(Продолжение, предыдущая часть здесь)
Специально для Крым.Реалии
Истории Крымского ханства не повезло дважды: в Российской империи ее писали преимущественно в черных красках, а в Советском Союзе вообще попытались забыть. Да и жители современной Украины, чего скрывать, по большей части находятся в плену российских мифов и заблуждений о крымских татарах. Чтобы хоть немного исправить ситуацию, Крым.Реалии подготовили цикл публикаций о прошлом Крымского ханства и его взаимоотношениях с Украиной.
Кроме соседей близких, практически родных, окружали тогдашний Крым еще и дальние, куда более могущественные соседи. В известном смысле можно говорить о том, что Хаджи Герай оказался в тисках треугольника: с одной стороны Литва, с другой – остатки Золотой Орды, а с третьей, за морем – набирающее силу государство Османов. Как сложились отношения Крымского ханства с этими центрами силы при Хаджи Герае?
Начнем с конца, потому что это будет прямым продолжением генуэзской темы, затронутой в прошлый раз. Итак, Хаджи Герай, как его запомнили генуэзцы, был достаточно суров по отношению к ним, и причины этому мы постарались пояснить. Однако на поверку получилось, что эта суровость была, образно говоря, отеческой, потому что когда над Каффой нависла реальная угроза, Хаджи Герай, не колеблясь, защитил ее.
Начальник флота решил штурмовать город. Каффа, поняв в чем дело, закрыла ворота, турки вышли на берег и стали готовить осаду и штурм
Дело было летом 1454 года, когда у крымских берегов появился османский флот. Султан Мехмед II, завоевавший в предыдущем году Константинополь и быстро покорявший как Балканы, так и тюркские эмираты в Анатолии, присматривал новые объекты завоеваний на северном берегу Черного моря. Богатые генуэзские порты, стоявшие вокруг всего моря, его интересовали чрезвычайно, а Каффа – в особенности. Каффа, напомню, была тогда вторым по величине после Константинополя-Стамбула городом на всем Черном море. Так вот, турецкий капитан, пристав к берегу, послал на каффинский рынок несколько своих людей – якобы с мирной целью, якобы за продуктами, а на самом деле, конечно же, разведать состояние крепости. Видимо, те вернулись с обнадеживающими сведениями – и неудивительно: состояние укреплений было плохим. Тогда начальник флота решил штурмовать город. Каффа, поняв в чем дело, закрыла ворота, турки вышли на берег и стали готовить осаду и штурм. В городе уже никто не надеялся на спасение – потому что, повторимся, крепость была никудышная, город был далеко уже не так богат, как раньше, чтобы много тратить на оборону.
Хаджи Герай вступил в переговоры с командиром... После этой беседы турецкое войско молча свернуло свои приготовления и убралось из Крыма
И тогда, в последний момент, из степей навстречу туркам вышел Хаджи Герай и вступил в переговоры с командиром. О чем именно они переговаривались – остается неизвестным, но после этой беседы турецкое войско молча свернуло свои приготовления и убралось из Крыма. А Хаджи Герай, ничего не поясняя генуэзцам, затребовал с них 200 килограмм серебра (которое, разумеется, получил от напуганных соседей) и тоже, без лишних слов, покинул городские окрестности. Содержание переговоров, повторюсь, неизвестно, но вполне можно представить, о чем там могла идти речь. Вероятно, о том, что хан, чьи предки вот уже 200 лет жили доходом с этого города, вовсе не собирался уступать его первому заявившемуся сюда турецкому капитану. При этом, османы не могли возражать ему даже используя довод так называемой «священной войны», которым оправдывали все свои прочие завоевания – поскольку по правилам такой войны один мусульманский правитель не вправе силой отвоевывать христианских поданных у другого мусульманского правителя. Доводы хана, видимо, подействовали, потому что с той встречи турки оставили свои притязания на Крым на целых 20 лет.
Хаджи Герай относился к османам с опаской и хорошо представлял себе, что эта стремительно растущая сила в скором времени сможет навязать себя его стране в качестве «старшего брата»
Похоже, что Хаджи Герай относился к османам с опаской и хорошо представлял себе, что эта стремительно растущая сила в скором времени сможет навязать себя его стране в качестве «старшего брата» на смену Орде. Во всяком случае, он не отказывался обсуждать, напрямую и всерьез с послами европейских держав планы всеевропейской антиосманской коалиции – причем в этой коалиции планировалось участие как христианских стран Европы, так и мусульманских эмиратов Анатолии, которые в 15 веке сами взывали к Европе о помощи против наступления османов. Эти планы ни к каким реальным действиям не привели, однако сам факт участия в них Хаджи Герая показателен.
Хаджи Герай заслуженно заработал себе репутацию «стража украинских земель». Непрестанно стремясь отогнать Сеид-Ахмеда от своих границ, он тем самым отгонял его и от границ украинских владений Литвы
Что же касается Литвы и Орды, то эти два вектора можно увязать вместе, потому что они были тесно взаимосвязаны. Изгнанный из Крыма Хаджи Гераем и беями хан Сеид-Ахмет кочевал со своими улусами по широкой степной полосе от Днепра до Дона, все еще ожидая случая вторгнуться в Крым. Средства к существованию эта орда собирала себе, в том числе, грабежом украинских территорий Великого княжества Литовского. Понятно, что присутствие такого соседа крайне тревожило как Литву, так и Крым. И понятно, что оба государства желали избавиться от такого соседа. И здесь, на этом поприще, Хаджи Герай заслуженно заработал себе репутацию «стража украинских земель». Непрестанно стремясь отогнать Сеид-Ахмеда от своих границ, он тем самым отгонял его и от границ украинских владений Литвы. Завершилось это тем, что в 1452 году Сеид-Ахмед совершил особо дерзостный набег на Украину, ограбив не только Подолье, но и Галичину, дойдя почти до самого Львова. На обратном пути, на днепровской переправе, его отяжелевшее от добычи войско встретил Хаджи Герай. Ордынскому хану лишь чудом удалось избежать плена, он бежал в Киев, там был схвачен, и остаток своей жизни провел в литовском плену. А большая часть его орды без особого сопротивления признала Хаджи Герая своим новым повелителем.
Победив враждебного, но вполне законного ордынского хана, Хаджи Герай, согласно чингизидскому обычаю, становился владельцем титула поверженного противника
Здесь есть один важный нюанс. Победив враждебного, но вполне законного ордынского хана и завладев его престольным шатром, отныне Хаджи Герай, согласно чингизидскому обычаю, сам становился владельцем титула поверженного противника. Иными словами, теперь он был ханом не только Крыма, но и – сугубо номинально – всех владений Золотой Орды. Тогда-то он и выписал своему давнему союзнику и покровителю Казимиру грамоту, которой подтверждал ярлык Тохтамыша и повторно преподносил Литве в дар всю бывшую ордынскую Украину и Западную Россию. Разумеется, ни Хаджи Герай, ни Сеид-Ахмед, ни их преемники уже давно не имели никакого влияния в тех землях, но такой документ был очень важен для Литвы в территориальных спорах с Московией. С этих пор Хаджи Герай титуловал себя уже не просто ханом Крыма, но и ханом всего Дэшт-и Кыпачака – как по-персидски традиционно называлась Золотая Орда.
Таким образом, если литовский великий князь, помогая Хаджи Гераю взойти на престол, рассчитывал, что этот сосед станет другом и защитником для его государства, то такой расчет полностью оправдался. А Хаджи Герай достиг заветной мечты многих его предшественников – он добыл-таки заветный титул ордынского хана, не сгинув в водовороте борьбы за Сарай и не подвергнув опасности свою страну.
Ну и в завершение последний короткий вопрос. Когда и при каких обстоятельствах умер первый хан независимого Крыма, где он был похоронен, почему в народе его прозвали «ангелом», и, наконец, кто из его многочисленных сыновей унаследовал отцовский трон?
Хан получил среди подданных прозвище Мелек – то есть «Ангел» – чего ни один из правителей Крыма ни до, ни после Хаджи Герая не удостаивался
Отзывы соотечественников о Хаджи Герае делают упор не столько на его свершениях, сколько на его выдающихся личных качествах: на особой благочестивости, на религиозности, на стремлении к благотворительности. Авторы этих сочинений утверждают даже, что хан получил среди подданных прозвище Мелек – то есть «Ангел» – чего ни один из правителей Крыма ни до, ни после Хаджи Герая не удостаивался. Причем, судя по всему, это не просто типичная восточная лесть в адрес своего владыки. Потому что о том же самом пишут и иностранцы – в частности, поляки, и уж они-то точно пишут не ради лести, а даже с некоторым удивлением, что хан не соответствует обычным представлениям о татарских правителях. Вот что пишет о нем польский летописец: «Человек, исполненный гуманности, добронравия и скорый на доброе дело… ко всем христианам, что тянулись к нему со всех сторон, проявлял такую человечность и благородство, что трудно было бы признать в нем варвара, воспитанного в вере магометанской – ибо никогда не следует судить о человеке по его роду и происхождению». Да, для 15 века такой вывод – это ж просто таки революционная, как сказали бы сейчас, толерантность!
Здесь можно добавить и еще одно свидетельство: оно принадлежит людям, которые не испытывали к Хаджи Гераю симпатии, но тем не менее, вслед за всеми прочими современниками, тоже добавляют важные черты к портрету, изображающему совершенно неординарную личность. В одном из своих докладов в Геную каффинский консул пишет о Хаджи Герае, что тот усвоил торговые премудрости итальянцев, построил новую столицу, цивилизовал свои обычаи, и что он живет – цитирую – «не так, как жили прежде императоры татар, а как если бы он был латинским купцом»!
Свой жизненный путь Хаджи Герай завершил в 1466 году. Ему к тому времени было уже где-то под 70 лет, причем ходили слухи, что хан умер не своей смертью, а был отравлен. На кого может падать подозрение в этом? Неизвестно. Врагов у Хаджи Герая было, конечно, немало, но за недостатком сведений у нас нет даже косвенных улик. Каффинских генуэзцев в списке подозреваемых мы даже не рассматриваем: во-первых, начиная с 1460-х годов отношение к ним Хаджи Герая заметно потеплело, а во-вторых, события с турецкой эскадрой наглядно показало, что их ждет в случае, если не будет хана, который защитит их – и добавлю, что через 9 лет именно так и случится: хан не сможет защитить их, и генуэзская Каффа погибнет. Султан Мехмед II тоже вне подозрений – ибо он, насколько известно, предпочитал расправляться с оппонентами прямой военной силой, а не тайными методами плаща и кинжала. Наиболее существенные подозрения могли бы падать в сторону Орды, однако и это доказать нечем. Потому тайна гибели Хаджи Герая остается тайной, которую хранят стены склепа в мавзолее первых крымских ханов под склонами Кырк-Ера, где и был похоронен Хаджи Герай.
После смерти хана крымский престол был унаследован его старшим сыном, которого звали Нур-Девлет. У Нур-Девлета было еще семь братьев помладше, и далеко не все из них были согласны с тем, что престол перешел именно к нему. Последовали неизбежные конфликты, вскоре приведшие к крутому повороту в крымской истории. Но это уже следующая эпоха и, наверное, тема уже для следующей беседы.
Продолжение следует
Текст впервые был опубликован Крым.Реалии в феврале 2018 года.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: