Над полуразрушенным коттеджем вблизи донецкого аэропорта развевается сине-желтый флаг. В некогда богатый, а теперь заставленный военными машинами двор заезжает «корч» – старенький автомобиль на евробляхах, окрашенный в зеленый цвет. Оттуда выходят трое мужчин в камуфляже. Невероятно уставшие, уже несколько суток без нормального сна, они держат в руках рюкзаки и пару небольших чемоданчиков серого цвета.
– Глеб, тебе «птичка» надо или нет? – говорит один из мужчин, встречающих группу.
– Привет, – отвечает худощавый военный с карими глазами и густой бородой. – Да, надо, конечно. Подожди 10 минут – я только с задания.
В мирной жизни 24-летнего Глеба зовут иначе. И «птичка» здесь на самом деле не птичка, а беспилотник, который хранят в небольшом чемодане, например, серого или черного цвета.
Коптер, он же беспилотник – основное оружие подразделения аэроразведки, которое с волонтерской группы развилось в отдельную воинскую часть. И который, несмотря на свою эффективность, сопоставимую разве что с эффективностью артиллеристов и снайперов, едва ли не самый закрытый для прессы.
– Переночевать и накормить можем, – годами слышу от аэроразведчиков. – А вот писать о нас не надо – мы же не только фиксируем технику боевиков. Мы ликвидируем их.
Местный
– Я уволился несколько месяцев назад. Что-то расскажу, но, сама понимаешь, все не смогу – пацаны же еще там, – в одном из винных баров мирного Киева говорит мне Глеб.
Все такой же худощавый и сонный, он мотается между поездами и делами по возвращению к гражданской жизни. Сам родом из Донецка, он вспоминает, как семь лет назад началась оккупация его родного города.
– Точкой невозврата, – говорит, потягивая кофе, а не вино, потому что «еще не открыл для себя мир алкоголя», – стал захват зданий ОГА и СБУ. В 2014-м мне было 17 лет: я учился в колледже в Киеве и наблюдал за происходящим онлайн. Помню, как на одном из видео увидел полицейских (тогда милиция – ред.). Они ничего не делали: стояли и просто смотрели, как вооруженные люди врываются в администрацию и службу безопасности.
Пока Глеб учился, дома в Донецке оставалась его мама. Женщина не скрывала своих проукраинских взглядов и за это получала угрозы. Позже одни родственники аэроразведчика ремонтировали российским гибридным силам тяжелую бронированную технику, а другие получали должности в так называемом «МГБ». Мама, наконец, уехала из Донецка.
Вопрос идти на передовую у Глеба не стоял: несовершеннолетним его не могли взять на службу официально, поэтому в 2014-м парень решил помогать как волонтер. Вместе с другими активистами он отслеживал в сети передвижения контролируемых Россией боевиков, сводил данные воедино и передавал украинским военным.
– Осенью 2014-го я, можно сказать, случайно попал на обучение аэроразведчиков, которые организовывали волонтеры из «Народного тыла». Понял, что мне нравятся беспилотники, и я хотел бы знать о них еще больше. В январе 15-го, как только мне исполнилось 18 лет, я собрал рюкзак и поехал на Донбасс.
Идентифицировать оружие
Первые несколько недель Глеба не допускали к работе с коптерами. И то время теперь уже опытный аэроразведчик вспоминает как нечто похожее на старую срочную службу: подметаешь, красишь, ждешь хотя бы какое-то нормальное задачи.
– Впоследствии, – улыбается, – я осознал, почему не сразу начал летать. Тогда все, а сейчас подавляющее большинство квадрокоптеров нам передавали волонтеры. Государственная была техника или нет, в любом случае она немало стоит. В неопытных руках коптеры легко могут выйти из строя или потеряться.
Аэроразведка не сразу стала отдельной воинской частью. Сначала это было добровольное подразделение, затем она вошла в состав одного из разведывательных батальонов и, наконец, выделилась.
Сейчас «птички» аэроразведки работают по всей линии фронта. Кроме подаренных благотворителями небольших коптеров – «фантиков» (Phantom) и «мавиков» (DJI Mavic) - военные имею также беспилотники, официально стоящие на балансе ВСУ. Например, «Аист-100» и «Фурия». Похожие на маленькие самолеты, они преодолевают большие расстояния и могут значительно выше лететь, чем подаренные волонтерами «птички».
Несмотря на то, что каждый из квадрокоптер имеет свои технические возможности, успех задачи, прежде всего, зависит от подготовки самого пилота. Глеб и его побратимы настолько искусны, что при хороших погодных условиях могут снимать видео, залетая в бойницу противника.
– Чем ближе ты подобрался к боевикам, – отмечает, – тем лучше будет получена тобой информация. Затем на видео можно будет, в частности, рассмотреть класс оружия, увидеть бортовые номера техники.
И главное здесь – не только близко подобраться, но и вернуться с задания.
Контролируемые Россией боевики используют в Донбассе так называемые «пушки» – специальные устройства, создающие волны-помехи в управлении и навигации беспилотника, из-за чего пилот может потерять его. Кроме этого, российские гибридные силы нередко просто обстреливают коптеры украинских военных.
– Универсальной инструкции ко всем беспилотникам нет, но большинство из них имеют датчики, которые определяют ровность поверхности. Если, например, «пушка» сработает в момент, когда наш коптер будет над грязью, он, скорее всего, немного улетит и все же сядет на равнину. Затем в случае восстановления сигналов и при условии, что батарея не будет разряжена, беспилотник взлетит и вернется к пилоту.
Месть и поиски
Склоненная над гробом женщина с черным платком на голове. Вокруг нее с десяток военных в голубых беретах. Гроб накрыт флагами – национальным и красно-черным с надписью «Верный всегда!» – девизом морской пехоты Украины. Так 11 мая 2019-го в Одесской области прощались с морпехами Денисом Козьмой с позывным «Дед».
Он попал в засаду и получил смертельное ранение вблизи оккупированного Докучаевска еще первого мая.
В том же бою был ранен командир Козьмы – Иван Сакаль с позывным «Бродяга». Сакаль умер в госпитале в Днепре 6 мая, не приходя в сознание. Тело «Деда» российские гибридные силы передали украинской стороне до восьмого числа.
Искать раненых бойцов, или еще хуже – узнавать, где находится бездыханное тело побратима – также задача аэроразведки. С неба они лучше видят не только враждебные передвижения, но и то, как и куда контролируемые Россией боевики переносят погибших украинских военных.
– Мои побратимы очень хотели, – заключает Глеб, – помочь 137-му батальону морпехов: искали «Деда» несколькими «птичками». Но, к сожалению, начали операцию неудачно – боевики уже оттащили его.
Не имея шанса быстро забрать тело, мы пошли другим, обязательным в таких случаях путем – путем мести. В последующие несколько дней нашли и совместными с морпехами усилиями ликвидировали бронегруппы противника, а затем так же нашли и уничтожили «комбата» боевиков. И это не про жестокость, на самом деле. Это – про справедливость и защиту своей земли.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: