категории политически мотивированных, мы видим, что это большая провокация. Что касается деталей, здесь большая проблема, ведь де-факто «власть» делает все, чтобы адвокат, нанятый семьей, не получил доступа к Евгению Панову, потому что есть, что прятать. Если бы это было честное дело и, действительно, люди были бы в чем-то виноваты, то почему не допустить адвоката, почему не сделать заседание открытым? Следовательно, есть что прятать: прячутся следы давления или следы пыток. Это уже четкий признак того, что дело сфабриковано. И к сожалению, больше мы не знаем, поскольку адвокат уже третью неделю пытается получить доступ. Уже есть решение Европейского суда по правам человека, ответ по 39-ой статье, где Европейский суд требует также доступа адвоката к подзащитному, но до сих пор Россия этого не выполнила.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: