Специально для Крым.Реалии
(Продолжение, предыдущая часть здесь)
Истории Крымского ханства не повезло дважды: в Российской империи ее писали преимущественно в черных красках, а в Советском Союзе вообще попытались забыть. Да и жители современной Украины, чего скрывать, по большей части находятся в плену российских мифов и заблуждений о крымских татарах. Чтобы хоть немного исправить ситуацию, Крым.Реалии подготовили цикл публикаций о прошлом Крымского ханства и его взаимоотношениях с Украиной.
В прошлой программе мы затронули вопрос о вторжениях войск Большой Орды на территорию Крыма. В массовом сознании, да и нередко в исторической литературе, чего там греха таить, Крымское ханство изображается как неприступная крепость, гарнизон которой держит в страхе окружающие земли, но сам является неуязвимым за высокой стеной Перекопа. Однако вы утверждаете, что полуостров, в сущности, являлся такой же мишенью для походов степняков, как и земли Украины или России, да и правителей Орды, в общем-то, тоже можно понять – кто же захочет просто так отпустить богатую провинцию. И вот первый вопрос: как же разворачивалась борьба Крыма за независимость от Орды на рубеже 15 и 16 веков, и когда крымские ханы окончательно восторжествовали над ордынскими?
Что касается взгляда на Крым как на укрепленный гарнизон, способный производить тяжелые опустошения в соседних странах, но при этом остающийся недоступным для ответных ударов, то это взгляд совершенно оправданный. Он обоснован многочисленными историческими источниками. Потому что именно так дело и обстояло на протяжении большей части истории ханства – причем сами ханы прекрасно осознавали это свое стратегическое преимущество, ценили его и активно использовали в своей внешней политике. Однако такое положение вещей продолжалось на протяжении не всей истории ханства от начала до конца, а лишь на определенном, хотя и весьма продолжительном ее этапе: примерно с первой половины 16 до начала 18 столетий.
А до того периода Крымское ханство само являлось объектом нападений со стороны степей. Это куда менее известный аспект крымской истории, и на Крым редко смотрят с этого ракурса. Однако в конце 15 – первой половине 16 века Крыму действительно приходилось всерьез держать оборону перед степными набегами.
В конце 15 – первой половине 16 века Крыму действительно приходилось всерьез держать оборону перед степными набегами
Сравнивать эту ситуацию с положением Украины или русских территорий будет не вполне корректным, потому что в случае Крыма были гораздо меньшими и продолжительность этого периода угрозы из степей, и регулярность причиняемых набегами разрушений. Здесь гораздо лучше привести другое сравнение, а именно – с древними и раннесредневековыми государствами, существовавшими на самом полуострове. Потому что крымские ханы прошли тот же путь, которым до них на протяжении многих веков следовали правители всех прочих держав, когда-либо возникавших в Крыму. Все эти древние народности в разное время приходили сюда как завоеватели, но все со временем становились, так сказать, детьми этой земли, обосновывались на ней навсегда, смешивались с пришедшими ранее, и через некоторое время их общим потомкам приходилось уже самим защищать полуостров от новых волн завоевателей.
Взять, к примеру, скифов, которые именно таким образом появились здесь, сломив сопротивление предшественников – а уже лет через триста их общие потомки выкопали Перекопский ров, чтобы не допустить сюда новых пришельцев, сарматов.
Вот так же и крымские ханы, чьи предки, Чингизиды, в 13 веке силой завладели полуостровом и силой подчинили себе уже обитавшее тут тюркское и прочее разноплеменное население, теперь, через 200-300 лет, подобно скифским и боспорским царям, уже сами отстаивали свою родину, где они укоренились, от нового наступления кочевников. Сходство еще более усиливается тем, что ханам довелось обновлять, доделывать и превращать в крепость тот самый ров на Перекопе, который когда-то вырыли скифы.
И вот эта закономерность исторической преемственности, закономерность повторяемости схожих ситуаций в разных эпохах, этот незыблемый исторический закон, согласно которому любые гости, пришедшие на полуостров, рано или поздно сами превращались в «аборигенов» – все это является одной из самых примечательных черт и самых важных особенностей вообще всей истории Крыма.
Любые гости, пришедшие на полуостров, рано или поздно сами превращались в «аборигенов» – это является одной из самых примечательных черт всей истории Крыма
А теперь перейду к следующей части вопроса – то есть к деталям о том, как в первые годы 16 века продолжалась и чем завершилась борьба Крыма за независимость от Орды.
Чтобы правильно понимать расклад сил, следует представлять себе, чем являлась Орда к тому времени. Это уже не была та знаменитая золотоордынская империя 14 века – то есть государство с определенной территорией, с границами и таможнями, с городами, со столицей и Ханским дворцом и так далее. Все окраины этой бывшей империи – и Крым, и Казань, и прикаспийские степи, не говоря уж о восточнославянских владениях, давно отпали от нее и там формировались самостоятельные государства.
Особое, отдельное государство формировалось даже в самом столичном регионе Орды на Нижней Волге. В этом регионе – или, как его называли, Тахт-Эли (то есть, в переводе, Престольный Край) – формировалось Хаджи-Тарханское ханство, и старая ордынская столица, город Сарай, превращался в руины, а на смену ему развивался новый столичный центр – город Хаджи-Тархан, он же Астрахань. Там у власти укрепилась своя династия, очень близкие родственники последних ханов Орды, и эти новые астраханские правители решительно не желали, чтобы старые хозяева, наследники прежних ордынских ханов, вернулись к власти в их регионе.
Таким образом, к рубежу 15 и 16 веков Большая Орда представляла собой уже не территорию, не страну, а просто сообщество людей без постоянного места проживания, гигантскую толпу из нескольких десятков тысяч кочевников с их семьями, жилыми повозками и стадами. Во главе этого кочевого сообщества стоял хан Шейх-Ахмед, который гордо титуловался великим ханом Великой Орды, подражая действительно великим ордынским правителям прошлых веков. И этому кочевому сообществу жить с каждым годом становилось все сложнее, потому что Орде буквально не оставалось места на карте. Все оседлые элементы бывшего ордынского общества – мастера, ремесленники, торговцы, ученые люди и так далее – жили теперь на территориях этих новых формирующихся государств, а у ордынского хана остались лишь кочевые скотоводы, которым требовались огромные пространства для сезонных миграций на пастбища. Но в том-то и дело, что этих свободных пространств оставалось все меньше, потому что все бывшие кочевья теперь принадлежали независимым тюркским государствам, и ордынцев там видеть никто не хотел: местные правители просто гнали их прочь от своих границ.
Не был исключением и Крым. Орда еще с 13 века очень ценила богатейшие, привольные пастбища в степях у Черного моря: на Нижнем Днепре, Днестре, Дунае. На заре ордынской истории это была очень густозаселенная территория, там стояло несколько крупных ордынских городов – откуда, кстати, и берется все это неимоверное обилие тюркских топонимов современной Южной Украины – и все эти города и земли запустели в эпоху ордынских усобиц, задолго до возникновения Крымского ханства.
Так вот, хан Шейх-Ахмед и его братья пытались пробиться к этим издавна знаменитым нижнеднепровским пастбищам – но их туда не пускал Менгли Герай, и теперь на их пути стояла цепь днепровских крепостей, спешно возведенных крымским ханом.
Вопрос покорения Крыма стал для ордынских ханов в самом прямом и буквальном смысле вопросом элементарного выживания
Отсутствие доступа к этим ресурсам стало угрожать Орде уже настоящим голодом. То есть вопрос покорения Крыма стал для ордынских ханов уже не просто делом престижа или делом сохранения целостности государства и, так сказать, ликвидации сепаратизма, а в самом прямом и буквальном смысле – вопросом элементарного выживания.
Потому в степях на материке началась серьезная военная активность. Шейх-Ахмед и его братья надвигались на крымские границы, готовые сражаться уже не на жизнь, а насмерть. Потому что, повторюсь, вопрос стоял уже не о престиже, а о выживании.
Менгли Герай противопоставил этой угрозе простую, но эффективную тактику. Он был готов с превеликим гостеприимством позволить всем желающим кочевникам свободно пасти их стада на Нижнем Днепре и у Днестра, и у Дуная, и даже на самом полуострове – но при одном непременном условии: все они, от беев до простолюдинов, клятвенно и безоговорочно признают его своим ханом и будут повиноваться исключительно ему. Неудивительно, что этим хан переманил на свою сторону множество бывших ордынцев, и за счет этого число подданных крымского хана с каждым годом росло, а количество подданных и, соответственно, войск ордынского хана уменьшалось.
И завершилось это тем, что весной 1502 года – после исключительной, небывало лютой зимы, когда проблема выживания Орды встала просто до невозможности остро – ордынский хан Шейх-Ахмед снова повел свои войска из голодных степей, надеясь уж в этот раз точно пробиться и к Днепру, и к Крыму. Готовя решительный бросок, он встал близ впадения реки Сулы в Днепр – ныне это место на территории Полтавской области скрыто водами Кременчугского водохранилища.
А Менгли Герай – взяв с собой, кроме большого собственного войска, также турецкий отряд с артиллерией, выступил ему навстречу. Описаний битвы, произошедшей между двумя ханами, не дошло: есть только краткая реляция Менгли Герая, без подробностей, о своей победе. Но похоже на то, что никакой битвы и не было. По-видимому, как это уже случалось и прежде, изнуренные голодом и скитаниями кочевники просто бросили своего бывшего повелителя и перешли под власть крымского хана. И мирно отправились за ним в те земли, куда и стремились изначально – только теперь уже как крымские подданные и как часть крымского войска. Так или иначе, Шейх Ахмед вывел на эту битву около 60 тысяч человек, а бежал с поля боя лишь с тремя сотнями сторонников.
А Менгли Герай захватил походный шатер хана с престолом и, по старой ордынской традиции, принял титул поверженного врага. Теперь он сам стал, как гласил титул, «великим ханом Великой Орды».
Эту дату (примерно, 15 июня 1502 года) и место – там, где Сула встречается с Днепром – я считаю, следует знать и помнить. Потому что это было выдающимся событием: в этот день окончательно пала Орда, и с этого дня длинная золотоордынская глава в восточноевропейской истории закрылась навсегда и окончательно. И в этом была заслуга крымского хана.
Продолжение следует.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Текст впервые был опубликован Крым.Реалии в феврале 2018 года
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: