«Мой отчим – босс мафии, работал на Путина и был отравлен». История смерти питерского бизнесмена

Имени Михаила Осетинского (1951–2005) нет на сайте "Компромат" и в архивах "Коммерсанта". Он остался в памяти поисковых систем как чемпион Ленинграда по теннису, автор учебника по программированию и разработчик одного из первых советских бытовых компьютеров "Хоббит".

В августе 2020 года, через 15 лет после смерти Михаила Осетинского, появилось неожиданное свидетельство о его тайной жизни. Пасынок Осетинского, бизнесмен Александр Смирнов, живущий в США, опубликовал видеообращение, в котором утверждает, что его отчим был одним из боссов "русской мафии" и участвовал в знаменитой афере "Сырье в обмен на продовольствие".

В марте 1992 году депутаты городского совета Санкт-Петербурга обвинили председателя комитета по внешним связям мэрии Владимира Путина в злоупотреблениях на сумму не менее 100 миллионов долларов и потребовали, чтобы мэр Анатолий Собчак отстранил его от должности.

Депутатская комиссия во главе с Мариной Салье пришла к выводу, что из Петербурга за границу уходили редкоземельные металлы, лес и нефтепродукты по экспортным лицензиям, подписанным Путиным. Взамен в город должно было поступить продовольствие, но не поступило. Несмотря на рекомендации комиссии, Анатолий Собчак не отстранил Путина от должности.

Александр Смирнов в своем разоблачительном видеообращении рассказывает, что именно его отчим разрабатывал по заданию Путина схему вывоза редкоземельных металлов. По словам Смирнова, Осетинский в 1990–91 жил в Будапеште и работал на известного босса мафии Семена Могилевича, а в 1992 году был арестован в Финляндии и экстрадирован в Россию. После освобождения из Лефортово Осетинский взял фамилию жены и стал Смирновым. В обращении пасынка приводятся подробности бизнес-проектов Осетинского-Смирнова. Как утверждает Александр Смирнов, смерть его отчима в 2005 году могла быть убийством. Смирнов подозревает, что Осетинского отравили, причем, возможно, радиоактивным ядом, как Романа Цепова в Петербурге и Александра Литвиненко в Лондоне. Смирнов призывает Следственный комитет провести дополнительное расследование.

Александр Смирнов говорит о том, как он сам оказался в двусмысленном положении: в начале 90-х он состоял в Свободной демократической партии России, которую возглавляла Марина Салье, однако при этом был пасынком человека, сотрудничавшего с Путиным, которого Салье обвинила в коррупции.

Александр Смирнов ответил на вопросы Радио Свобода:

– Почему только сейчас, через 15 лет после смерти вашего отчима, вы решили записать обращение?

– Записав такое обращение, я становлюсь "наполовину живой", как вы понимаете. Причем не только я, а еще и близкие родственники. Я знаю, как работают чекисты. Они могут прийти к кому угодно, хоть к моей теще. Но сейчас близких людей практически не осталось, а те, кто есть, все со мной в Америке. Это одна причина. А с другой стороны, были какие-то надежды, что это само рассосется. Но эти надежды пропали, когда поменяли Конституцию и стало абсолютно понятно, что Вова навсегда.

– В 2005 году, когда ваш отчим умер, вы думали, что он отравлен, или подозрения возникли позже? Почему вы считаете, что его отравили так же, как Литвиненко?

– Я скорее думаю, что его отравили так же, как Романа Цепова. Всю картину я понял благодаря вашим статьям и статьям других расследователей. Прежде у меня были только отрывочные знания, но материалы, которые я прочитал, помогли собрать всю картинку целиком. К примеру, я знал, что с 1990 по 1991 год они жили в Будапеште, знал, что они там общались с бандитами. В 1996 году я слышал имя Семена Могилевича, но тогда не знал, что это глава русской мафии, информация появилась в открытом доступе позже. Только в районе 2018 года у меня картинка сложилась полностью. В моем обращении самое важное именно то, что отчим работал на Путина и делал схему, о которой рассказала Салье. Это я знал уже тогда. Именно из-за этого я перестал заниматься политикой. Потому что нельзя одновременно протестовать против Путина и потом сидеть за столом с человеком, который на него работает.

– У вас были добрые отношения с отчимом?

– Они бывали добрые, бывали конфликтные, потом опять добрые. С 2002-го по 2005-й мы с ним не общались, потому что отношения были конфликтные. В 1998–99 годах они были добрые, я работал в его компании, а с 1999-го одну из его компаний возглавлял. Потом мы с ним поругались, дальше у меня был свой бизнес, а он занимался своими делами. С семьей я не общался.

– То есть отравление произошло не на ваших глазах?

– Нет. Но на похоронах я был, и от матери, которая в Израиле присутствовала постоянно, знаю течение болезни, оно было один в один с Литвиненко.

– Ваша мать сразу заподозрила, что он отравлен?

– Да. Она, по-моему, и сейчас это подозревает. Она живет в России, и мы с ней не общаемся года с 2005-го. Она считала, что он сотрудник разведки и был отравлен. Израильские врачи не смогли поставить диагноз. Умирал он так же, как Литвиненко: всё отказывало, волосы выпадали, кома, смерть.

– Ваш конфликт с матерью связан с его смертью?

– Нет, он раньше произошел. У нее есть любимый сын, а есть я.

– А любимый сын тоже считает, что отца отравили?

– Он не хочет об этом задумываться. Он очень богатый человек, у него огромная собственность в России. Мы с ним разговаривали, когда я уезжал из страны, и он сказал, что мама так считает, а ему это неинтересно, он знать этого не хочет.

– Какой бизнес был у вашего отчима, помимо сотрудничества с Путиным во время аферы с продовольствием? Как вы оцените его состояние?

– Я думаю, порядка ста миллионов долларов. Состояние он создал на торговле редкоземельными металлами, на финансовых операциях. Очевидная вещь: если человек в 1990 году открывает свою компанию в Лондоне – наверное, это не простой советский труженик.

– Вы говорили, что он гений…

– Да, конечно. Но, будь человек хоть десять раз гениальный, тогда без чекистов это было физически невозможно. Мы знаем многих гениальных людей, которые уехали и создали состояние, а вот заниматься импортом различных товаров, оставаясь при этом в СССР, вести зарубежные контракты – это без чекистов точно было невозможно.

– Но началось с компьютерной техники и "Хоббита"?

– Да. Началось с этого. Наверное, он тогда первый раз попал в Лондон, а потом переключился на экспорт сырья и импорт товаров первой необходимости, которых в СССР не было совсем. Помню спиртное и польскую косметику в безумных количествах. Тогда была эпоха тотального дефицита, а импортные товары выносились сразу. И это все шло караванами.

– Что он вам рассказывал о своем бизнесе?

– Очень мало. Есть такая поговорка "деньги любят тишину". Он, судя по всему, деньгами и занимался, на все эти импортно-экспортные сделки был завязан как финансист. Он математик, и ему, наверное, это было с руки. Структурные схемы по вывозу сырья и импорту – это было его основное занятие до 1996 года.

– Когда впервые прозвучало имя Путина в семейных разговорах? И как вы узнали о том, что ваш отчим связан со знаменитой схемой, описанной в докладе Салье?

– Он рассказывал, когда освободился из тюрьмы. Оснований не доверять ему не было, потому что до его ареста в Финляндии был эпизод, когда он дал мне банку и сказал: "Отвези, пожалуйста. Вот тебе адрес". Я спросил: "Что это такое?" Он говорит: "Тантал". Я отвез. А этот самый тантал потом фигурировал в списках Салье, в той схеме по вывозу.

– Что он говорил о Путине?

– Он подготовил и передал Путину документы – список металлов с объемами, фактически бизнес-план этой всей аферы. Следователь в Лефортово ему это показывал уже с визой Чубайса на этом списке. Он узнал бумажку, которая вышла из нашего домашнего принтера. Его поразило, что бумажку не перепечатали, а она в этом виде так и ушла дальше на подпись Чубайсу и в работу.

– Но он не упоминал, как познакомился с Путиным и почему именно ему поручили этим заниматься, как вся цепочка выстроилась?

– Нет.

– И у вас нет догадок?

– Абсолютно. Но меня тогда поразило его отношение к Путину. Я его считал очередной собачкой Собчака, не более того, он выглядел серенько, не казался кем-то, представляющим вес, а отчим о нем отзывался с очень большим пиететом. Он говорил "сам Путин". Меня тогда это шокировало, поэтому я запомнил.

Еще один интересный эпизод. В 1992-м мы решили зарегистрировать санкт-петербургское отделения союза "Щит" и вдвоем с товарищем поехали в Москву к Уражцеву. Он сидел тогда в гостинице "Россия" и дал нам карт-бланш. Когда я вернулся от Уражцева, это очень заинтересовало отчима, он говорит: "Ты что, с Уражцевым знаком?" Я говорю: "Ну да". Я понял, что он тоже знаком. Он говорит: "Что ты о нем думаешь?" Я говорю: "А, му**к". Отчим очень обрадовался, говорит: "Да, да, да, еще какой му**к". А ведь чем занимался Уражцев? Тем же самым импортом, что и Собчак, только в Верховном совете. Именно по поводу импорта отчим с ним и пересекался. Видимо, он в чем-то отчиму отказал, вставлял палки в колеса.

– А как ваш отчим относился к тому, что вы увлекаетесь политикой и поддерживаете Салье?

– Он занимался своим, я занимался своим.

– Вы жили вместе?

– Они жили в Будапеште, потом года два в Австрии. А в промежутках мы жили вместе.

– В достатке?

– Нет. В 1991–96 годах я работал охранником. В отсутствие денег заходил в соседний магазин, брал там семенную картошку, которую они не смогли продать, и жарил на сковородке.

– При этом вы говорите, что семья была богатой…

– Да, они всегда были богатыми, но старались это скрывать. Когда появилась мобильная связь, мамочка очень стеснялась мобильного телефона: не дай бог кто увидит. У отчима был любимый литературный герой Корейко, он сам был немножко таким же.

– А компьютерами он продолжал заниматься?

– Нет, он ушел из этого абсолютно. Более того, будучи компьютерщиком с давних времен, начинал путаться в современных интерфейсах, ругался жутко. Он компьютерщик первой волны, из нее ушедший.

– Я понимаю, почему отравили Литвиненко, могу представить, почему отравили Цепова, но трудно понять, что ваш отчим знал такого, за что его могли отравить в 2005 году.

– Если он занимался финансами, то его слишком поздно отравили, я бы так сказал. Он был человеком Могилевича. Та же водка "Распутин" – это тема Могилевича. Я видел, как эта водка "Распутин" разгружается, причем в совершенно фееричных количествах. Он занимался импортом, водкой с Могилевичем и редкоземельными металлами уже по схеме Салье. Самое важное в том, что я говорю, – это то, что Путин руководил процессом, а не был чиновником, который просто случайно что-то подписал. Потому что заказ на эту схему пришел от него. И отчиму врать после освобождения было незачем, он вообще не врал в принципе, он чаще всего не говорил, но если говорил, то не врал. Он считал, что врать – самый страшный грех.

– И он прямо сказал, что Путин руководил этой схемой?

– Да, он лично сказал, что получил приказ от Путина разработать эту схему.

– Когда Путин стал президентом, он упоминал его имя?

– Нет. Я догадывался, но не спрашивал. В 1997 году он переехал в Москву. Основной бизнес у него был в Санкт-Петербурге, а офис в Москве. Вот в этом офисе он и жил. Тогда у него появилась машина с дипломатическими номерами. Не я один прифигел: как так? "А у меня есть знакомые". Я так понимаю, что основная его задача на тот момент была легализовать сумму, которой он обладал, и он успешно с этим справился.

– Он жил в Москве как Корейко или на широкую ногу с дипломатическими номерами?

– Нет, он всегда был Корейко. Но завод под Петербургом можно спокойно оценивать миллионов в сто. При этом вся собственность как минимум с 1996 года всегда записывалась на окружающих. То есть фактически он был деспотичным хозяином, а собственности на нем ноль. Ноль собственности, смена фамилии при браке – это такие флажочки, по которым всё понятно. Если мужчина женится, жена берет его фамилию – это норма. Семен Могилевич поступает иначе, и мой папочка поступил иначе.

– Имя Могилевича звучало в доме?

– По телефону я его слышал. Они о том, как жили в Венгрии, почти ничего не рассказывали, только мать вспоминала, что постоянно в доме были бандиты. Почему ценно то, что он рассказал про Путина, потому что вообще про эти дела он рассказывал очень мало. А тут рассказал в эйфории, когда его освободили. Речь не шла про президента России, а только про чиновника мэрии. И он это рассказал. Но в принципе он делился очень мало. Натуральный Корейко.

Безусловно рассказ Александра Смирнова требует дополнительного исследования. Мы будем признательны, если на эту публикацию откликнутся знакомые и коллеги Михаила Осетинского.

Требует нового разбирательства и дело о непоставленном в Петербург продовольствии, мошенническим схемах и бенефициарах сделок, санкционированных Владимиром Путиным.

Контрольное управление администрации президента России в 1992 году проводило проверку по материалам комиссии Марины Салье. Радио Свобода неоднократно обращалось с официальными просьбами предоставить документы проверки, обнаружившей серьезные нарушения, однако они исчезли из архива АП.

По просьбе Радио Свобода рассказ Александра Смирнова комментируют знатоки "бандитского Петербурга" 90-х годов.

Владимир Иванидзе, журналист, автор публикаций о деятельности "русской мафии":

Осетинский-Смирнов – абсолютно реальный персонаж. Перед разговором с Александром Смирновым я уже выяснил некоторые детали тех эпизодов, о которых он рассказывает. Они реальны. Например, арест в Финляндии и экстрадиция в Россию действительно были. И что любопытно, именно этот эпизод показывает, что у Осетинского были очень влиятельные друзья в Петербурге. Или появились очень влиятельные друзья. Да, я знаю кое-что об этом человеке. Но не все, к сожалению. Теперь о том, что касается главного вопроса, о его участии в афере "Сырье в обмен на продовольствие", которую расследовала депутатская группа Марины Салье. Осетинский-Смирнов совершенно точно имел отношение к этой афере. Я нашел доказательства. Здесь же скрывается возможный след Семена Могилевича. Но про Могилевича – это пока лишь абстракция, без прямых доказательств. Для того чтобы детально объяснить роль Осетинского-Смирнова в этих историях, понадобится время. И, честно говоря, мне бы хотелось оставить эти детали для книги о той эпохе, которую я сейчас пишу. Что касается Александра, то по характеру он абсолютно питерский человек. Такая взрывоопасная смесь. Конечно, источники информации всегда надо проверять. Особенно такие "неожиданные". Но должен сказать, что во время нашего разговора я задал ему несколько неожиданных вопросов о конкретных людях и событиях, к которым он никак не мог подготовиться заранее. И его ответы на эти вопросы показывают, что в целом он не занимается созданием очередного мифа. Если только не принимать его вполне резонные догадки за мифотворчество. Александр очень высоко оценивает интеллект своего отчима. И для этого есть основания. Но Александр считает, что его отчим был связан с путинской мафией. И для этого, как я мог убедиться, тоже есть серьезные основания.

Артем Круглов, создатель проекта "Путинизм"

Знаменитая афера "Сырье в обмен на продовольствие" в Петербурге в начале 90-х, строго говоря, длилась всего три месяца: с ноября 1991-го по январь 1992-го включительно. В ноябре 1991-го Путин обратился от лица мэрии Собчака в правительство, к Гайдару и Авену, с просьбой дать право городу на экспорт сырья из госзапасов с целью купить на вырученные деньги продовольствие для жителей.

Предложение одобрили. И в период новогодних праздников 1992 года, буквально неделя до, неделя после Нового года, как раз когда распадался СССР и спускали красный флаг над Кремлем, Путин и его товарищи в мэрии Собчака работали не покладая рук – спешно выдали серию лицензий на экспорт сырья разным мутным фирмам. Фирмы эти потом либо прикарманили выручку от продажи сырья, не закупив никакого продовольствия, либо просто пропали вместе с деньгами.

То, о чем говорит Александр Смирнов, а именно вывоз редкоземельных металлов, – это на самом деле была только часть аферы "Сырье в обмен на продовольствие" и не самая главная. Больше всего они там украли на нефтепродуктах, целых 150 тыс. тонн отправили в Англию и с концами (Тимченко этим занимался, нефтепродукты были с Киришского НПЗ).

Редкие металлы (тантал, ниобий, скандий и проч.) там тоже были, всего около 13 тонн, в том числе тантала 2 тонны. Вывозило эти металлы за границу некое СП "Джикоп" из Петербурга. Ему Путин дал лицензию. Эту фирму контролировал Ильхам Рагимов, выходец из Азербайджана, дзюдоист и студенческий друг Путина по спорткафедре ЛГУ. Михаил Осетинский, которого Александр Смирнов называет своим отчимом, был на той же спорткафедре ЛГУ, примерно в те же годы, что и Путин с Рахимовым, но только по части тенниса.

Может быть, эта компашка со спорткафедры ЛГУ украла редкозмельные металлы совместно. Но все-таки участие теннисиста Михаила Осетинского в этой операции (если таковое на самом деле было) требует дополнительного изучения. Хотелось бы больше деталей, о которых Александр Смирнов нам не сообщил (за исключением банки с танталом, которую ему поручили куда-то перевезти).

Что касается связи между Михаилом Осетинским и Семеном Могилевичем по кличке Сева, одним из основателей солнцевской ОПГ, равно как и обстоятельства смерти Осетинского в 2005 году, такие факты мне не известны. Стоит обратиться к вдове Михаила Осетинского, которая была вместе с ним все 90-е гг. и до самой смерти (как утверждает Александр Смирнов), возможно, она предоставит какие-то подробности.

Максим Фрейдзон, бизнесмен:

Я был шапочно знаком с Михаилом Осетинским и не знаю подробностей его бизнес-проектов, но о вывозе редкоземельных материалов из Петербурга в те годы написано много. Насколько мне известно, основными покупателями редкоземельных металлов были югославы. Они их скупали за наличные и перепродавали. На вырученные деньги покупали оружие для своей войны. Коллега Путина, заместитель Собчака Лев Савенков, был фигурантом громкого уголовного дела о контрабанде осмия-187, применявшегося для изготовления дорогих противораковых препаратов. Проект создания акционерного общества для реализации осмия-187 Путин обсуждал с Савенковым. Савенков был арестован и приговорен к 5 годам лишения свободы. Участие в этих схемах Путина – большая тема, обсуждение которой может показать, что Путин не терял рабочих связей с КГБ и, судя по структуре решений, продолжал честно "служить родине".