1 сентября 1889 года (13 сентября по новому стилю) появился на свет один из наиболее выдающихся лидеров крымскотатарского народа – Джафер Сейдамет. В честь 130-летия со дня рождения «крымского Петлюры» – литератора и публициста, в переломную эпоху ставшего военачальником и дипломатом – Крым.Реалии публикуют уникальные мемуары Сейдамета.
Продолжение. Предыдущая часть здесь.
Джелял Коркмазов (продолжение)
Джелял хотел, чтобы люди были свободны, как птицы, и атаковал негативное с этой точки зрения влияние государства и общества, угрожавшее этой свободе
Примерно через два месяца после прибытия в Париж он познакомился с одной молодой еврейкой, талантливой журналисткой. В связи с этим испортились его отношения с женой, которая и так сильно страдала из-за него. Я пытался привести их к согласию, беспокоился об их проблемах и пытался предотвратить низость Джеляла, который считал, что все, что угрожает свободе: семья, долгосрочные связи, – препятствует развитию мыслей и чувств, а им, как он утверждал, нельзя ставить барьеры. Он считал, что все, что ограничивает мысли и чувства, является вредным, представляет собой оковы для мыслей, цепи для искусства, связывающие порывы духа... Да, Джелял хотел, чтобы люди были свободны, как птицы, и атаковал негативное с этой точки зрения влияние государства и общества, угрожавшее этой свободе. По его словам, религия и мораль были не чем иным, как основаниями рабства личности в обществе.
Хотя между нами существовали различия по вышеупомянутым идеологическим вопросам, я ценил революционность Джеляла, любил его и уважал за то, что он посвятил всю свою жизнь одной идее. Жена Джеляла, полька Мария, обладала более широкими знаниями, чем ее муж, была благородно воспитана. Быть полезной для других... Это был принцип, которому эта женщина следовала в своей жизни с величайшим удовольствием, даже со страстью.
Джелял во время споров обычно впадал в ярость. Мария же всегда контролировала себя. Она неизменно демонстрировала твердость воспитания, которое получила, тонкость души и широту кругозора. Я никогда не забуду ее критических слов в адрес Джеляла во время одной из наших ссор: «Ты ошибаешься – если правовые институты буржуазного общества были бы прогнившими, если источники его творческой мысли были бы иссякшими, если основания его морали были бы разрушенными, то наша победа была бы чрезвычайно легкой... Враг же, вопреки тому, что ты говоришь, не брошен на лопатки. Устояли не только его экономические и правовые основания, но, в частности, жива его общественная и философская база».
Мне нравилось навещать Коркмазовых, я с удовольствием беседовал с ними, а какое-то время, чтобы поддержать их финансово, заказывал у них обеды.
Балканская война и российские татары
В 1911 году события начали подтверждать слова [Жана] Жореса, что война за Триполитанию спровоцирует взрыв европейской пороховой бочки. 18 октября 1912 года началась [Первая] Балканская война, которая потрясла Турцию и весь тюркский мир [первой войну объявила Черногория еще 8 октября, а Болгария, Греция и Сербия – 17 октября, греческая нота задержалась на один день]. Газеты, периодические издания и письма, которые я получал из Турции и России, горько описывали, как весь тюркский мир плачет кровавыми слезами. Я погрузился в печаль и страдания. Равно и Джелял Коркмазов мучился из-за несправедливого нападения на Турцию... Однако в то же время он проповедовал взгляд, что балканские армии были втянуты в войну под давлением проклятых, как он выражался, государственных машин – своих и империалистических держав – поэтому он сочувствовал балканским солдатам и со все возрастающей убежденностью провозглашал, что освобождение всего мира произойдет не через разрушение империализма, а через крах института государства как такового. Моя левизна не была в состоянии привести меня к таким обобщениям. Зная об убитых турках, о разрушенных турецких деревнях, о растерзанных турецких стариках и детях, я проклинал виновников этих зверств и чувствовал желание отомстить.
Газеты, которые я получал из Турции и России, «L'Humanite» [«Человечество»] Жореса и кампания в защиту Турции, ведомая [французским писателем] Пьером Лоти, – все это трогало меня, но и напоминало о страданиях. В связи с Балканской войной социалисты организовывали митинги, на которых решительно выступали против империализма и милитаризма. Именно этому вопросу Жорес посвятил одно из своих лучших выступлений, произнесенное с большим воодушевлением и непревзойденной риторикой.
Балканская война потрясла тюркские народы, жившие под российским господством
Балканская война потрясла тюркские народы, жившие под российским господством. По примеру уважаемого кади Фахретдина, одного из казанских улемов, большинство татар не отмечали Курбан-байрам. Люди говорили: «Мы не можем праздновать, когда наши братья проливают кровь, мы в трауре...». Татарские студенты, обучающиеся в российских университетах, протестовали против нападок российской прессы на турок. Во всех губерниях были начаты кампании по оказанию помощи турецкому Красному Полумесяцу [аналог Красного Креста в исламских странах]. Крымские татары с участием крымских женщин собирали помощь в татарских селах, а специальный комитет отвез ее в Стамбул. Помощь Красному Полумесяцу пришла не только от татар из Крыма и России, но даже от тюркских народов Маньчжурии («Turk Yurdu» [«Турецкая отчизна»], т. 3, с. 224). Главный редактор газеты «Вакыт» [«Время»], выходящей в Оренбурге, самый талантливый журналист среди поволжских татар, открытый тюркист Фатих Карими Эфенди прибыл в Стамбул, чтобы ознакомиться с ситуацией. Обучавшиеся в Санкт-Петербургском университете татарки из Казани: Гульсум, Рукие и две девушки по имени Мерьем, – также приехали в Турцию, чтобы лечить наши раны. Татарская пресса в России давала мощный отпор российским нападкам, тщательно анализировала причины катастрофы, постигшей нас в Балканской войне. В это же время стамбульская пресса рассматривала каждую проблему с точки зрения партийных интересов, и больше чем анализом причин трагедии в экономическом, социальном или культурном аспектах, занималась очернением действовавших в тот момент политиков. Наши сердца кровоточили месяцами. Мы чувствовали, что вся сила врага, стоящего у ворот Чаталджи [последняя турецкая линия обороны в 45 км от Стамбула], сдавливает наши сердца. Мы не могли дышать свободно.
Ахмет Мидхат Эфенди
В то время, как будто нашим сердцам недоставало печали и сожалений, еще одна смерть погрузила в глубокий траур тюркский мир. Мы все были сломлены – 28 декабря, в воскресенье ночью умер [писатель, журналист и издатель] Ахмет Мидхат Эфенди. Татары хорошо его знали и любили. Вся татарская пресса сообщала о его смерти. Я знал его лично, и поскольку мне было дано встретиться с ним несколько раз, я особенно сильно прочувствовал его уход.
Перед отъездом из Стамбула в Париж я беседовал с ним на площади Беязыт. День был дождливый, мы разговаривали под огромным зонтиком Ахмета Мидхата. Я поцеловал его руку, он спросил меня таким тоном, как будто говорил комплимент: «Ну, парень, какую научную проблему ты будешь решать на этот раз?». Действительно, в этот день я хотел обратиться к нему за помощью в одном деле, с которым мы не могли справиться. А именно, наш друг Абдулхаким Хильми [Абляким Ильми] прикладывал усилия, чтобы опубликовать книгу «Gülbün-ü Hanan» [«Розовый куст ханов или история Крыма», 1811 г.] с комментариями. В связи с этим мы все немного занимались историей Крыма. Однажды я спросил Хильми, знает ли он что-нибудь о знамени крымских ханов. Мы перерыли множество книг, но, к сожалению, нигде не нашли достоверной информации по интересующей нас теме. Тогда мои друзья решили, что я спрошу об этом у Ахмета Мидхата Эфенди. Он очень заинтересовался моим вопросом. Он знал о наших революционных взглядах. Некогда он говорил с нами на эту тему и настоятельно рекомендовал нам, чтобы мы признали ценность эволюционных изменений. Тогда, на площади, услышав мой вопрос, как бы удивившись, он посмотрел на меня широко распахнутыми в тот момент глазами и громким голосом спросил: «Зачем вы ищете знамя Крыма? Неужто вы планируете воссоздать Крымское ханство?». Сказав это, он посмотрел мне в глаза. Я ответил, что один из моих товарищей готовит одну историческую работу, и в этой связи мы ищем эту информацию. Ахмет Мидхат не был удовлетворен этим ответом. Он сказал: «Парень, есть некоторые вещи, о которых ты думаешь, но не говоришь. Это правило в политике. Ни при каких обстоятельствах не давайте россиянам повода для подозрений». В конце он добавил, что он не обладает точной информацией о ханском знамени, лишь отметил, что у каждого из правящих ханов было свое знамя, и что можно по этому делу обратиться к находящемуся в ссылке на острове Родос [журналисту и издателю] Мизанджи Мураду Бею [Хаджи-Мураду Амирову, родом из Дагестана]. Я отправил тому заказное письмо с вопросом, но он также ответил, что не располагает никакой определенной информации о знамени Крымского ханства... Когда я прочитал новость о смерти Ахмета Мидхата Эфенди, я вспомнил все это. Мне было грустно – тюркизм понес большую потерю.
Продолжение следует.
Примечание: В квадратных скобках курсивом даны пояснения крымского историка Сергея Громенко или переводы упомянутых Сейдаметом названий, а обычным шрифтом вставлены отсутствующие в оригинале слова, необходимые для лучшего понимания текста.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: