Доступность ссылки

«Сейчас не новый, а старый 37-й»: уголовное дело против Сталина в России


Шествие и митинг КПРФ, посвященные 100-летию Октябрьской революции, Москва, 2017 год
Шествие и митинг КПРФ, посвященные 100-летию Октябрьской революции, Москва, 2017 год

Бывший российский прокурор Игорь Степанов требует возбудить уголовное дело против Иосифа Сталина. Радио Свобода расспросило его о том, зачем он это делает и что думает по поводу происходящего сейчас в России.

Игоря Степанова российские СМИ называют "бывшим следователем прокуратуры по особо важным делам", хотя сам он говорит о себе как о бывшем прокуроре, отказавшемся переходить под крыло Следственного комитета после "антиконституционного указа Дмитрия Медведева". Госслужба Степанова закончилась в 2016 году, и с тех пор он успел подать целый ряд исков против представителей российских властей. В 2017 году Степанов пытался судиться с Сергеем Собяниным и Дмитрием Медведевым из-за того, что они отказались от своих мандатов депутатов Госдумы после выборов, с Владимиром Путиным – из-за предвыборного митинга-концерта в Лужниках, с Александром Бортниковым и "Российской газетой" – из-за статьи главы ФСБ, в которой Бортников объяснил сталинские репрессии "перегибами в работе ОГПУ – НКВД на местах", с самой ФСБ – из-за отказа объяснить ему, на каком основании Степанова отправили в 2008 году в командировку в охваченную войной Южную Осетию. На днях Степанов снова попал на первые страницы газет в связи с официальным заявлением в адрес Генпрокуратуры и Следственного комитета с просьбой возбудить уголовное дело в отношении Сталина.

Сам Игорь Степанов не очень рассчитывает на то, что такое дело будет возбуждено. По его словам, это позволило бы дать официальную правовую оценку сталинским репрессиям, от которых пострадали и родные экс-прокурора. В интервью Радио Свобода он рассказывает, на чем основаны его требования, можно ли винить московские власти в жестком разгоне протестов с требованием регистрации независимых кандидатов в депутаты Мосгордумы и сколько лет осталось существовать режиму Владимира Путина.

– Расскажите немного о себе. В СМИ вас представляют как "бывшего следователя по особо важным делам Генпрокуратуры". Когда и почему вы перестали им быть?

– Во-первых, я не бывший следователь: последнее мое место работы – это руководитель отдела международно-правовых поручений Следственного комитета, а до этого я работал в Генеральной прокуратуре старшим прокурором. Все дело в том, что в прокуратуру я пришел уже достаточно сформировавшимся, не с институтской скамьи, поэтому немножко по-другому подходил ко многим вопросам. Мне было в чем-то проще, а в чем-то сложнее. Часто доставалось от начальства за мои предложения и разработки, но и поощряли практически каждый год. Однажды получилось так, что я работал по поручению Путина. Генеральная прокуратура была ответственным исполнителем, а я как раз занимался этим материалом. И вот мне пришлось это поручение Путина остановить. Поэтому я к его указаниям с этого момента отношусь достаточно критически. В 2010 году, по-моему, тоже по одному материалу, которым я долго-долго занимался, все закончилось тем, что на меня один губернатор жаловался президенту. Досталось мне, конечно, тогда немало, но, с другой стороны, я-то был прав! В 2011 году, когда была реорганизация Следственного комитета, я посчитал, что эта реорганизация незаконна, поскольку Медведев не имел права реформировать прокуратуру по Конституции. Я отказался писать заявление о переходе в Следственный комитет. Всех заставили, чтобы они это заявление написали, я его писать не стал. Требование писать заявление было незаконно, поскольку ты уже как бы сам решаешь – переходить или не переходить. Получилось, что у нас 19 тысяч следователей, которые готовы выполнить любой, даже незаконный приказ руководителя, руководитель, который или не знает законов, или не желает их исполнять, и один такой Степанов, который непонятно что сделал. После этого я избрался депутатом муниципального образования, несколько лет был депутатом, а потом окончательно уволили меня в 2016 году.

– Сейчас вы снова попали в поле зрения прессы из-за того, что якобы потребовали завести уголовное дело на Сталина. Как это вообще возможно с юридической точки зрения?

– С юридической точки зрения это невозможно, поскольку он уже умер. С юридической точки зрения возможно только принять процессуальное решение относительно того, законны были его действия или незаконны. В российском Уголовно-процессуальном кодексе установлен определенный порядок для того, чтобы было вынесено это постановление. Для того чтобы была дана процессуальная оценка действиям, должно быть подано заявление о возбуждении уголовного дела.

– Когда вы подали это заявление?

– Это заявление я подал, наверное, еще где-то в марте.

– Какими документами вы его сопроводили? О чем, на ваш взгляд, свидетельствуют эти документы?

– Это постановление ЦК ВКП(б) июля 1937 года об утверждении приказа НКВД №00447. Этим приказом НКВД на каждую из областей и республик Советского Союза была определена определенная норма, определенное количество людей, которых необходимо было убить или отправить в лагеря, причем не за совершенные ими преступления, а только за то, что они были отнесены к определенным категориям: церковники, кулаки, казаки и прочее. Поскольку мои родственники были священниками, они как раз подпадали под эту категорию, и их на основании этого приказа репрессировали. Приказ этот был утвержден Политбюро ЦК ВКП(б). На этом постановлении стоят подписи Сталина, Молотова, Микояна, Кагановича, Калинина и многих других.

– Вы говорите, что подали это заявление еще в марте. Почему эта история всплыла в СМИ именно сейчас? Что произошло с весны – ваше заявление не было рассмотрено, куда-то передано? Какова его судьба сейчас?

Дело в том, что я отправил заявление в Центральный аппарат Следственного комитета. Центральный аппарат отправил в одном место, потом в другое. Потом это дело шло до исполнителя. Сначала было вынесено решение по закону о рассмотрении обращений граждан: мне просто сообщили, что проверка проводиться не может. Этот отказ в проведении проверки я обжаловал в прокуратуре. Там было вынесено постановление прокурора о том, что в решении СК нарушений нет.

– Эти ответы, которые вам приходят, дают основание предполагать, что все-таки это дело получит какое-то дальнейшее развитие? Или оно утонуло в бюрократических переадресациях от одного ведомства и отдела к другому?

Оно не утонуло, но его утопят. Естественно, никаких перспектив в этом нет. Конечно, будет однозначно сделано все, чтобы это дело не только не было возбуждено, но чтобы потом даже постановления не было. Потому что в постановлении уже должен быть указан какой-то его правовой статус.

– В чем тогда вы для себя видите смысл всех этих действий, всех этих заявлений, кроме медийного?

Мой герой это Милада Горакова

Честно говоря, мне странно слышать эти вопросы из Праги. Ведь как раз у вас было достаточно много таких случаев, когда люди в одиночку боролись с системой. Мой герой это Милада Горакова, да и, собственно, весь чешский народ, который добился того, что прокурор, обвинивший ее, был привлечен к ответственности. В России, к сожалению, с этим намного хуже. Судья, вынесший обвинительный приговор по обвинению в антисоветской деятельности в отношении писателя Феликса Светова, отца журналистки Зои Световой, не только не осужден, но, наоборот, занимает должность председателя Верховного суда России.

– Вы рассчитываете, что ваши действия ведут к осуждению этих людей в будущем?

Не к осуждению! Понимаете, все дело в том, что нам нужно хотя бы разобраться, что же с нами происходит. Ведь поскольку не была дана процессуальная оценка действиям Иосифа Джугашвили (Сталина), многие считают, что он был прав, расстреливая и уничтожая граждан. Ему в последнее время достаточно часто стали устанавливать памятники. В форму НКВД, то есть органа, выполнявшего эти бессудные приказы об уничтожении наших граждан, в Ростове-на-Дону переодевают полицейских. В честь члена так называемой "тройки", подписывающей незаконные расстрельные списки, Романа Руденко, Генеральная прокуратура России учреждает медаль. Поэтому если не пытаться хотя бы как-то обратить на это внимание, мне кажется, дальше будет еще хуже.

Открытие памятника Сталину в Новосибирске, 9 мая 2019 года
Открытие памятника Сталину в Новосибирске, 9 мая 2019 года

​– С чем вы связываете взлет популярности Сталина в современной России?

Наверное, с тем, что люди начинают ненавидеть существующую власть и пытаются найти ей какой-то заменитель. Считают, что если бы был Сталин, то всех тех, кто сейчас у власти, уже бы давным-давно расстреляли. Но, к сожалению, при этом забывают, что кроме них еще расстреляли бы несколько миллионов других граждан, включая и тех, кто мечтает о том, чтобы расстреляли этих.

– Расскажите подробнее о ваших репрессированных родственниках. Кем они были? Какая судьба их постигла?

Мои репрессированные родственники – священники. Я нашел, что самые первые священники у меня в роду были еще в начале XVIII века. Они служили в Нижегородской области, Арзамасский уезд, в Дивеево, городе Горбатов. Получается так, что это была достаточно такая "закрытая" группа священнослужителей, и все в результате друг другу родственники и свойственники. Поэтому так много их пострадало. Их арестовывали только за то, что они были священниками, вменяли то, что они говорили какие-то слова в отношении советской власти. Родного брата моей прабабушки Петра Алексеевича Сахарова из села Вейно Могилевской области Белоруссии – обвинили и расстреляли за то, что он призывал к исполнению новой советской Конституции.

– Они были реабилитированы?

Да, и реабилитированы официально. Одновременно многие из них признаны новомучениками.

– Недавно были довольно жаркие споры о том – нужно ли признавать жертвами репрессий самих палачей, которые впоследствии тоже были расстреляны. Что вы на этот счет думаете?

Нужно. Они должны нести наказание за то, что они совершили, а не за то, что они были английскими или японскими шпионами. Должна быть дана правовая оценка их действиям, а не то, что им было вменено только ради того, чтобы их уничтожить.

– Сейчас на фоне протестов, арестов, избиений, ситуаций, когда у семейной пары пытаются отнять детей из-за участия в митинге, все чаще звучит словосочетание "новый 1937-й". Согласны с этой аналогией?

Нет, это не новый 37-й, это старый 37-й. Это продолжение того 37-го года. Я вам уже говорил, что в этом приказе №00447 было указано, сколько людей от каждой области нужно убить и отправить в лагеря. Вот эта палочная дисциплина, палочная система, которая у нас потом в МВД была распространена, пошла оттуда.

– Чем закончилась история вашего судебного противостояния с Александром Бортниковым? Вы требовали от "Российской газеты", где вышла его статья о "перегибах на местах" сотрудников НКВД и ОГПУ, дать вам возможность ответить главе ФСБ на ее страницах.

Она еще не закончена, потому что я еще не прошел Верховный суд. После того, как пройду Верховный суд, буду пытаться отправить жалобу в ЕСПЧ.

Александр Бортников
Александр Бортников

– Вернемся к московским протестам. В центре этих протестов – фигура Сергея Собянина. Люди спорят: несет ли он ответственность за то, что происходит, или не нет? С Собяниным вы ведь тоже судились?

– Да, я считаю, что Собянин однозначно виновен. Потому что без его участия решение о разгоне этих митингов и о недопуске кандидатов не могло быть принято.

– Как вы думаете, в случае смены нынешнего политического режима в России нужны ли будут люстрации, чтобы не повторить ошибок прошлого? Вы часто говорите: одна из основных проблем современной России в том, что вовремя не была дана оценка сталинским репрессиям.

Люстрация – это не наказание. Люстрация – это карантин

– Смотря что вы понимаете под люстрацией, потому что, к сожалению, под люстрацией многие люди понимают разное. Люстрация – это не наказание. Люстрация – это карантин. Нельзя считать наказанным лицо, которое после общения с инфицированным человеком, болеющим какой-нибудь холерой или чумой, помещают в карантинное отделение. То же самое и с люстрацией. Это защита новой власти от возможности заразиться старыми болезнями. Возможно, люстрация должна быть. Но кроме люстрации должна быть обязательно и правовая ответственность, в том числе и гражданско-правовая. К примеру, если на Западе признают, что Россия виновна в сбитии "Боинга" над Украиной, на Россию возложат обязанность выплатить какие-то средства. Я считаю, что Россия не должна нести ответственность. Я считаю, что должны нести ответственность за это те, кто, собственно, давал указания, те, кто организовывал доставку этого "Бука", все сопровождающие лица.

– В эти дни исполняется 20 лет пребыванию Путина у власти, включая время, которое он был премьер-министром. Сколько вы лично отвели бы еще времени этому режиму?

– В 2014 году после Крыма я сказал, что Россия развалится в период от 3 до 15 лет. Ну, лет пять еще, не больше.

FACEBOOK КОММЕНТАРИИ:

В ДРУГИХ СМИ




Recommended

XS
SM
MD
LG